***
Когда Ваня зашел в школу, то охранник не хотел его пускать. Несмотря на долгие уговоры Евстигнеева, мол: «дополнительные занятия, мне для экзаменов», мужчина, лет пятидесяти с залысинами на голове, отказался пропускать парня, ссылаясь на то, что сейчас в принципе не могут идти какие-либо дополнительные занятия. Однако, через час должны были начаться курсы по истории, но охранник сказал, что раньше этого времени парня не пропустит. В голове Евстигнеева стали генерироваться мысли, и выпала следующая идея: зайти через запасной выход. Зайдя в школу и поднявшись на третий этаж, Ваня вошел в класс и увидел умилительную картину: Мирон лежал на свой куртке и тихо-мирно посапывал. По столу были раскиданы горы бумаг, тетрадей и учебников. Ване стало Яновича жалко, который спал, по меньшей мере, около трех часов, включая и данный момент. Под глазами синяки. «Отдохнуть тебе нужно, Мирон Янович. Долго будешь привыкать к жизни школьного учителя.» Ваня сел за переднюю парту, стоящую вплотную к учительскому столу, поставил на стул портфель и достал из него булочку. — Мирон, — Евстигнеев толкнул его в плечо. Федоров поднял сонный и немного недовольный взгляд на человека, который осмелился его разбудить, но когда увидел, что это Ваня, даже улыбнулся. — Привет, ты чего тут делаешь? — А что, не рад меня видеть? — Мне иногда кажется, что еврей тут не я, а ты, ибо любишь отвечать вопросом на вопрос. — Да вот, зашел просто так. Дома делать нечего, а тут и прогулялся, и в школу родную заглянул. — Так говоришь, будто завтра уходишь из нее. — Если бы. Кстати, держи. Ваня достал из рюкзака чай с булочками и протянул Мирону. Янович, улыбнувшись и сделав удивленный взгляд, взял еду. — Спасибо. — Не знал что ты любишь, поэтому решил взять то же, что и себе. Иван достал свою бутылку с чаем, и они начали поглощать пищу. — Мне тут еще два часа сидеть, пиздец. — Два с половиной. — Еще лучше. — Давай я тебя подожду, а потом сгоняем в парк, проветриться. Или ты не хочешь? — Идея неплохая, я не против. — Там сейчас снег нападал на деревья. Очень красиво.Хочу сделать пару снимков там. — Ты фотографируешь? — Да. Можно сказать, работаю фотографом. Занятие отличное, успокаивающее, и приносит неплохие бабки. — Я не знал. Ты раньше не рассказывал об этом. — Ну вот сейчас говорю. Лучше поздно, чем никогда. Верно же? — Наверно.***
Через сорок минут в класс вошли дети, на вид которым было лет 14-15. «Возможно, это девятый класс. К ОГЭ готовятся» — подумал Ваня. Он пересел на последнюю парту первого ряда. Ребята заняли по два стола каждого из трех рядов. Мирон осмотрел класс, сделал для себя кое-какие пометки в блокноте, который Ваня увидел у его головы, когда пошел в классную комнату. — Ребят, скажу так. Все вы знакомы с перечнем заданий экзамена, знакомы? — Да, — ответили несколько человек. — Хорошо. Тогда будем работать так: я объясняю курс истории, но в более углубленном формате, и если у вас будут возникать вопросы по поводу самих тестов, то говорите во время занятий и будем вместе разбираться, так как для меня эти ваши ОГЭ-ЕГЭ тоже в новинку. Договорились? Ребята переглянулись между собой и согласились с Яновичем. Следующие тридцать минут Мирон рассказывал ребятам про Древнюю Русь. Ваня, несмотря на то, что он сам сдает историю в формате ЕГЭ, и знает это все, слушал с большим интересом и ловил каждое слово. Он отметил себе, что Янович — отличный преподаватель. Объясняет все четко и понятно. Ваня ловил каждое движение, следил за жестикуляцией рук.