Беда не приходит одна

      Месяц прошел с тех пор, как Лили узнала, что ее смерть — событие неизбежное. За это время она пережила столько приступов, что уже сбилась со счету. Соответственно, от той силы, что была у нее, не осталось почти ничего. За последние четыре недели Лили изменилась очень и очень сильно: она ослабла и осунулась настолько, что стало до боли жутко смотреть на себя в зеркало, и даже в одежде начала отдавать большое предпочтение черному цвету, будто каждый день была готова к своим похоронам. Все чаще Лили хмурится, впивает задумчивый взгляд в тот предмет, который попадется, и огромного труда стоит вытащить ее из раздумий. Порой ей кажется, что ее чувства притупляются, но бороться с этим нет никаких сил. Все больше времени она проводит с Люсьеном и Колом, заметно отстраняясь от остальных. Даже с Айзеком она перестала созваниваться (а он уехал в то время, как Лили с Колом были в Сан-Диего). Больше всех сие обстоятельство задевает Клауса, потому что ему кажется, что Лили к нему совсем охладела, в то время как она сама совершенно этого не замечает. Как не замечает и того, что отношения между Клаусом и Колом заметно накалились, ведь исчезающая привязанность Лили к Майклсонам (за исключением Кола) полностью устраивает последнего, а это, в свою очередь, заставляет первого злиться.       Почти каждый день можно наблюдать очередную зажатую между губ Лили сигарету. Люсьен и Кол уже перестали возникать по этому поводу, за что ведьма была им очень благодарна. «Все равно подыхать», — думалось ей. Ну, а что касается Себастьяна, то весь последний месяц он не объявлялся. И найти его было невозможно, как бы Лили, Фрея и Хоуп ни старались. Да, Сидни в этом списке отсутствует, поскольку она оставила Новый Орлеан после того, как в пух и перья разругалась с матерью три недели назад и вернулась в Мистик-Фоллс. Она пыталась забрать с собой и Маркуса, но тот был настолько недоволен поведением сестры, что сразу отказался, ни секунды не раздумывая. Крайне взбешенная, Сидни наспех собрала вещи и уехала. От нее не было ни звонка, ни сообщения. Это обстоятельство до невозможности угнетает Лили, а уж то, что постоянно рядом с Сидни находится Деймон, не утешает совсем. Будь ее воля, она давно бы оторвала Сальваторе голову. Возвращаясь мыслями к Себастьяну, Лили путается с каждым разом все больше, потому что совершенно не может понять, что же им движет. Он говорил столько всего… но смысла в этом всем… никакого.       Сейчас Лили стоит на балконе своей пустой квартиры и уже раз десятый пытается зажечь сигарету, но зажигалка никак не хочет поддаваться. Паркер раздраженно, продолжая сжимать губами сигарету, упирается ладонями в перила. Глубоко вдохнув через нос и так же через нос выдохнув, Лили продолжает борьбу с зажигалкой, которую, наконец, выигрывает, победно впуская дым в легкие. Она засовывает зажигалку в задний карман темно-синих джинсов, плюхается в кресло и вытягивает ноги, скрещивая их.       Одна в квартире Лили с самого утра, поскольку Люсьен и Кол в очередной раз куда-то разошлись. По делам, если их словам верить. Она спрашивала, конечно, первое время, куда они пропадают, но потом, осознав, что это дохлый номер, сдалась. Впрочем, есть подозрения, но озвучивать их она не спешит.       Лили медленно затягивается и еще медленнее выпускает дым, а потом упирается лбом во внутреннюю сторону ладони, упираясь локтем в подлокотник кресла. Однако в следующее мгновение, в которое сигарета внезапно исчезает из ее пальцев, она вскакивает и сразу замирает, когда ее взгляд встречается с до боли спокойным взглядом Элайджи. Лили нервно сглатывает и делает шаг назад, натыкаясь спиной на перила. Ну, а Элайджа, подпирая плечом стену и держа руки в карманах брюк, лишь мягко улыбается.       — Здравствуй, Лилит.       — Ты как вошел? — резко спрашивает Лили, хмурясь. — Насколько помню, в квартиру я тебя не приглашала.       — Точнее, насколько не помнишь, — усмехается Элайджа. — Я бы не смог войти без твоего приглашения. Отсюда следует вывод: оно было. Да и почему ты так паникуешь? Я же не убивать тебя пришел.       — Я вообще не знаю, зачем ты пришел, — вскидывает брови Лили, скрещивая руки. — Хотя мне и не интересно. А посему можешь проваливать.       