Ассистенция

— Джулиан! — доносится до меня голос Хантера из-за двери. — Поешь хотя бы! Ну, что за детский сад? — громкий стук его кулака неприятно отдается болью в голове. — Короче! Я оставлю еду здесь, разбирайся сам. Он уходит, наконец оставив бесплодные попытки достучаться до меня и вновь предоставляя мне доступ к моим мыслям. Вот уже два дня я сижу в этой комнате, не желая ни видеть ни слышать никого из друзей. Я знаю, что они искренне пытаются помочь, поддержать. Но я не могу, не хочу, чтобы меня жалели. Лина по нескольку раз в день пыталась прорваться ко мне, кричала что-то о том, что ей нужно объяснить. Но это ни к чему. Я все прекрасно понимал сам. Я ни в чем не винил ее. Как я мог? Я люблю ее, не смотря ни на что. Виноват во всем только я сам. Слишком ослепленный чувствами, я упорно врал себе о том, что смогу занять первое место в ее сердце. Идиот! Я ведь видел, как появление Алекса повлияло на нее. Но упорно повторял себе, что он отталкивает ее, что он уступит мне. Но как можно стоять на пути таких чувств? Когда я увидел их в переулке позавчера, меня буквально ослепили их счастливые лица. Я никогда ее такой не видел. Я не злился на них, не испытывал чувство того, что меня предали. Нет. И я счастлив видеть ее такой настоящей и радостной, пусть и без меня. Но вместе с этим, какая-то тупая боль закралась в мое сердце. Кто я такой без нее? Ведь Лина оживила меня, открыла глаза на мир, пробудила во мне такие чувства, что я боялся, как бы они не разорвали меня на части изнутри… — Джулиан? — произносит за дверью, тихий, спокойный голос. — Это Хана. Разрешишь войти? Что ей нужно? Лина подослала? Хотя, может это и хорошо. Видеть Лину мне больно, а ее подруге я смогу объяснить причины своего затворничества. К тому же она исцеленная, она не будет поддаваться ненужным эмоциям. Я нехотя встаю и подхожу к двери. Хана стоит на пороге, держа в руках тарелку с какой-то кашей и стакан воды в другой. Ее спокойные зеленые глаза бегло осматривают меня. Я отхожу в сторону, впуская ее внутрь. Она осторожно проходит и ставит посуду на стул около кровати. Облокотившись о стену, выжидающе смотрю на нее. — Джулиан, послушай, — начинает она, разворачиваясь в мою сторону и встречая мой взгляд. — Все переживают за тебя. Может уже выйдешь из своего убежища в люди? — Обязательно, — говорю я, понятия не имея, что еще ответить на этот вопрос. Она покачала головой, так что несколько непослушных прядей выскользнули из конского хвоста на лицо. — Я знаю, что тебе тяжело, ты злишься на них, но… — Я не злюсь на них, — тихо говорю я, заслуживая ее удивленный взгляд. — Ты… — глаза ее вдруг засветились пониманием. — Ты себя винишь, верно? — я ошеломленно застываю и она слегка улыбается. — Занимаешься самобичеванием? Очень зря, поверь. Ты ни в чем не виноват, — мягко говорит она, подходя ко мне, но все еще сохраняя определенную дистанцию, привычную ей. — Я чувствую себя каким-то злодеем, который все это время стоял у них на пути, понимаешь? — сам не знаю, зачем я это говорю. Но мне захотелось поделиться с ней, открыться. Мне показалось, что она единственная, кто действительно хочет мне помочь. — Но, это не так. Лина испытывает к тебе очень сильные чувства, но… — Но они не настолько сильны, как к Алексу. Я понимаю, — я стал ходить по комнате, как загнанный зверь. Впервые за эти дни я испытываю большой эмоциональный подъем, разговаривая с кем-то. — Я просто не хочу, чтобы они подумали, что я обвиняю Лину в предательстве, или, что я буду мешать им. Я счастлив за нее, она этого заслуживает. Но, мне нелегко видеть их. По крайней мере, в данный момент. Она согласно кивнула, и в глазах ее появилось тепло, которого я раньше не замечал в ней. Обычно ее взгляд ледяной, спокойный. А сейчас я, как будто, вижу в них отражение своих внутренних переживаний. — Я понимаю, но Лину сводит с ума твое молчание. Если хочешь, я поговорю с ней. — Спасибо, — облегченно говорю я, чувствуя как с моих плеч спадает часть тяжелого груза. Она понимающе улыбается и грациозно направляется к двери. И, уже переступив порог, вдруг оборачивается. — А почему ты решился впустить меня? Я и сам бы хотел знать. И тем не менее, она единственная, кто понял меня, практически без слов. После ее прихода мне стало немного легче и спокойнее на душе. Это дорогого стоит. Но я не решаюсь все это сказать вслух. — Ты менее раздражительная, чем все остальные, — улыбаясь говорю я. Она улыбается мне в ответ и закрывает за собой дверь. Я распахиваю окно, впервые впуская в комнату свежий морской воздух. У меня просыпается аппетит, а перед глазами ее улыбка…