Но в первую очередь, парень наблюдал за мимикой лица, которое менялось по щелчку пальцев. Когда Федоров рассказывал про междоусобицы, то выписывал руками круги в воздухе, имитируя этим человека, то хмурил брови так, словно рассказывает не курс истории, а пересказывает захватывающий боевик, со взрывами и погонями. Теоретически это можно перевести на тогдашнее время. Вместо взрывов и пистолетов были копья и стрелы, а погони на живом транспорте — лошадях. Ребята попутно что-то себя отмечали, кто в тетрадях, кто в таких же блокнотах, а кто-то просто слушал с неописуемым любопытством. — Ну и в результате своей попытки собрать повторно дань, Игорь подтолкнул древлян к восстанию, и в 944 году киевского князя убили за этот поступок. — В 945, — произнес Ваня. Все ребята резко обернулись назад, посмотрели и отвернулись, а пару человек продолжили рассматривать парня, но в итоге все же сели обратно лицом к Яновичу, ожидая его реакции. Мирон открыл форзац учебника, дабы удостовериться в точной дате. — Да, в 945,извиняюсь, — Мирон улыбнувшись, перевел взгляд с учебника на Ваню и помотал головою. Евстигнеева начало пробирать на смех, когда Федоров на него посмотрел. В то же время, когда Мирон увидел, что Ваня начинает тихо ржать, сам начал смеяться. Ребята сидели и не понимали, что происходит. — Ладно, все. Заткнись, — сказал Мирон, пытаясь успокоиться. Когда занятие подошло к концу, Янович дал список дат, которые дети должны будут выучить на следующий урок. Мирон начал прибирать на столе, сложил все бумаги в одну стопку, тетради разложил по возрастанию классов, а учебники отнес в шкаф в конце кабинета. Возвращаясь назад, парень заметил, что Ваня почти не шевелятся. «Видимо, уснул.»— подумал Мирон и начал его будить. — Земля вызывает Ваню, прием! Евстигнеев подпрыгнул от такой неожиданности, а Федоров заржал. — Совсем дурак?! Я тебя хотя бы цивильно разбудил, а ты орешь в ухо. — Ладно, не дуйся. Или ты тут собираешься оставаться? Ваня глянул на класс и увидел, что все дети уже ушли, плюс прошло еще около двадцати минут. Мирон надел куртку, взял рюкзак и они вышли из класса.***
— Ты решил в самый большой сугроб залезть и там остаться? Когда они приехали, Ваня сразу потащил Мирона на развилку двух тропинок, где были высажены елки. Ваня достал фотоаппарат и начал настраивать объектив. Мирон в это время стоял рядом и курил, при этом пропагандируя здоровый образ жизни, но от прямого бомбежа Вани на эту тему, мол: «Все когда-нибудь умрем, зачем сейчас себе в чём-то отказывать? Если проживу из-за алкоголя и сигарет короткую жизнь, то пускай. Зато веселую», перестал заводить шарманку «меньше пей и кури, на здоровье сказывается». Мирон смотрел на Ваню, смотрел как тот пытается изогнуться в разных позах, чтобы поймать хороший кадр, смотрел как психует, когда у него что-то не получается. Федоров увидел в сумке из-под фотоаппарата несколько фотографий. На них был Ваня с семьей, с Лешей, с какой-то девушкой. Было пару снимком, где он один, и было два снимка кота. Мирон внимательно рассматривал фотографии, а затем краем глаза заметил вспышку и повернул голову. Ваня начал вылазить из сугроба и подошел к Яновичу. — Это Сёма. Раньше у меня был кот, но он умер от переохлаждения. Он ночью начал проситься ко мне в комнату, а я не слышал, и дабы он не мешал спать никому, отчим закрыл его на балконе. Дело было зимой. На утром я обнаружил его уже мертвым.Я тогда с ним около полугода не разговаривал. — Покажи хоть что снял, — Мирон кивнул головой на фотоаппарат. Ваня открыл фотку. На ней получился очень красивый кадр: Федоров, стоящий и смотрящий на карточки, сделанные на полароид, на фоне деревьев, покрытых небольшим слоем только что выпавшего снега. — Новая фотка в вк подъехала. Скинь потом. — Хорошо. Могу еще пофоткать. — Блять, не. Я не умею нормально вставать для осознанно сделанных фото. — Так, короче. Стой тут же и смотри в сторону. Ваня начал отходить немного назад. — И руки в карманы засунь. Мирон встал так, как попросил его Евстигнеев. После почти двух часов съемки, оба парня начали мерзнуть. Ваня сделал достаточное количество «зимних» снимков, чтобы удовлетворить свои потребности фотографа. Мирона же он обеспечил фотографиями на год вперед. — Блин, а эта