<…>
— Фрея! — восклицает Паркер, влетая в небольшую «ведьминскую комнату» — как окрестила ее сама Лили, когда увидела ее в первый вечер, — где обычно проводит время Майклсон. Она и сейчас находится здесь; а когда слышит, затем видит ворвавшуюся Лили, резко поднимает голову и смотрит на нее. — О, слава богам, ты здесь! — Поразительно, я не одна ранняя пташка, — усмехается Фрея, но вид Лили в один момент стирает усмешку с ее губ, и выражение лица становится обеспокоенным. Ведьма, наблюдая за каждым движением подруги, хмурится, а та неторопливо подходит и упирается ладонями в стол. — В чем дело? Лили делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Фрее кажется, что она пытается себя успокоить, только бы не начать истерить, потому что делать это Паркер решительно ненавидит. Но ведь она — не железная, хоть и старается всеми своими силами это показать. Пока получается, но Майклсон знает: вскоре у Лилит сдадут нервы. — У тебя карта есть? — притворяясь до тошноты спокойной, спрашивает Лили. — Конечно, — напряженно отвечает Фрея. — Куда ведьма без карты? Правда, я не помню, куда дела карту мира… — Да наплевать, — резко обрывает Лилит. — Давай любую. Фрея вытаскивает откуда-то из-под стола потрепанную карту. Стоит только ей появиться в поле зрения Паркер, как та сразу вырывает ее из рук Фреи и раскладывает на столе, едва не разрывая прямо посередине. Лили, чтобы надрез на ладони сделать, даже ножа или клыков не нужно: он появляется словно сам собой, и темно-красная кровь капает прямиком в центр карты. — Лили, в чем дело? — Читай заклинание поиска, — просит Паркер, но интонация ее слишком резка для просьбы, хотя ей глубоко плевать сейчас. Кожа на ладони быстро восстанавливается, и Лили убирает руку от карты. — Но разве ты сама… — Я не умею делать эту ересь, забыла? У меня специализация, дорогая моя, другая немного. Фрея словно зависает на пару мгновений, а потом лишь выдает: — О. — Именно. — Сама того не замечая, Лилит пальцами край стола стискивает до побеления костяшек, а потом зубы сжимает. — Фрея. Я тебя прошу. Читай заклинание. Мне просто нужно кое-что проверить. Майклсон больше не тянет. Сосредоточившись, она читает давно заученное заклинание. Кровь Лили на карте начинает двигаться вправо, но на краю карты не останавливается: она просто стекает с карты на стол и так там и остается. Удивленная, Фрея смотрит на Лилит и повторно изумляется: подруга выглядит так, будто сейчас сознание потеряет. — Лили… — Не может быть, — срывающимся голосом говорит Лили и, отворачиваясь, запускает дрожащие пальцы в волосы. Она делает нетвердые шаги к противоположной стене, а потом, резко опуская руки, оборачивается лицом к Фрее и опирается спиной на стену. — Невозможно. Это. Просто. Невозможно. Скажи, ошибка может быть? Фрея качает головой, и Лили усмехается. — Прекрасно. Просто прекрасно. Майклсон всегда была права: однажды у Лилит сдадут нервы. Вот и настал момент. Остается только понять, какого происходит черта, иначе у Фреи снесет крышу от беспокойства. — Лили, ты можешь объяснить, что происходит, в конце-то концов? — вопрошает она. — Мне тоже интересно узнать, — доносится справа от Лилит голос Кола, и она резко поворачивает к нему голову. — Я твой напряг учуял даже на улице. — Да иди ты, — фыркает Лили и выпрямляется с явным намерением уйти. Кол ей тут же загораживает дорогу. — Майклсон. — Паркер, — вторит ей Кол и скрещивает руки. — Ты остаешься здесь и объясняешь мне и Фрее, какого черта. Лили, глядя на друга, которому хочет сейчас, как курице, свернуть шею, злобно прищуривается. — Сидни жива, — резко говорит она, а у Кола глаза от шока округляются. — Доволен информацией? — Что?! — восклицает Майклсон. — Но этого быть не может! — Видимо, может. Значит, ее обратили. Значит… — Паркер обессиленно стонет и, вновь опираясь на стену, скатывается по ней на пол, поджимая под себя ноги, закрывает глаза и тыльной стороной ладони упирается в лоб, — значит… она… — Лил. — Мне надо найти ее и узнать, кто обратил. И убить этого гребаного вампира. — Лил, о Сидни могли знать только двое. Вернее, легко узнать. Даже несмотря на то, что ты скрыла ее и спрятала. Так что, я думаю, ты уже поняла, кого нужно убивать. — Говоришь о ней так, словно лично при всем этом присутствовал. — Я просто умею слушать. — Ну… тогда я убью Себастьяна. Тут о своем существовании напоминает резким вздохом Фрея, и Лили переводит на нее мрачный взгляд. — Кто такая Сидни? Лилит в улыбке кривит губы. — Моя дочь.<…>
