Последняя война

Что есть правда? Что есть ложь? Длинный меч ли изберешь Иль короткий вырвешь нож Из ножон?

      — Слушай, парень, ты успел уже мне надоесть, — раздраженно сказал мужчина лет сорока, надевая белый халат. — Почти каждый день сюда ходишь, чего тебе надо от меня и моей лаборатории?       — Александр Николаевич, у меня не остаётся иного выбора, — улыбнувшись, развёл руками тот, — ваше мнение в корне неверно, я не могу это так оставить. Я просто обязан вас переубедить.       — Если бы не твой пропуск, за шкирку бы я тебя вышвырнул, — как бы невзначай заметил учёный, роясь в каких-то бумагах.       Найдя нужный документ, он победно улыбнулся и принялся его изучать.       — Неужели вас ничуть не задевает то, что я считаю все ваши труды бессмысленными? — удивился молодой журналист.       — Мне абсолютно все равно, — спокойно сказал Александр Николаевич, — во-первых, ты некомпетентен в данной сфере и не можешь объективно оценить моё исследование, а во-вторых, ты журналист. Я вас не очень люблю.       Парень рассмеялся. Учёный тоже улыбнулся. Что бы он не говорил, ему было приятно общество юноши. Это была неплохая возможность услышать свежий взгляд на свою работу, не агрессивное противоположное мнение (такая редкость в наше время!), узнать, о чём сейчас говорит молодёжь… ну, и ему просто была приятна его компания.       — Ты, только, сильно не привыкай, парень, может, скоро сюда и с твоей пресс-картой вход закрыт будет, — чуть погодя добавил Александр Николаевич, выразительно посмотрев на молодого журналиста.       — Ну что вы всё «парень» да «парень», — фыркнул тот, не удостоив вниманием суть высказывания, — у меня вообще-то имя есть — Елисей. Зовите меня по имени, пожалуйста.       — Я тебе что, сказочный персонаж что ли? — недовольно поморщился учёный.       — Кстати о сказках, — оживился Елисей, ничуть не обиженный грубостью собеседника, — я хочу написать небольшой рассказ по мотивам «Рождественской истории» Диккенса на современный лад, только я не знаю призраки чего будут… Праздник какой-то государственный что ли взять?       — Призраки прошлых, настоящих и будущих выборов одного и того же президента! — расхохотался в ответ ученый.       Насупившись, Елисей лишь снова фыркнул.       — О! А персонажа будут звать Народ, — Александр Николаевич рассмеялся ещё громче, но вдруг резко остановился и сказал уже серьёзно: — Вот только после ночи призраков, когда они показывают все недостатки власти и возможный упадок государства, ничего не меняется и Народ снова идёт голосовать за того же человека.       — И в этом вы тоже вините представителей власти? — с некой издевкой спросил молодой человек.       — Ну нет, ведь «народ имеет того правителя, которого заслуживает».       — Да, тут вы правы, — кивнул парень и с выражением произнёс: — «Toute nation a le gouvernement qu’elle mérite».       Учёный кратко усмехнулся:       — За твоими «речами» скрывается меньше смысла, чем ты в них вкладываешь.       Это несколько задело юношу, но тот не подал вида: он уже привык к грубой манере общения учёного. Ему это даже немного нравилось.       — С чего вы вдруг решили, что человеком — венцом творения, если можно так выразиться, — можно манипулировать? — Елисей снова вернулся к вопросу научных трудов Александра Николаевича.       — В твоём вопросе уже кроется ошибка, — снисходительно — что было ему не свойственно — улыбнулся Александр Николаевич, — человек вовсе не венец творения. Мы — такие же животные. Может, немного более развитые, чем остальные. И, как любым животным, нами можно управлять.       Учёный отвлёкся на какое-то сообщение и, прочитав его, заметно повеселел.       — Как грубо: называть человека животным, — заметил журналист.       — А вот и нет! — учёный показал язык.       Парень удивленно приподнял бровь глядя на эту несвойственную выходку. От кого же было сообщение, если он так реагирует? Может, жена…       — И как же по вашему можно управлять людьми? — деланно равнодушно спросил Елисей.       — Это и так используется в политике, наиболее частный пример — «организация» войны. Война ведь сейчас не более, чем политика. Для этого надо всего лишь воззвать к инстинктам, — ответил Александр Николаевич.       — Может быть вы не заметили, но вы ничего по сути не сказали.       