Элайджа качает головой и остается на месте. Уголки его губ медленно опускаются, и лицо становится более чем серьезным. А Лили это совершенно не радует. Майклсон слегка наклоняет вбок голову, не сводя с Паркер внимательного взгляда, в то время как она с силой сжимает пальцами локти.       — Мне просто интересно, долго ли ты еще будешь прятаться, — почти что с морозцем в голосе произносит Элайджа.       — Я не прячусь, — цедит Лили в ответ.       — Правда?       — Слушай…       — Поэтому ты игнорируешь всех, кроме Люсьена и Кола?       — Майклсон, — не собираясь отвечать на вопрос, грубо говорит Лили и хмурится, — свали из моей квартиры подобру-поздорову.       — Лилит…       — Оставь это, Элайджа, — раздается за спиной Элайджи голос, заставивший Лили вздрогнуть. В этот чертов момент она понимает, что избегать больше не получится. Она видит, как на правое плечо Майклсона опускается ладонь, а потом в поле зрения появляется Клаус. Он смотрит на Лили пристально и взволнованно, заставляя ее судорожно вздохнуть. Бросив на Лили последний взгляд, Элайджа уходит, и Клаус вплотную подходит к Паркер, а она, как ни хочет, не может отвести своих глаз от глаз Майклсона. — Привет, Лили.       Лучше бы он ее ударил, вот честное слово. Он произносит эти два слова таким тоном, что ей из-за ее вдруг повышенной эмоциональности хочется расплакаться. Собственно, слезы и так подкатывают к глазам, но по щекам не скатываются, и Лили продолжает смотреть на Клауса, сбивчиво дыша.       — Злишься? — вместо ответа на приветствие спрашивает она.       В общем-то… будь Лили на его месте, то злилась бы тоже.       — Нет, — хмурится Клаус. Он заставляет Лили вытянуть руки, проводит пальцами от локтя до запястий, а потом сжимает ее ладони в своих. Сжав челюсти, она опускает голову, не в силах больше смотреть ему в глаза. — Будь я на твоем месте, то тоже бы всех избегал, наверное. Чтобы никто не видел, как я медленно умираю.       Лили мрачно усмехается и шмыгает носом, поражаясь, какой она стала плаксой за то время, что пробыла в Новом Орлеане. Клаус мягко берет Лили за подбородок и заставляет ее поднять голову. Он слабо-слабо улыбается.       — Любовь моя, даже если ты бы избегала меня вечность, я бы на тебя не злился, — едва ли не шепчет Клаус. — Ничто меня не заставит на тебя злиться.       — Так не бывает, — тихо-тихо отвечает Лили. — Ты не можешь не злиться на меня вообще никогда.       — Но ведь не злюсь, — вскидывает брови Майклсон. Он обхватывает ладонями лицо Лили и делает маленький шаг вперед, становясь к ней еще плотнее. — Я люблю тебя. Всегда буду.       Лили резко подается вперед и целует его, цепляясь пальцами за куртку. Клаус целует в ответ, одну ладонь оставив на щеке, а другую опустив на талию, и прижимает ее к себе. Неторопливо оторвавшись от Клауса, Лили слегка опускает голову, не открывая глаз и чувствуя, как Майклсон касается губами ее лба.       — Прости, — шепчет она, невольно сжав сильнее куртку Клауса.       — Не за что извиняться, — шепчет в ответ он. — Теперь все хорошо.       Лили, сомневаясь в этом, хмыкает и резко вскидывает голову, заглядывая Клаусу в глаза.       — Ну да, — почти спокойно говорит она. — Последние недельки — а потом, как говорится, уйду на покой.       — Ни на какой покой тебя отпускать я не собираюсь, — без каких-либо колебаний отвечает Клаус. — Не думай, что весь этот месяц я страдал ерундой. Я искал и ищу способы сохранить тебе жизнь. Мы все ищем.       Лили кажется, будто ей кислород перекрыли — настолько неожиданными становятся слова Клауса. Ее взгляд быстро-быстро перебегает с одного глаза Майклсона на другой, а он приподнимает уголки губ в мягкой улыбке.       — Отчего же ты так удивляешься, любовь моя? — вскидывает брови он. — Ты стала частью нашей семьи. Каждому из нас ты дорога. И никто не хочет тебя потерять.       Лили не находит, что на это ответить, только снова опускает голову и упирается лбом Клаусу в грудь, а потом чувствует его ладони на своей спине. Он целует ее в макушку и произносит:       — Идем домой.       Лили, наверное, и стоит воспротивиться, начать сопротивляться, но она лишь вздыхает и кивает. Оставив Колу и Люсьену записку (Клаус лишь усмехается на это), она вместе с Майклсоном покидает квартиру.