— Ну вот, — своим обычным тоном произносит Клаус, — появился еще один повод мелко нашинковать Себастьяна и Люсьена. — Я сейчас тебя мелко нашинкую, — выдает злобно Лилит и пересекается с несколько удивленным взглядом Майклсона. — С Люсьеном делайте, что хотите, потому что, если он участвовал в этом, то всякие чувства к нему у меня исчезли. Но Себастьяна не смейте трогать. Я разберусь с ним сама. Да и, к тому же, у меня с ним свои счеты, помимо обращения Сидни. — А если он убьет тебя? — тут же задает вопрос Клаус, приподнимая брови. — Тогда я захвачу его с собой, — равнодушно пожимает плечами Паркер. — Однако тебя не должно это волновать. Жива я, мертва, какое тебе дело? Ты меня два дня знаешь. — Лил, остановись, — резко обрывает подругу Кол, и та замолкает, а потом переводит раздраженный взгляд на Майклсона. — Успокойся. Ник задал вполне резонный вопрос. — Да какая к черту разница, что будет со мной?! — срывается на крик Лилит, прекращая все попытки держать себя в руках. — Себастьян посмел притронуться к моей дочери, Кол! Если мне придется сдохнуть ради того, чтобы он ответил за это, я сдохну! Кол в одну секунду появляется перед Лили и пристально смотрит ей в глаза, а выражение лица — такое же злое и взбешенное. — Не мели ерунды, Лилит! — кричит в ответ и Кол. — Раз Себастьян подыхает, то подыхает без тебя! — Уж спасибо, Майклсон, но я прекрасно проживу и без твоих приказов! — рычит Паркер сквозь зубы. Она одновременно с Колом прикрикивает на Элайджу, когда тот пытается их успокоить, а потом возвращает свое внимание другу. — И если бы у тебя был свой ребенок, ты бы меня понял! Майклсон хочет ответить, все еще не снижая громкость своего голоса, рот открывает, но тут же его захлопывает, молча глядя на Лили. Она тоже не говорит ничего, нервным движением заправляя за ухо волосы и скрещивая руки, и отводит от Кола взгляд. — Лил… — Лучше заткнись, — рвано выдыхает Лилит и обходит Майклсона, направляясь к выходу из гостиной. — И не подходи ко мне. — Как будто меня это остановит. — Встреча со стеной тебя остановит! — доносится злобный голос Лили уже из коридора. А в гостиной виснет мрачная тишина, невыносимо давящая Колу на уши.<…>
Последний раз Лилит брала в руки сигареты лет пятьдесят назад, и тогда Кол устроил ей взбучку века и целые сутки с ней не разговаривал. Однако сейчас, идя по неизвестным и неизведанным улицам Нового Орлеана, Лили понимает, что ей абсолютно все равно на то, что Кол терпеть не может, когда сигаретный дым оказывается в ее организме; Майклсону же до лампочки на ее просьбы не напиваться. Некоторые прохожие с осуждением смотрят на ведьму, когда та с заженной сигаретой во рту засовывает пачку и зажигалку в два задних кармана ярко-голубых джинсов, но Паркер не замечает этого: ее голова занята совершенно другим. Ее сейчас заботит только лишь необходимость найти дочь и стереть Себастьяна Дьюара с лица Земли. Внезапно то, что Майклсоны считали своей проблемой, стало проблемой Лилит. И больше всего теперь ей хочется, чтобы они не вмешивались, потому что этот гребаный вампирский дуэт — совершенно не их головная боль. «Лилит». Лили резко останавливается посередине улицы, словно чья-то рука схватила ее внезапно за плечо, и едва ли не давится дымом, который только что вдохнула. Она даже не может сообразить, правда ли что-то услышала или это только показалось. Паркер делает только шаг, как снова слышит, что ее опять будто зовет кто-то, причем голос начинает казаться