<...>
— Соня проснулась! — во все тридцать два улыбается Деймон, наблюдая за тем, как по лестнице со второго этажа на первый спускается Сидни. — Интересно, чего это тебя днем так сморило? — Просто устала, — негромко отзывается Сидни, тихонько вздыхая. — Что ты прикопался, Деймон? — подает голос сидящий на диване Стефан. Деймон закатывает глаза и криво улыбается, допивая остатки бурбона из стакана и со стуком возвращая его на стол. Однако улыбка резко исчезает с его губ, когда он замечает, как Сидни внезапно останавливается и приваливается к перилам, судорожно дыша, а потом медленно сползает по ним, оседая на ступени. Деймон оказывается рядом за доли секунды, подхватывая Сидни на руки, и несет к дивану, осторожно укладывая ее на него. Однако когда Деймон хочет спросить, в чем дело, он обнаруживает, что Сидни уже без сознания, и мрачнее тучи оборачивается к испуганному Стефану. — Звони Бонни.<...>
Фрея уже сбилась со счету, сколько заклинаний она испытала в попытках выяснить, что произошло с Лили и почему она потеряла сознание. Впрочем, ведьма смекнула сразу — это точно связано с поиском Сидни, но из этого вывода возникало еще больше вопросов, а ответы на них никак не желали приходить, и Фрея почувствовала себя ни на что негодной ведьмой. Майклсон перенимает привычку брата разбивать хрупкие предметы, кажется ей, когда склянка с каким-то зельем на дне летит на пол, разлетаясь на осколки. Фрея, взбешенная и расстроенная, усаживается на пол, опираясь спиной на кровать и сгибая в коленях ноги, и тыльной стороной ладони упирается в лоб, пустым взглядом уставясь на ножку комода. Фрея уже и забыла, каково это — бояться до дрожи за Лили.<1565>
— Нет, стой! Фрея не помнит, когда она боялась настолько сильно — наверное, только в детстве, но то был детский страх, сейчас же — ситуация совершенно другая, угроза — реальная, самая настоящая, и Фрею просто колошматит, потому что то, чем грозилась ей когда-то Далия, не идет ни в какое сравнение с остро наточенным ножом у шеи Лили. — Я ведь перережу ей глотку, ведьма! — злобно рычит «охранник». Правда, как выяснили Фрея и Лили, охраняет он отвратительно. Волна лютой ненависти охватывает Майклсон в очередной раз. — Только дернись, — шипит она, готовясь к нападению. — Ты не в том положении, чтобы указывать мне, — скалится мужчина, и после его слов Лили шипит от боли, стискивая пальцами держащую ее руку, а по бледной шее течет струйка крови. — Ты даже свои ведьминские штучки применить не можешь, так что лучше будь послушной девочкой. Фрея, чувствуя раздражающую беспомощность, зубы стискивает до боли и кулаки сжимает. Ей так и хочется этому ухмыляющемуся гаду голову оторвать, вот только быть убитой в ответ или лицезреть смерть Лили вообще никак не хочется. — Еще одна такая попытка сбежать, и вам обеим конец, — рычит «охранник», а потом отталкивает от себя Лили, и та падает прямо в руки Фрее. — Не испытывайте мое терпение.<2018>
— Не получается? Фрея резко вскидывает голову и встречается с беспокойным взглядом Хоуп, нервно сглатывая. Она качает головой в ответ, и Хоуп переступает порог комнаты, неторопливо подходя к кровати Лили. Фрея отворачивается от племянницы, вернув свое внимание ножке комода. — Пять часов прошло, — выдавливает из себя она. — А я ничего не могу. Я даже не представляю, чем вызван обморок. — Может, попытаемся вместе? — предлагает Хоуп, но Фрея лишь тяжело вздыхает. — Я чего только не перепробовала, — говорит ведьма тихо. — Ничего не выходит. — Давай попыт... Тетя Фрея! Фрея резко подскакивает на ноги и хочет уже спросить, в чем дело, как эта необходимость сама собой отпадает: расширившимися от шока глазами она смотрит на кулон на шее Лили, который никогда раньше не замечала; в нем видно маленький высохший цветочек. Вот только теперь этот высохший цветочек внезапно ожил. — И что это может значить? — спрашивает сбитая с толку Хоуп, не сводя ошарашенного взгляда с кулона. — Я, кажется, догадываюсь...<...>