<…>

      — Мама!       Лили жутко удивляется, когда после того, как она ступает в особняк, ей на шею кидается Сидни. Шокировано расширив глаза, она обнимает дочь в ответ. Когда они поругались, Лили и предположить не могла, что она еще приедет в Новый Орлеан и, тем более, станет с ней контактировать. Потому что ссора была самая масштабная за всю ее жизнь… Такую она будет помнить еще долго.       — Я думала, ты ненавидишь меня теперь, — тихо и как будто безэмоционально произносит Лили, отстраняясь от Сидни и заглядывая ей в глаза, в которых почему-то… слезы. Лили хмурится. — Что такое? Я живая и относительно здоровая, тебе ли с нашей связью этого не знать.       Сидни смаргивает слезы и быстро смахивает их с щек, глубоко вдыхая и протяжно выдыхая в попытке успокоиться. Лили хмурится сильнее и настораживается, когда видит Деймона, спускающегося со второго этажа. За ним следует Фрея, глянувшая на Лили с явным облегчением. Подойдя, Деймон обнимает Сидни за плечи и с какой-то тяжестью во взгляде смотрит на Паркер.       — Я тебя ударю, если ты мне сейчас же не объяснишь, какого черта, — цедит сквозь зубы Лили.       Деймон лезет рукой в карман куртки, достает оттуда что-то и протягивает Лили. В ее ладонь падает семейное кольцо Сальваторе. Лили чувствует, как учащается ее сердцебиение. Огромными глазами она смотрит поочередно на Сидни и Деймона, останавливая взгляд на последнем.       — Что?..       — Ему выдрали сердце, — едва ли не рычит Деймон, — а вокруг раны будто следы от ожогов. Похоронили сегодня утром. Я не знаю, кто это сделал, но как только узнаю и найду — буду убивать медленно и мучительно, так что котел в аду покажется легкой освежающей ванной.       Лили сжимает кольцо Стефана в дрожащих пальцах, и ей кажется, что сердце разбивается на маленькие осколки, которые впиваются в каждую клеточку ее тела. В душе начинает закипать гнев, ну, а неприязнь к Деймону словно улетучивается куда-то, потому что их ужасное прошлое меркнет перед еще более ужасным настоящим.       — Мне очень, очень жаль, — еле выдавливая из себя слова, говорит Лили и поднимает голову, пересекаясь с Деймоном взглядами.       Он понимающе кивает.       — А мне-то как, — сипло произносит Сальваторе. — Стеф тебя обожал. Как подругу, естественно. — Он криво улыбается. — Может, оставишь себе кольцо?       — Ты что, с ума сошел? — ошарашенно вопрошает Лили. — Он твоим братом был, а не моим. Я не могу оставить его кольцо.       — Лилит… — Деймон вздыхает, — оставь. Ты была для него лучшим другом, чем собственный брат. Это будет честно.       Не желая больше спорить, Лили кивает. Она снимает с себя цепочку, на котором висит кулон с цветочком, вешает кольцо и надевает цепочку обратно.       — Теперь я хочу на кладбище в Мистик-Фоллс, — твердо заявляет Лили.       Находящиеся рядом Кол (который, кстати говоря, находился в особняке изначательно) и Клаус тяжело вздыхают. Последний приобнимает Лили за плечи и хочет уже сказать, что идея — так себе, но она скидывает его руку и делает шаг в сторону, пристально глянув на Майклсона.       — Я еду, — уже со сталью в голосе произносит Паркер. — Мой друг умер, Ник. Я хочу проститься.       — Все равно скоро встретитесь! — взрывается Клаус. Его крайне бесит то, что Лили никак не может остановиться дома, все время ей куда-то надо! Совсем не удивительно, что она стала лучшей подругой Кола. У того тоже шило в одном месте. Но она умирает! Почему нельзя просто побыть дома?!       Все это проносится в голове за долю секунды. Клаус осознает, что ляпнул, закрывает на секунду глаза — а когда открывает, то видит, каким взглядом смотрит на него Лили. Он жалеет сразу же, что не сумел удержать себя в руках. Он так боится ее потерять, что цепляется за каждое мгновение, проведенное с ней. А теперь страх сыграл с ним очень уж злую шутку. И Лили так смотрит… будто впервые его видит.       — Вот как, — осипшим голосом разрушает гнетущую тишину Лили, пряча руки в карманах кожанки и сжимая кулаки.       — Лили…       — Деймон, ты намерен задержаться? — не сводя с Клауса пристального и почти злобного взгляда, перебивает Лили.       — Нет, нисколько, — делая к ней шаг и недоуменно глядя на Майклсона, отвечает Деймон. — А ты уже хочешь уехать?       — Если только вы с Сидни не возражаете, — ледяным тоном произносит Паркер.       Сидни становится рядом и берет мать за руку. Клаус ей и так особо не нравился, но теперь… Сказанные им слова — это явно чересчур. Лили непроизвольно сжимает ладонь дочери в ответ, словно ей нужно что-то, за что можно ухватиться, чтобы не упасть.       — Тебе надо собрать вещи? — спрашивает Сидни, на что Лили качает головой.       — Идите, — говорит она. — Я сейчас выйду.       Переглянувшись, Сидни и Деймон покидают особняк. А Лили так хочется сказать Клаусу что-то такое… что-то высказать… но все никак не придумает, что, да и всякое желание отпадает. Хочется просто развернуться и уйти.       Она злобно хмыкает. Сначала он говорит, что ищет способ сохранить ей жизнь, а теперь вон что выдает.       «Что ж, здорово, — проносится в голове. — Нисколько не больно».       — Я с тобой поеду, — заявляет Кол, когда Лили делает шаг в сторону.       — Не поедешь, — резко отвечает она. — Я как-нибудь и без Майклсонов обойдусь. Точно, Кол, без тебя тоже. Не смотри так на меня. А то откуда мне знать: вдруг ты также говоришь одно, а думаешь на самом деле совсем другое? Показываешь, что хочешь меня спасти, а мысленно уже меня похоронил? Благодарю, но такое мне не надо.       Лили почти доходит до двери, как за руку ее хватает Клаус и разворачивает к себе, собираясь объяснить ей причину, по которой он сказал то, что сказал. Но он не успевает: Лили выдергивает свое запястье из его пальцев и шарахается от него.       — Не прикасайся ко мне!       А потом на вампирской скорости исчезает.       — Молодец, Ник. Поздравляю. Из-за тебя она даже на меня ополчилась.