отдаленно знакомым. Дальше Лили решает не идти, так и остается стоять на середине улицы, и даже не слышит бурчание недовольных прохожих. «Иди ко мне, Лилит». Лили кажется, что у нее последняя стадия шизофрении, или галлюцинации, или еще что похуже. Она резко кидает сигарету на землю и придавливает ее носком ботинка, но все равно никуда не сдвигается. «Ну же. Иди ко мне. Иди на мой голос». Лилит нервно сглатывает и разворачивается назад. Голос в ее голове теперь не замолкает ни на секунду, ведя ее по различным улицам города. В конце концов Лили оказывается перед небольшой аркой, на которой большими обшарпанными буквами написано «КЛАДБИЩЕ». С тяжелым вздохом она входит на территорию кладбища, в то же мгновение начиная чувствовать себя так, словно ей на плечи лег какой-то груз. «Еще немного». Лили до жути хочется послать куда подальше этот голос, но язык не поворачивается. Когда в твоей голове кто-то болтает, лучше не рисковать, потому что совершенно непонятно, что это голос в состоянии сделать: либо только болтать, либо кое-что хуже… Паркер сразу понимает, что ее направляют к самому центру кладбища, но ее это не устраивает абсолютно. Однако куда денешься? Раз уж начала, так дело нужно довести до конца. А еще, если все это — проделки предков, то желание рисковать резко падает до нуля. Лилит понимает, что сворачивает уже последний раз, когда видит чьи-то смутные очертания вдалеке, словно кто-то стоит на ступенях. Ведьма тут же удивляется: как она со своим вампирским зрением не может понять, кто стоит в нескольких метрах от нее? Пытаясь разглядеть того, кто стоит на ступенях, Лили продолжает неторопливо идти и напрягается с каждой секундой все больше и больше. А когда наконец останавливается, то чувствует себя так, будто ее ударили под дых. — Здравствуй, Лилит. — Мама?!<…>
— Вы обычно ругаетесь с Лилит? У Кола сейчас просто крышу снесет от того, как сильно его бесит все окружающее. Особенно Элайджа, с которым он остался в гостиной один на один, потому что Фрея исчезла из гостиной, а Клаус исчез следом, и остался один только Элайджа, который сейчас решил поиграть в психолога и позадавать младшему брату тупые вопросы. — Элайджа, ты бесишь меня до той степени, когда хочется тебя грохнуть, — рычит сквозь зубы Кол, продолжая сидеть в том положении, в котором уселся еще час назад: просто сел на диван, уперся локтями в бедра и схватился за голову, словно произошло что-то кошмарное. Впрочем, ссора с Лили именно к «чему-то кошмарному» и относится. Элайджа со стаканом бурбона в руках откидывается на спинку дивана и почти равнодушно улыбается. — Вопрос все тот же, — преспокойно говорит он. — Исчезни к черту, сказал же, — все также рычит Кол. — Кол… — Да мы никогда не ругались с Лили! — срывается младший Майклсон и, резко поднимая голову, смотрит на старшего. — Никогда, ясно?! Теперь ты с чистой совестью уже можешь быть проклят?! — Возьми себя в руки, Кол, — все тем же спокойным голосом произносит Элайджа. — Элайджа, сдохни. — Лилит не пропадет. Ничего с ней не случится. — Да откуда тебе знать?! — Оттуда, что она — твоя лучшая подруга. Вот и все объяснение. В это же мгновение в гостиную врывается Фрея, и выражение ее лица Колу совершенно не нравится. Впрочем, выражение лица Фреи Колу не нравится уже второй день. — Лили не отвечает на мои звонки, — выдает наконец она. — И заклинание поиска тоже не действует. Но ведь она не могла с психу убежать дальше Нового Орлеана. — Тут ведьма почти жалобно смотрит на Кола. — А? Майклсон медленно переводит гневный взгляд на безмятежного старшего брата. — «Лилит не пропадет»?! Элайджа снова улыбается, и желание убить его по стобалльной шкале доходит до двухсот. — Именно, брат. Не пропадет. Ты еще вспомнишь мои слова. Все такой же невозмутимый, Элайджа покидает гостиную, а стакан, оставленный им на столике между двумя диванами, спустя секунду летит в стену и с характерным звоном разбивается вдребезги. Вместе с жалкими остатками терпения Кола.