— Я понятия не имею, что с ней! — раздраженно проговаривает Бонни, резко оборачиваясь к Деймону, прожигающему ее спину напряженным взглядом. — Делаю все, что могу, Деймон! — Она отворачивается от друга, возвращая Сидни свое внимание, и тяжело вздыхает. — Выйди на улицу, остынь. — Остыть?! — взрывается Сальваторе. — Деймон, — прерывает Стефан резко, и брат поднимает на него злой взгляд, но ничего больше не говорит. В гостиной снова виснет тишина, и оба брата вновь наблюдают за магическими манипуляциями Бонни; по ее спине видно, как сильно ведьма напряжена. Одной рукой она сжимает запястье Сидни, а другой водит над всем ее телом, что-то шепча себе под нос. Как только ладонь Бонни оказывается над грудной клеткой Сидни, все трое шокировано замирают, расширив глаза. Беннет выпрямляется, убирая от Паркер руки, и пристально смотрит на кулон, внутри которого совершенно неожиданно начинает медленно распускаться иссохший цветок. — Бонни, что за черт? — цедит сквозь зубы Деймон. — Я, кажется, знаю, что за черт, — отвечает Бонни негромко, не отрывая взгляд от кулона на шее Сидни. — Бабушка рассказывала про это заклинание, и оно очень мощное. — Бонни! — Это связь. — Бонни поворачивает к Деймону голову и смотрит ему в глаза. — Скорее всего, Сидни и Лилит.<...>
— Фрея, если ты будешь тянуть дальше, я сверну тебе шею. — Успокойся, брат. — Ладонь Клауса ложится на плечо Кола, но это злит вампира еще больше, и он едва сдерживается, чтобы не оторвать старшему брату руку. — Будь терпелив. Последнюю неделю терпение и спокойствие Кола вообще ни к черту, потому что с Лилит постоянно что-то случается, потому что он привез ее в Новый Орлеан, хотя это было вразрез с его желанием, потому что он познакомил ее со своей семьей, потому что он втянул ее в проблемы, потому что он стал постоянно с ней ругаться, потому что все просто летит в тартарары, а посему «успокойся, брат» и «будь терпелив» — это последняя капля. Во-первых, у Кола вновь чешутся руки перевернуть весь дом вверх дном к чертям собачьим. Во-вторых, слышать эти слова от Клауса — дико. Кол резко скидывает со своего плеча руку Клауса и стремительно оборачивается к нему, становясь вплотную и грубо тыча пальцем ему в грудь. — Успокоиться?! Быть терпеливым?! — рычит Кол, и даже черная сеточка вен пролегает под его глазами, настолько он зол, но его лицо быстро становится нормальным, а глазам возвращается нормальный цвет. — Легко тебе говорить — это ведь не твоя лучшая подруга лежит без сознания! — Меня тоже волнует ее состояние, но я не веду себя, как истеричка, — вскидывает брови Клаус, раздражая Кола еще больше. — Ты — гребаный кусок дерьма, Ник, — шипит он. — Не надо говорить мне, что тебя парит ее состояние, ясно? Потому что все, от кого я это слышал, нагло врали мне! — Но ты ведь меня знаешь, Кол. — В том-то и дело, братец, что я тебя знаю. И это продолжалось бы дальше, если бы не Фрея, прервавшая спор братьев. — Ну все, — говорит она, поднимаясь с кровати, чья хозяйка никак не приходила в себя. — Хватит. Мы все на нервах, — тут ведьма смотрит на Кола, отвернувшегося от Клауса, и пересекается с его озлобленным взглядом, — поэтому, я тебя прошу, держи себя в руках. Лили — и моя лучшая подруга тоже, однако я не даю себе срываться. Внезапно губы Кола кривит ухмылка, и ухмылка эта — весьма многозначительная, и Фрее совершенно не нравится. — Я слышал, как ты не даешь себе срываться, — тянет Кол, — по звону разбитого стекла. Фрея молчит, сжимая зубы, и мрачно смотрит на брата. — А теперь, может, ты уже скажешь, какого черта происходит с Лил? — обманчиво спокойным голосом спрашивает Кол. Майклсон вздыхает. Она хочет начать говорить, но вдруг прерывается, когда на пороге комнаты появляется вернувшаяся