<…>
Ницца встречает солнцем и легким ветерком, всколыхнувшим темно-рыжие локоны. Глядя на небо, по которому ни одного облачка не проплывает, Лили щурится. Она впервые чувствует себя, пусть и ненадолго, но свободной от проблем в Новом Орлеане. И не только. Ей кажется, что она свободна вообще от всего, и как бы ни хотелось, чтобы так все и осталось, так не получится. Потому что нужно решить все дела в Америке, избавить мир от Себастьяна, вернуть все на свои места, а потом… А что потом? Хватать Кола и закончить мировое турне? Раньше бы Лили даже не сомневалась, но теперь… Во-первых, Сидни и Айзек. Сидни только-только вернулась к ней, и расставаться с ней нет никакого желания. А Айзека она совсем скоро увидит и вряд ли захочет с ним проститься. Вдохнув и выдохнув, Лили направляется к такси. Во-вторых, Новый Орлеан. Как бы Кол ни бесился с того, что привез ее сюда, этот город — первый, который она полюбила по-настоящему, к которому прикипела душой и который ни за что не хотела покидать. Все эти улицы, проходящие праздники (на которых так и не удалось побывать), вечный шум за окном, сверхъестественные обитатели — все это стало таким родным, что у Лили щемит в груди от одной мысли об уезде. Первый и последний раз, когда она чувствовала такое, был в Венеции — это было в тысяча семьсот восемнадцатом; Кол ее тогда сбросил прямо в канал. Садясь на переднее сиденье и кладя сумку на колени, Лили называет таксисту адрес, и тот кивает, отворачиваясь к окну и заводя мотор. В-третьих, Майклсоны. Она даже не представляет, как может оставить их. Недели три назад, если бы ей предложили уехать и предоставить первородных судьбе, она бы не раздумывала — Кола в охапку и бежать из города. Но теперь… Она не хочет и думать о том, чтобы бросить их. Она защитит их от Себастьяна, и наплевать на то, что они — самые сильные существа. Даже самые сильные порой нуждаются в защите. Авто останавливается у высоченной многоэтажки. Наверное, тут этажей сто, думается Лили. Она расплачивается с таксистом, хватает сумку, открывает дверцу и выбирается из салона, вдыхая свежий воздух. Такое чувство, словно она сутками напролет сидела в маленькой душной комнате, а не несколько часов летела в самолете. Лили вздыхает. Отдельным пунктом, наверное, надо выделить Клауса, потому что… Она перебивает собственные мысли, решая оставить мысли о первородном на потом, и твердо шагает прямиком к дому, адрес которого отправил сообщением Феликс. Лили, подходя к подъезду, вздыхает снова и закрывает глаза, слегка хмурясь. Феликс Картер — ее друг еще с тех времен, когда вместе с Фреей она была заключена в ведьминской тюрьме. Он был там тоже и стал, помимо Фреи, тем человеком, на которого Лили реагировала нормально, а потом и вовсе подружилась с ним. Это отношение, когда они на грани ненависти друг к другу, но готовы по первому зову примчаться на помощь, зародилось у них еще тогда. После того, как Лили, Фрея и Феликс выбрались, они все потеряли друг друга из виду, но потом Лили все же удалось отыскать Феликса и связаться с ним, а Фрею… она так и не нашла. Если бы не звонок Клауса, если бы не приезд в Новый Орлеан, Лили бы так и не нашла ее. «Клаус…» Прочистив горло, Лили тянет дверь на себя и заходит. Ей кажется, будто в этом доме живут одни ведьмы, потому что мощь такая… что аж дыхание сперло. Она неторопливо поднимается по ступеням и с каждой нервничает все больше. Последний раз Лили связывалась с Феликсом пять лет назад, но вот виделись они… она даже не помнит, когда это было. Лили оказывается напротив двери в квартиру Феликса спустя минуту. Гадать, какая дверь ведет к Картеру, даже нет