<…>

      К вечеру машина останавливается у кладбища Мистик-Фоллс. Лили вылезает из салона одновременно с Деймоном и Сидни и захлопывает дверцу, направляясь следом за ними в ту сторону, в которую идут они. В конце концов все трое добираются до семейного склепа Сальваторе, от вида которого внутри Лили все сводит жутчайшим холодом и сердце болезненно сжимается. Сидни, едва сдерживая слезы, снова сжимает ладонь Лили, и за Деймоном они заходят в склеп.       «Стефан Сальваторе», — написано на камне, а ниже — годы рождения и… смерти.       Никогда бы Лили не подумала, что их дружба закончится… вот так. Пусть они и не виделись так часто, как хотелось, пусть их всегда разделяли огромные расстояния, но они оставались друзьями… и дорожили друг другом. Уже не выдерживая, Лили всхлипывает, сжимая ладонь тоже плачущей Сидни и жмурясь. Спустя пару секунд она берет себя в руки и стирает слезы, но руку дочери не отпускает.       — Давайте выйдем, — говорит Деймон так, словно ему сдавило горло.       Лили выходит на воздух самая последняя, спускается на ступень вниз и опускается на ту, что выше, после чего переводит взгляд на Сидни и Деймона. Подобно молнии, ее поражает мысль: Сидни ведь и правда его любит, а у Лили сомневаться в Сальваторе и ненавидеть его больше нет сил.       — Я тебя прощаю, — тихо произносит Лили, взглянув на Деймона. Сначала тот недоуменно хмурится, но потом понимающе кивает, как-то неуверенно улыбаясь. — Не хочу больше… оставаться в прошлом. И ненавидеть больше не хочу. К тому же, был бы ты тем же самым уродом, каким я тебя знала, вряд ли бы Сид была с тобой.       — О чем речь? — настороженно спрашивает Сидни.       — У твоей мамы раньше была одна подруга… — чуть напрягшись, отвечает Деймон. — Почти что лучшая. И я убил ее. Ради забавы. У Лилит на глазах. С тех пор она меня и ненавидит. Вернее, ненавидела.       — Деймон!.. — восклицает Сидни, сжимая локоть Сальваторе и глядя на него округлившимися глазами.       — Сид, не надо, — прерывает ее Лили. — Все уже. Не разводи лишнюю панику.       — Как насчет выпить? — тут же спрашивает Деймон, обвивая левую руку вокруг талии Сидни. — За Стефана.       Не видя причин отказываться, обе Паркер кивают головами.

<…>

      Не успевает Лили переступить порог дома, как телефон в кармане куртки начинает звонить. Думая, что это снова Клаус, Кол или Фрея, она закатывает глаза и вытаскивает мобильный. Глядя на дисплей, она хмурится, потому что видит незнакомый номер.       «Я пожалею об этом».       Лили отвечает на звонок и прижимает телефон к уху.       — Слушаю.       — Привет, — слышится на том конце провода голос Себастьяна, заставляя Лили сначала напрячься, а потом вдруг понять… что его голос сейчас — какой-то не такой, какой бывает обычно. Да и где же напыщенное «здравствуй» и ненавидящее «Лилит»? — Прошу, воздержись от грубостей. Хотя после того, что было, это, конечно, весьма трудно. Но ты постарайся.       Лили застывает на месте, не зная, что ответить на все. Сначала он ненавидит ее, грозит убить, мучает тех, кто ей дорог, добивается того, чтобы она медленно умирала, а теперь что? Что это за слова и интонация? Он говорит так, как раньше, когда она еще думала, что он ее любит.       Так она ничего и не отвечает, поэтому Себастьян продолжает говорить:       — Мне очень нужно поговорить с тобой. Мы можем встретиться?       — Нет, — заговаривает наконец Лили. — Я сейчас не в Новом Орлеане. Да и даже если бы была…       — Где ты? — перебивает ее Дьюар. — Я приеду.       — Себастьян…       — Лили, это важно! У тебя совершенно нет времени пререкаться со мной! Скажи, где ты! — Лили слышит, как он резко выдыхает. А потом уж спокойнее произносит: — Скажи, где ты. Я приеду и все тебе объясню.       — Объяснишь мне что? — тут же спрашивает Лили.       Себастьян снова вздыхает, будто едва удерживает себя от того, чтобы не разбить что-нибудь, но потом берет себя в руки.       — Я знаю, как тебя спасти.