Хоуп и подпирает плечом дверной косяк, скрещивая руки и разглядывая родственников. — Я не знаю, куда делись остальные, — говорит она. — Наверное, опять разбрелись «по делам». Колу до лампочки. Кол снова смотрит на сестру. Снова рычит: — Фрея. — Это связь, — говорит наконец Фрея. — Между Лили и Сидни. Я помню это заклинание. Оно позволяет чувствовать то, что чувствует другой, то есть Лили может чувствовать то, что чувствует Сидни, и наоборот. Это заклинание связано со стихийной магией, которой обладает Лили, и это добавляет ему мощи. Связь поддерживают два кулона, в которых цветы раньше выглядели так же, как сейчас. Видимо, они завяли, когда Сидни якобы умерла. Теперь, судя по тому, что цветок вновь распустился, связь восстановлена, и, подозреваю, с Сидни сейчас происходит то же самое. — Почему это произошло тогда, когда получилось найти Сидни? — хмуро спрашивает Кол, не сводя пристального взгляда с сестры. — Почему не раньше? Или не позже? — Я еще не разобралась с этим, — отвечает Фрея, — но мне кажется, что толчок к этому дали чувства Лили. Может, она просто окончательно убедилась в том, что Сидни жива, и в том, что найти ее наконец получилось. А когда восстановилась связь, в нее вошел поток магической энергии, у него была большая сила, и она просто не выдержала, поэтому потеряла сознание. Но все в порядке, она должна скоро... — Спасибо, что напомнила мне, как это работает, — звучит голос за спиной Фреи, и та резко оборачивается, мгновенно подлетая к кровати. — Да не дергайся, Фрея, со мной все нормально. Лили с помощью подруги садится и тут же натыкается взглядом на Кола, а он стоит перед кроватью, словно изваяние какое-то, и как будто не дышит. — У тебя такое лицо, будто я вылезла с того света, — пытается Лилит пошутить, но лицо Кола остается все таким же серьезным и мрачным. — Да брось. Я же в полном порядке. — Ты пролежала, — цедит сквозь зубы Майклсон, — пять часов без сознания. Какое у меня еще, по-твоему, может быть лицо? — Кол, — тяжело вздыхает Лили, — я уже в порядке. Со мной все хорошо. И вообще, — резко решает сменить она тему, — заклинание поиска. Насколько я помню, оно сработало. Итак, — Лилит смотрит поочередно на Хоуп, Фрею, Кола и Клауса, — где моя дочь? Когда выражение лица Кола по-странному меняется, Лили резко переводит на него взгляд, но не успевает она сказать и слова, как голос подает Клаус: — Она в Мистик-Фоллс. Лилит чувствует себя так, будто ее дубинкой по голове огрели, настолько ее ошарашили слова Клауса. Однако она на него даже не смотрит: все ее внимание направлено на Кола, не сводящего с нее своих темных глаз. Майклсон понимает подругу без слов и, поджимая губы, пожимает плечами, мол, откуда мы знали, под «мы» подразумевая себя и Лили. — В чем дело? — озадаченная поведением Кола и Лили, спрашивает Фрея. — Держите меня семеро, — цедит Лилит, — пока я не сожгла к черту весь дом. — Бро-о-о-ось, Шекспир, — произносит Кол тоном, обозначающим «ну что ты, солнышко, все ведь прекрасно-замечательно», за что хочется ему врезать. — Откуда нам было знать? К тому же, ты думала... — Я помню, что я думала, Кол! — огрызается Лилит. — Голубки, — вклинивается в разговор Клаус, за что получает два раздраженных взгляда, — простите великодушно, но мне, Фрее и Хоуп несколько непонятно, о чем вы ведете беседу. Просим вас: просветите. — Мы были в Мистик-Фоллс три недели назад, — отвечает Кол. — Ездили повидаться с Сальваторе, к которому так прикипела Лил. — Я его с тысяча девятисотого не видела! — уловив нотки раздражения в голосе Майклсона, восклицает Лилит. — Что ты вообще имеешь против моей дружбы с Сальваторе? — Против дружбы — ничего, — закатывает глаза Кол. — Зато против Сальваторе — много чего! — Деймон? — щурится Клаус. — Нет! — возмущается Лили и ловит удивленный взгляд Майклсона. — Стефан. Деймона на дух не