необходимости: она одна на этаже, и Паркер, усмехаясь, нажимает на звонок. В следующее мгновение дверь открывается, и перед Лили собственной персоной предстает Феликс. Первое, что она делает — с громким визгом: «Феликс!» кидается ему на шею, чувствуя, как тот крепко сжимает ее в объятьях в ответ, утыкаясь носом ей в шею. Кто там говорил про отношения на грани ненависти?.. — Привет-привет, гадость моя, — смеется Феликс, шатаясь вместе с Лили из стороны в сторону. — Как же я… Лили широко улыбается и резко отстраняется от Феликса, держа его за плечи. Он поджимает губы, как будто пытается о чем-то не проговориться, и ведьма улыбается еще шире. — Давай, договаривай. — Лили склоняет вбок голову. — Признавайся. Соскучился? Феликс глубоко вздыхает и быстро кивает, и Лили кажется, что еще шире, чем сейчас, она улыбнуться просто не может. — Так и знала, — смеется ведьма. Феликс ведет Лили на кухню, а та, снимая на ходу куртку, разглядывает «скромную» квартиру друга. Дорогой ремонт, дорогая мебель, дорогие картины на стенах, окно во всю стену, лестница на второй этаж (не менее дорогой и шикарный — это точно). Лили кладет куртку на высокий стул и садится за стол, складывая на нем руки и внимательно наблюдая за Феликсом. Достав бутылку с чем-то крепким (и недешевым, думается сразу Лили) из холодильника, два бокала, а потом встав спиной и начав возиться, спустя несколько секунд он оборачивается к Паркер и ставит перед ней бокал с темно-красной жидкостью, снова заставляя ее улыбнуться. Он помнит, за какой напиток она отдаст целое состояние, будь оно у нее. — За встречу, — хмыкает Феликс и приподнимает в воздухе свой бокал, и Лили, кивая, следует его примеру, а потом отпивает пару глотков и ставит бокал обратно на стол. Сильнее всего ей сейчас хочется увидеть Айзека, но Феликс, несмотря на частые разногласия, является для нее не менее важным человеком в жизни. Лили делает еще один глоток и прикусывает губу, поднимая на Феликса взгляд и вздыхая. Она, конечно, рада сейчас до безумия, что увиделась с ним, что сейчас рядом с ним, но мрачные мысли в голове не деваются никуда, и с этим просто невозможно ничего сделать. Чертов Себастьян. Если бы не он, то они с Колом до сих пор колесили бы по Европе. — Никогда мне эта серьезная морда не нравилась, — криво улыбается Феликс и садится напротив, кладя руки на стол и сплетая пальцы. Глядя на него, Лили осушает бокал и отставляет его в сторону, откидываясь на невысокую спинку и скрещивая руки на груди. — И какие проблемы подкрались к тебе на этот раз? Лили усмехается и качает головой. — Сначала лучше поговорим вот о чем, — произносит она. — Откуда ты знаешь Айзека? Теперь у Феликса такое лицо, словно он вот-вот рассмеется, хотя Лили в этом вопросе не видит ничего смешного. Она терпеливо ждет ответа; Феликс так же, как Лили, откидывается на спинку стула с кривой полуулыбкой на губах и будто пытается найти в чертах лица или в его выражении что-то особенное, что-то такое, что ему одному понятно. Когда Лили уже хочет подать голос и напомнить Феликсу о своем вопросе, он, наконец, начинает говорить: — Ну, начнем с того, что наш сверхъестественный район, где обитают только вампиры и оборотни — это что-то вроде маленького Нового Орлеана. — Улыбка ведьмака становится кривее, когда выражение лица Лили становится вопросительным. Ее потихоньку начинает бесить то, что друг медлит с ответом, тянет с тем, чтобы подойти к самой сути, в то время как она сама давно бы дала ответ. Нормальный, а не начиная объяснение откуда-то издалека. Впрочем, так будет понятнее… наверное. — У нас тут свое мини-королевство, где нас не