Крошка Зяблик

Я приехал на Пушкина только к 8. Дурацкие пробки, и выставка проходила в самой глубине зданий, в общем я еле нашёл. Сашкины картины и правда имели свой стиль, много синего, голубого цветов, даже волосы девушки на рисунке имели синеватый оттенок. И как я удивился, поняв, что это Сонин портрет. Я стоял минут пять, разглядывал, изучал, а потом посмотрел направо и увидел его. Он тоже смотрел на меня из противоположного угла зала и, казалось, видел насквозь, а потом резко сорвался с места и выбежал. Я обнаружил его на улице, засунувшего руки в карманы и смотрящего прямо перед собой. Я закурил. -Что? Теперь даже не зожник? -Сань… Я не знал, как быть и что сказать, слова не находились, и ничего подходящего я не ответил. -Как там рэперская жизнь? — спрашивал он дальше. -Ты же тоже ушёл тогда. Мы встретились взглядами. Я бросил недокуренную сигарету в пустую мусорку, видимо эстеты и ценители красоты не курят. -Я ушёл, потому что без тебя нахождение там стало бессмысленным. Я даже мяч никому другому передать не мог. Я считал себя предателем. И тебе в том числе. А потом твои песенки с каждого угла… Я стоял как в детстве, когда после двойки в пятом классе, папа отчитывал меня, стоя на кухне. -Сань, давай снова… как раньше. Я больше никуда не исчезну. Ну ты вспомни, как мы всех рвали. Мы же лучшими были. Сейчас можно все вернуть. Можно снова быть лучше всех. Пусть и не в футболе. Мы просто выросли из него, из этого детского увлечения. -А Сонька? Тоже увлечение? Он взмахнул руками и добавил: -Найди сначала ее, а потом поговорим. Я посмотрел на небо и вздохнул. Господи, и это все? Да легче легкого! -Ха, жди в гости, — и я радостный, как после забитого года, сбежал по ступенькам и прыгнул в машину. Всю дорогу я улыбался и буквально светился от счастья, представлял, как сейчас приеду к ней, расскажу все, как она запрыгает, довольная, и кинется мне на шею. Въезжая в знакомый двор, я вдруг заметил машину Шатохина, движущуюся мне навстречу, и мы оба затормозили. Выйдя из машины, я увидел не менее счастливого Артема, и тот в доказательство этого заулыбался, как только умел. -Довёз в целости и сохранности. Можешь не волноваться. -Спасибо, — пролепетал я, все ещё поражаясь на друга. Он нырнул в машину, но я успел спросить его до того, как он захлопнул дверь. -А что за праздник, Тем? Улыбка Шатохина выстрелила в меня, а его слова ударили по голове, как самый тяжелый камень. -Глеб, представляешь? Хотя нет, ты не представляешь, я походу влюбился. Конечно, я мало это представлял… У него не было нормальной девушки, точнее у него вообще не было девушек за то время, что мы знакомы. Так, уезжал с кем-то после концерта. Но это потолок. А Соня. Она другая. Она не глупая. Глупо терять друзей, ещё глупее терять их дважды. Глупо, когда друг влюбляется в ту девушку, с которой ты когда-то ел из одной тарелки, а он возможно ляжет с ней в одну кровать. Глупо, что ты сам в неё влюбился (ещё давно, просто понял это только сейчас), но как-то совсем глупо, что наконец признался в этом. Я стал таким пустым, точнее опустошенным. Может она чувствовала себя так же, когда я бросил ее и Сашку? Занимал половину ее жизни, а потом оставил, ушёл, исчез, даже не поздравлял с днём рождения. А теперь без неё мир трещит по швам. И в одну из ночей, когда этот мир рушился, я написал «На луне».