Учёный рассмеялся:       — Да, замечаю иногда за собой такое, — прочистив горло, он продолжил: — для начала важно сказать народу, что мы защищаемся, а вовсе не нападаем, ведь таким образом будет задействован инстинкт самосохранения — наиболее сильный. Люди, собравшись в группы, становятся весьма внушаемыми, ими проще управлять, поэтому так же нужно воззвать к их родственным инстинктам, чтобы они стали ещё сплочённее, вызвать у них, не побоюсь этого слова, патриотизм. Зовите их не иначе, как «братья» и «сёстры», а Родина — только «мать», и никак по-другому…       — Постойте-постойте, это сейчас плевок в сторону Отечественной войны и всех погибших солдат?       — Поэтому-то я и не люблю журналюг, — вздохнул учёный. — Вам лишь бы зацепиться за слово, которое поможет привлечь внимание, а что человек имел ввиду совершенно неважно. Уже вижу, как на прилавках пестреют заголовки «Доктор биологических наук А.Н. Соколов оскорбляет павших героев войны! На этих людей идут наши налоги?»       Елисей немного расстроенно потупил взгляд:       — Ну зачем вы так, Александр Николаевич? С вами бы я так никогда не поступил.       Мужчина только сделал какое-то неопределенное движение рукой и продолжил:       — Затем идёт самое главное — заставить людей не просто защищаться, но и убивать. Ведь, как ты, вероятно, уже знаешь, убивать представителей своего же вида в большинстве случаев противоестественно. Последствия будут серьёзные, ты уж поверь. Но тут есть обходной путь — инстинкт отвращения…       — О, нам про него рассказывали на лекциях по психологии! — улыбнулся юноша. — Говорили, он сыграл важную роль во времена эпидемий, не давая люди заразиться.       — Именно, — блеснул глазами биолог. — Только вот есть один очень интересный момент: когда активна эмоция отвращения, такие эмоции как, к примеру, милосердие блокируются. Другими словами, объект отвращения не воспринимается нами как нечто живое. Тоже самое надо сделать и с противником.       — И всё-таки, — хитро сощурился молодой человек, — вы говорите о животных, человек находится на совершенно другом уровне, не так просто манипулировать умными людьми…       — В среднем, как это ни прискорбно, люди не так уж и умны, — прервал его Александр Николаевич.       — И тем не менее! — настаивал Елисей. — Мы — вершина пищевой цепи. Я настаиваю на том, что человек не так примитивен в своём поведении, как животные, и вам, Александр Николаевич, для опровержения моей позиции придётся постараться дать мне больше, чем просто слова.       — То есть, ты хочешь от меня действий?       Елисей опустился под стол завязывать шнурки, чтобы хоть как-то скрыть румянец на лице:       — Шутки у вас дурацкие… а подтверждения теории никакого.       — Всё, ты меня достал, — Александр Николаевич поспешно удалился к шкафу и, порывшись некоторое время, вернулся с небольшим стеклянным аквариумом. — Смотри.       В коробке суетились какие-то существа, отдаленно напоминающие людей. Головы их были непропорционально большими, а сами они были салатового цвета с серыми глазами в пол-лица и крайне подвижные. Журналист ахнул:       — Что это?       — Чудеса генной инженерии, — самодовольно расплылся в улыбке ученый, — а если конкретней — модель разумной жизни. Уровень разумности весьма низок, однако, его достаточно для примитивной организации общества и общественной деятельности. Сразу говорю, не моя заслуга, я занимаюсь поведением, а генетикам дал только парочку советов.       — Это просто удивительно, — прошептал Елисей и обратился к ученому: — Но зачем вы мне это показываете?       — Эти ребятки живое подтверждение моей «ложной» теории, парень, — коротко усмехнулся Александр Николаевич. — Ну, то есть скоро будут, пока мы над ними не экспериментировали.       Журналист всё ещё не понимал к чему ведет его друг и лишь в недоумении хлопал глазами. Ученый придвинулся ближе и так загадочно улыбнулся, что было видно, хотел сделать что-то невероятно удивительное, но вдруг какая-то программа по телевизору резко прервалась, и появившийся на её месте президент громко начал вещать с экрана:       — Братья и сёстры, настали тяжёлые времена! Родина-мать зовёт вас защитить её от омерзительных захватчиков, которые…       — Видимо теорию подтверждать не придётся.       Александр Николаевич коротко усмехнулся. Потом чуть продолжительней. Потом начал нервно смеяться.       Елисей распахнул глаза в удивлении и испуге и хриплым шёпотом произнес:       — Вот же…       Журналист выругался.       Учёный продолжал нервно посмеиваться.       Ничего смешного не было.