трогают, где никто нас не беспокоит и лишний раз не хочет убить, предпочитая делать это с жуткой медлительностью. Это я про вампиров, да. Ну, а если конкретнее, — улыбка исчезает с лица Феликса, он облокачивается на стол и резко подается вперед, произнося слова сквозь сжатые зубы, — то эти вампиры — это твои дорогие Майклсоны. Клаус, Элайджа и Ребекка. Колу необъяснимо повезло: он был с тобой. Такому уроду… и так повезло. — Фел, — шипит Лили, невольно стискивая пальцами локти и сжимая челюсти, — следи за языком. Ты о моем лучшем друге говоришь. Феликс громко, почти презрительно фыркает, а потом резко откидывается на спинку стула, глядя на Лили так, словно он хочет ей вилку в руку воткнуть. — Колу бы ты то же самое сказала? — продолжая цедить сквозь зубы, спрашивает он. — А, Кас? Скажи он что-то похожее, ты бы велела ему рот закрыть? Лили с хлопком опускает ладонь на стол и стремительно наклоняется вперед, пристально глядя Феликсу в глаза. Ему кажется, что еще немного — и она бы сожгла его на месте. — Да, — едва размыкая губы, отвечает Лили. — Если бы он только сказал что-то подобное в твой адрес, я бы заткнула его в ту же секунду, так что не смей сомневаться во мне. Феликс делает глубокий вдох, словно собираясь сказать что-то, но его тут же прерывает стук в дверь, заставивший нахмуриться. Бывшее напряжение между друзьями мигом пропало, и Лили сразу начинает прислушиваться, в то время как Феликс поднимается из-за стола и идет к прихожей. Лилит встает тоже и направляется следом за другом, слыша спокойное биение сердца за дверью. Когда Феликс открывает ее, Лили скрещивает руки и облокачивается плечом на стену. Она сразу понимает, что внезапному гостю, а вернее, гостье, Картер совсем не рад. У него даже костяшки побелели на той руке, которой он сжимал ручку двери, и сей факт заставляет Лили забеспокоиться и насторожиться. Теперь на ведьму — а Паркер уверена, что перед ними ведьма — она смотрит с огромным подозрением, готовая кинуться в атаку в любую секунду. — Какого черта ты приперлась сюда? — злобно цедит Феликс и прячет свободную руку в кармане джинсов. Невооруженным глазом видно, что он ужасно зол и раздражен. И это за какие-то жалкие две минуты. — Сгинь лучше, пока вместо тебя тут лужица ананасового сока не осталась. Ведьма почти презрительно хмыкает, а потом переводит прищуренный взгляд на стоящую позади Феликса Лили, и она тут же все понимает. Паркер кажется, что ее окатило ледяной водой, а потом током ударило. — В твоей квартире вампир, Картер, — сообщает ведьма так, словно Феликс сам не в курсе, и это злит его еще больше. Лили кажется, что еще немного — и тот просто кинется на незваную гостью, которую так и не спешит впускать. — Думаешь, это осталось бы незамеченным? Я уже сказала Айзеку, что с какого-то рожна ты на время снял барьер с города и впустил вампира, и он отправил меня за вами обоими. Ну, короче, тебе хана, пупсик. Сердце Лили начинает биться в несколько раз чаще после прозвучавшего имени брата, о знакомстве с которым Феликс так ничего толком и не рассказал. Никто не успевает опомниться, как пришедшая ведьма уже оказывается прижатой к огромному окну в гостиной. Та тут же вцепляется в руку Лили, пытаясь ослабить цепкую хватку ее пальцев на своей шее. В гостиную медленно входит Феликс, глядя на эту картину с насмешкой, что мигом доводит гостью до белого каления. — Поможешь, может? — хрипит она, чувствуя, как пальцы сжимают ее шею сильнее. Феликс только руки в стороны разводит. — К злой Кас я не лезу обычно, — ухмыляется он. — Ну, а если она размажет тебя по окну — не страшно. — Сукин сын! — Ага. — А теперь давайте