убогая, удали. — Не-а. Будет компромат у меня на тебя. Вдруг станешь известным, а у меня твоя фотка, на который ты в секундной задержке перед чихом. — Сука, я тебя сейчас в сугроб толкну. — Не, не. Мне и без того холодно. Мирон посмотрел на Ваню взглядом «ну все, ты попал чувак», резко выхватил у того фотоаппарат, чтоб в снегу не намок, и толкнул парня в сугроб. Ваня приземлился точно в цель, подставив руки без перчаток под себя. — Федоров, блять!!! Холодно. Я же без перчаток. Парень положил фотик в сумку и протянул руку Евстигнееву. — Ладно, пошли. Надеясь вытянуть Ваню из сугроба, тот сам оказался втянутым в него, и приземлился точно лицом в снег. Он приподнялся на руках, сел на колени и начал убирать снег сначала с рук, а потом с лица. Евстигнеев видел, что Федоров уже долго сидит в сугробе и подошел узнать, все ли нормально. Мирон резко встал и кинул снежок Ивану за шиворот. Тот начал одновременно смеяться и материться, при этом пытаясь рукой достать снег из-под куртки. — Ну, Янович, вы и сука, — Ваня кинул остатки снега в Мирона. — Стараемся.Ладно, пошли в машину греться. Евстигнеев упаковал все свое добро в чехол, а чехол положил в рюкзак. Сев в машину, Федоров включил печку, и они минут десять сидели и тупо грели руки. Мирон снял куртку, так как ему уже стало жарко, а вот Ваня до сих пор зубами отбивал чечётку. Янович дотронулся до лба Евстигнеева. — Чувак, у тебя температура поднялась. Держи, — Мирон достал с заднего сидения плед и дал его Ване. — Спасибо. — Ты отодвинь сиденье немного назад, чтобы ноги можно было вытянуть. Сбоку рычажок есть. Пока Янович приподнимал руль, Ваня пытался совладать с этим рычажком, но он даже нащупать его не смог. Мирон заметил, что парень начал психовать, сам отстегнул ремень, сел ближе и, оперевшись рукой о дверь, получилось так, что он лег на ноги Евстигнеева, стал нащупывать ручку. Мирон взял правую руку Вани и поднес к рычагу. От такого достаточно тесного контакта, парень даже затаил дыхание. — Вот, дергай наверх и отодвигайся на нужное расстояние. Федоров сел прямо, завёл машину и они тронулись в сторону дома Ивана. Евстигнеев смотрел на сменяющие друг друга картинки за окном, которые навевали мысли о предстоящих праздниках: Новый год, Рождество, каникулы. Для Вани каникулы всегда были как праздник. Не нужно ничего делать, ночью можно не спать и в спокойствие и тишине заниматься обработкой фотографий, слушая музыку в наушниках. Для чтения не самое идеальное время, так как в темноте этого не сделаешь, а включив свет спалишься с тем, что не спишь. Размышляя о своем, Ваня изредка поглядывал в зеркало и стал замечать, что за ними уже нормальную долю времени кто-то едет. Даже перестраивается вместе с ними по одним рядам. Евстигнеев еще какое-то время понаблюдал, чтоб убедиться в своем предположении, и решил сказать Яновичу. — Мирон, за нами уже минут двадцать едет машина. Федоров посмотрел в зеркала и моментально изменился в лице. На нем читалось удивление и доля испуга. Он стал смотреть по сторонам, надеясь свернуть куда-нибудь и оторваться, но из-за плотного потока машин этого сделать пока не получалась.Судя по испуганному взгляду, он знал, кто находится в той машине. Заметив ближайший поворот, Мирон свернул, надеясь, что он ведет во дворы, а проехав их, попадет на другую улицу, но этот поворот вел в тупик. Впереди была кирпичная стена. Федоров суетливо начал дергать коробку передач, чтобы быстрее выехать обратно, но не успел, так как та машина, которая ехала за ними практически всю дорогу, перегородила им выезд. — Блять. — Мирон, что происходит? Из стоящей сзади машины вылезли два человека. — Если я попрошу тебя тут посидеть, ты сделаешь это? — Мирон, что… — Ваня, сиди тут, очень тебя прошу. Мирон вылез из машины, а Ваня приоткрыл свое окно, чтобы слышать о чем они будут говорить. — Эх, зря вы, Мирон Янович, вылезли из своей Англии. Очень зря.