переношу. Майклсон, заткнись, — говорит она резко и смотрит на Кола, чье лицо принимает какое-то хитрое выражение, а губы растягиваются в насмешливой улыбке. — Скажи хоть слово — я сверну тебе шею. Кол улыбается шире, когда слышит собственные слова из уст Лили. «С Колом поведешься — ничему хорошему не научишься», — сказала однажды она, и эта поговорка привела его в полнейший восторг. — Да ладно, Лил. — Сказала: заткнись. Даже вспоминать не хочу. Улыбка Кола вместо насмешливой становится веселой, заставляя Лили закатить глаза. — Это же весело было. — Тогда ты совсем не думал, что было весело, — веско произносит Лилит. — Ты чуть не утопил его! — И я утопил бы, если бы не ты и Стефан, — закатывает глаза, как Лили, Кол. — Во-первых, он хотя бы протрезвел, во-вторых, так ему и надо! Нечего было подкатывать к тебе. — Ты — собственник! — Вот так сюрприз! Однако я всего лишь берег твою честь. — Как благородно. — Голубки! — вновь врывается Клаус в разговор и скрещивает руки. — Давайте вы уединитесь и будете выяснять отношения потом. Сейчас вообще не время для этого. Поразительно, но и Кол, и Лили ни звука больше не издают, и Клаус удовлетворенно улыбается. Он переводит пронзительный взгляд на Лилит, та тут же смотрит в ответ. — Связь между тобой и дочерью восстановлена, — констатирует Майклсон. — Что будешь делать? — Конечно, рвану в Мистик-Фоллс! — нисколько не думая, отвечает Лилит. Но потом она вдруг хватается за кулон пальцами и, хмурясь, слабо его сжимает, опуская взгляд. — Лил, что?<...>
— Я все еще не могу к ней приехать! Я не знаю, как вернусь Маркуса! — вскакивая с дивана и делая от него несколько шагов, произносит срывающимся голосом Сидни и эмоционально всплескивает руками. Потом она резко оборачивается к пристально наблюдающему за ней Деймону, игнорируя взгляд Стефана. — Я обещала, Деймон! Я обещала! — А если она приедет сама? — вскидывает вопросительно брови Деймон. На это Сидни не находит ответа. Она не знает, что будет делать в этом случае, и как бы ни было больно, но видеть здесь мать хочется меньше всего, потому что она все еще не вернула брата, не нашла способ. Деймон вздыхает, поднимается на ноги и неторопливо подходит к Сидни, мягко беря ее за плечи и глядя в глаза. — Послушай, — тихо говорит он, — прекрати это самобичевание. Я уверен, Лилит будет счастлива видеть внезапно воскресшую дочь в любом случае. Деймон сказал бы что-нибудь еще, но ему мешает внезапно раздавшаяся трель телефона, возвещавшая о входящем звонке. Он оборачивается к Стефану в тот момент, когда тот вытаскивает из кармана темно-серых джинсов свой мобильный. Неожиданно лицо брата озаряет радостная улыбка, и он принимает вызов, прикладывая телефон к уху. — Привет, — говорит Стефан, а потом его взгляд медленно перемещается к Сидни. — Да, здесь. Конечно. — Он встает с дивана и подходит к Сидни, глядящей на него огромными глазами. Оба Сальваторе слышат, как часто бьется ее сердце; удивительно, как от такого сердцебиения не сломались ребра. Стефан отстраняет от уха телефон и протягивает его Сидни. — Тебя. Она переводит взгляд с лица Стефана на мобильный в его руке и чувствует, как все ее тело сотрясает мелкая дрожь. Сидни знает, кто сейчас на том конце провода, но ей до одури страшно взять телефон и заговорить. Спустя столько лет. Сидни рвано вздыхает, нервно сглатывает и трясущейся рукой забирает у Стефана телефон, приближая его к уху.<...>
Лили ждет. Она чувствует на себе пристальные взгляды четырех пар глаз и упорно игнорирует все. У нее руки дрожат; поразительно, как еще телефон на пол не грохнулся. Лили смотрит в окно и решительно ничего не видит, потому что мысли ее вообще не здесь. Все ее мысли сейчас в Мистик-Фоллс, в особняке Сальваторе. Лили кажется, что ее мертвое сердце останавливается, когда она слышит тихое, робкое, виноватое и дрожащее: — Здравствуй, мама.