поиграем в «Вопрос-ответ», — встревает в перепалку Лили, даже не думая отпускать ведьму. — Я задаю вопрос — вы отвечаете. Начнем с самого простого. Ты кто такая? Однако в ответ она не получает ничего, кроме попытки убрать ее руку и откинуть заклинанием куда-нибудь ее саму. К ужасу девушки, Лили продолжает стоять на месте. — Не пытайся, — шипит она. — На меня ваши штучки не действуют. Мамин подарок перед смертью. Здорово, правда? — Кас, — раздается вдруг голос Феликса позади, а потом его рука опускается на ее плечо, заставляя тяжело вздохнуть. — Отпусти. Задушишь. Я ненавижу ее, конечно, но не до такой степени. Кас, отпусти. Лили скидывает с плеча руку Феликса и в тот же момент убирает свою от шеи ведьмы, делая резкий шаг назад. Не ожидавшая этого девушка падает вперед, и ее колени больно ударяются о пол. Отходя к дивану, Паркер слышит, как та жадно хватает ртом воздух, а потом вместо дивана плюхается в кресло, подпирая голову кулаком и наблюдая, как ведьма поднимается на ноги, с ненавистью глядя поочередно то на Лили, то на Феликса. — Ты так и не ответила на вопрос, — вскидывает брови Лили. — Меня зовут Кристал Уильямс, — ядовито бросает темноволосая. — И вела бы ты себя получше, вампир. В Ницце кровососам не рады. Или Картер тебе ничего не рассказал? — Я не успел, — предвещая злобный ответ подруги, произносит Феликс. — Ты приперла сюда свой зад! Хотя с Айзеком я сам бы мог разобраться, крыса мелкая. Я с ним, извините, пятьдесят лет уже знаком. Итак, пока Уильямс не начала истерить по поводу «крысы мелкой», я все же расскажу тебе эту занимательную историю, моя дорогая Кэсси. — Ты прекратишь звать меня так? — Нет, солнышко, — широко улыбается Феликс и садится на диван, откидываясь на спинку и закидывая ногу на ногу. — Итак. Пятьдесят лет назад сюда заявились Майклсоны. Как я и говорил, Колу неописуемо повезло, потому что он был с тобой, поэтому наш небольшой район, где обитают только ведьмы и оборотни, посетили только Клаус, Ребекка и Элайджа. Понятия не имею, куда они дели Финна, да мне и дела до этого нет. И вообще на их семейные передряги мне по барабану. Факт остается фактом: Никки, Бекки и Эл разгромили тут все к чертовой матери. Нас осталось от силы человек двадцать от сотни, которая была. И черт их знает, зачем они это сделали. Когда мы уже отчаялись в попытках привести все в порядок, появился Айзек. Он поставил нас на ноги, жизнь в нас вдохнул, так сказать. Так что брат твой у нас тут кто-то вроде… главного, вроде короля, как у вас Клаус в Новом Орлеане. Только вот Айзек печется о нас, как будто он — отец нам, в отличие от Клауса, который просто сухо приказывает. Когда все более-менее утряслось, Айзек попросил меня поставить на город барьер от вампиров, чтобы не было повторения истории. За пятьдесят лет я снимал барьер всего три раза, два из них — по просьбе Айзека, а третий — по твоей. Вряд ли бы Айзек был против визита собственной сестры, правда? Лили долго смотрит на Феликса, не произнося ни слова и даже не моргая. Она даже не знает, когда в последний раз на нее сваливалось столько информации. Зная Кола и Фрею, проведя с Майклсонами три недели, она бы и подумать не смогла бы, что они способны на то, о чем ей только что рассказал Феликс. Верится в это с огромным трудом. Резко выдохнув, Лили стремительно поднимается на ноги и начинает медленно вышагивать от одной стены к другой, запуская пальцы в волосы и зачесывая их тем самым назад. Теперь она наконец-то знает, почему вампирам на территорию Ниццы вход строго запрещен. Однако сейчас ведьму волнует далеко не это. Все мысли заняты одним только братом и тем, как он смог поднять выживших после «бомбежки», которую им устроили Клаус, Ребекка и Элайджа. Лили тяжело вздыхает. Главный он тут теперь, значит. Она хмыкает. Высоко поднялся братец. Положив руки на талию, Лили неторопливо оборачивается к наблюдающим за ней Феликсу и Кристал. Во взгляде последней словно прибавилось ненависти, но Лили на это обстоятельство — плевать с высокой башни, и она обращает все свое внимание на Феликса, всеми своими силами стараясь делать вид, что Кристал в этой комнате не находится. — Мне надо встретиться с братом, — решительно произносит она. — А уж все интересующие меня вопросы я задам уже ему. Например, как он может жить в городе, на котором стоит барьер от вампиров, в то время как он сам вампир? — Ну вот пусть сам тебе и расскажет, — улыбается Феликс и встает с дивана. — И ты тоже, Уильямс. Пошли. А то не отвяжешься потом. И давай без лишних вопросов. — Если я убью ее по дороге, это можно будет списать на несчастный случай? Феликс смеется. — Нет, Кас. Лили вздыхает. — Очень жаль. — Пошли уже. Вряд ли Айзек погладит тебя по голове, если ты с этой ведьмой что-нибудь сотворишь. — Узнаю своего брата…14.
10 сентября 2018 г. в 22:21
— Слушай, ты еще долго будешь прятаться?
Себастьян кривит в улыбке губы и залпом выпивает стакан виски, ставя его с громким стуком на подоконник и резко оборачиваясь к стоящей в дверном проеме Софи. Она уже давно перестала бояться его, поэтому сейчас, подпирая дверной косяк плечом, смотрит смело, требовательно, вопросительно и выгибая одну бровь дугой. Из-за этого, наверное, Себастьян до сих пор не убил ее: трусов и вечно трясущихся нытиков он терпеть не может.
— Я не прячусь, дорогая моя Софи, — спокойно говорит он, а улыбка на его губах уже до ужаса раздражает ведьму. — Я выжидаю.
Софи закатывает глаза и неторопливо подходит к Себастьяну, отнимая у него стакан, в который он только что налил виски, и выпивая напиток залпом, при этом не прерывая зрительный контакт. Она ставит стакан на стол и скрещивает руки на груди.
— Пока ты «выжидаешь», — изображает кавычки в воздухе, — Майклсоны вместе с Лилит и ее дочерью ищут тебя. Не исключено, что однажды найдут, а еще позволю себе заметить, что кровь Лилит может убить тебя. Безвозвратно!
Себастьян растягивает губы в улыбке, что бесит Деверо просто до невозможности. Хочется ударить его так сильно, чтобы давно постаревший мозг начал нормально делать свою работу, а именно думать, потому что она не понимала его самоуверенности. Может, он думает, что абсолютно непобедим, потому что старше своей бывшей невесты на двести лет из серии «раз я старше, значит сильнее»? Или потому, что на его стороне предки? Или потому, что она сама помогает ему? Да, Софи — сильная ведьма, но даже она осторожничает, потому что любая ошибка может привести к неминуемой гибели.
Софи раздраженно выдыхает и делает шаг назад, собираясь развернуться и уйти. Желательно, свалить в лес, находящийся как раз за домом, в котором они «выжидают»: необходимо подышать, подумать, успокоиться и набраться терпения, уговаривая себя тем, что Себастьян знает, что делает, что у него все просчитано до последней мелочи, потому что иначе он не был бы так уверен в себе. Верно ведь? Они прячутся (ой, «выжидают») в этой дыре уже две недели, но со стороны Дьюара нет никакого движения, даже никаких слов или объявлений относительно того, что они будут делать дальше. Он просто уходил и приходил, приходил и уходил, оставляя Софи различного рода задания: то того найти, то другого, то тут наколдовать, то здесь. Она просто устала от того, что они не делают ничего стоящего. Майклсонов не истребляют, например.
Ведьма не успевает сделать второй шаг к спасительному выходу: Себастьян резко хватает ее за запястье, сильно сжимая его пальцами, и разворачивает к себе. Его взгляд — грозный и, по идее, должен устрашать, но Софи чувствует только безграничную усталость и раздражение, потому что ей все уже надоело. Ну сколько можно тянуть кота за… хвост? Сколько еще сидеть и ничего не делать? До скончания времен чего-то выжидать? Вот на это она никак не подписывалась.
— Софи, Софи… — с театральным вздохом тянет Себастьян, — неужели ты правда думала, что мы тут так просто штаны просиживаем, страдая ерундой? Я тебя умоляю. С чего это вдруг я стану сидеть и бездействовать? Это не в моей природе. Мне просто нужно ослабить Майклсонов — а в особенности Клауса и Кола — настолько, чтобы они не смогли защитить Лилит, когда я буду ее забирать.
— Ты… — больше всего сейчас Софи хочется оторвать Дьюару голову и сбросить его тело в Тихий океан, — ты мог сделать это еще три недели назад! Три недели, Себастьян, даже не две! Ты мог забрать ее еще тогда, когда нашел! Да мы в самом деле страдали ерундой! Лилит давно могла быть у нас в руках!
Себастьян усмехается, что злит Софи еще больше. У нее просто в голове не укладывается: они потеряли столько времени зря, столько времени потратили впустую! И ради чего? Ради чего?! Она даже предположить не может, какого черта Себастьян сидел и ничего не делал. Софи хочется размазать эту гребаную усмешку по его лицу, чтобы больше не красовалась. Она делает попытку вырвать свое запястье из цепкой хватки Дьюара, но тщетно.
— Слишком легко, София, — произносит Себастьян, и голос его вдруг становится серьезным. Да и это его «София»… Он так называл ее за редким исключением. Она слышала свое полное имя из его уст только тогда, когда вампир был на грани бешенства, и обычно причиной этого была она сама. Впрочем, как и сейчас. Наверное, Софи перегнула палку, но гнева Себастьяна она не боялась — это во-первых, а во-вторых, на грани была и она, что Себастьян, конечно, заметил. — Лилит нужно было подготовить, чтобы она привязалась ко всем Майклсонам, чтобы была готова умереть за них, чтобы без колебаний смогла пойти на любую предложенную мной сделку, чтобы она влюбилась, в конце концов. И тут сама удача улыбнулась мне. Лилит отдала свое сердце Клаусу, а у меня как раз на его счет большие планы касательно мести. Сделали друг для друга слабые места для себя самих. Если это не судьба, то тогда я не знаю, что это. — Вампир отпускает руку ведьмы и делает шаг назад, скрещивая руки и внимательно глядя на Софи, потирающую запястье. Она хмурится и отводит взгляд, а в голову закрадываются мысли, что в этот раз она на самом деле погорячилась. — Ну что ты скажешь теперь? Мы страдали ерундой в эти, как ты говоришь, три недели?
Софи вздыхает и снова смотрит на Себастьяна, а по его лицу снова расползается усмешка, когда он видит, что Деверо принимает поражение и признает собственную неправоту. Обхватывая пальцами локти, она делает пару шагов к стоящему рядом креслу и плюхается на него, закидывая одну ногу на другую и выжидательно глядя на Дьюара. Остатки раздражения и злости все еще клокочут где-то внутри, но теперь ведьма готова слушать.
— И что будем делать дальше? — задает вопрос она, вскидывая брови.
— Терпение, дорогая Софи, терпение…