Ассистенция

Не знаю, что такого произошло на их собрании вчера, но сегодня с самого утра в доме ни на секунду не умолкают люди. Отовсюду слышны разговоры и крики, дверь то и дело хлопает, впуская и выпуская знакомые лица, по паркету скребутся ножки стульев, гремит посуда. Все заразные чему-то очень рады, но я ничего не могу понять из их довольно странной речи, к тому же до меня доносятся лишь обрывки фраз, так как я не могу заставить себя приближаться к кому бы то ни было ближе, чем на метр. Хоть я и довольно много времени провела с ними в одном доме, даже сплю с Линой в одной комнате, но все равно не могу избавиться от старых страхов. Не могу стряхнуть с себя ощущение того, что кто-то вот-вот сорвется, как дикая собака с цепи, и накинется на меня, вгрызаясь в горло острыми зубами. Делирия делает людей непредсказуемыми, и это меня пугает в них больше всего. И все же мне жутко интересно, что происходит. Я пытаюсь отыскать в этом хаосе Лину, но быстро понимаю, что ее нет в доме. Обычно под утро она возвращается в нашу комнату, однако сегодня она так и не появилась. И мысль о том, что среди всех этих людей я осталась одна, у меня кожа покрывается гусиной кожей, и я застываю на верху лестницы, как истукан. — Эй, ты в порядке? — тихий и спокойный голос заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. — Да, все отлично, — как можно уверенней говорю я, хватаясь за перила, чтобы не упасть. Джулиан, наконец, решился покинуть свою комнату, и это явно пошло ему на пользу. Лицо приобрело более здоровый оттенок, синяки под глазами практически исчезли. С его белокурых волос капает вода, стекая по шее и оставляя на футболке темные пятна. Он замирает, внимательно вглядывается в мое лицо, от чего мне становится не по себе. — Что там происходит? — спрашивает он, перекидывая полотенце через шею. Я пожимаю плечами. Этот жест почему-то вызывает у него улыбку. А я не могу оторваться от его голубых глаз, сейчас на солнце они выглядят, словно яркое безоблачное небо над Истерн Променад. — Пойду узнаю, — все еще улыбаясь, говорит он, и аккуратно проходит мимо меня. От него пахнет яблочным мылом, смешиваясь с естественным запахом его тела. Сердце пропускает один удар, когда я осознаю, как близко он ко мне подошел. Но настоящий ужас парализует меня в ту же секунду, как его рука мимолетно касается моей. Я тут же инстинктивно отскакиваю, потирая место прикосновения, пытаясь смыть все следы делирии с кожи. Джулиан оборачивается и смотрит на меня с удивлением, качает головой, словно я его разочаровала, дала неправильный ответ на его немой вопрос. Он быстро спускается по лестнице и присоединяется к бурному обсуждению внизу. В ушах пульсирует кровь, тупой болью отдаваясь в голове. Надо взять себя в руки, он просто коснулся меня, все в порядке, я же исцелена, на меня зараза не распространяется. — Хана, ты не поможешь мне? — произносит снизу мама Лины. Она стоит около ступенек, в руках у нее мокрое кухонное полотенце, она перебрасывает его через плечо и выжидающе смотрит на меня. — Да, конечно, — говорю я, делаю глубокий вдох и следую за ней на кухню. Меня не часто просят о помощи, так как никто не доверяет единственной исцеленной в доме. А если и просят, то это касается каких-либо незначительных и легких вещей. Например, помыть посуду, накрыть на стол или посидеть с Грейси, пока Лина занята своими делами. Я беру со столешницы полотенце и вытираю мокрые тарелки и чашки, которые подает мне Би, а затем аккуратно складываю их в ящик для посуды. Женщина сдержанно мне улыбается, и в этот момент я вижу их сходство с дочерью, хоть внешне они совершенно не похожи друг на друга, но улыбаются одинаково: один уголок губ взлетает чуть выше другого, образуя на щеке крохотную ямочку. Дверь в очередной раз распахивается, пропуская в дом порцию свежего морского воздуха. На пороге появляются Лина и Алекс. Их освещает яркое солнце, обволакивая мягким светом, делая их похожими на золотые статуи. Я невольно любуюсь ими, они оба сильно изменились, но даже после того, что они пережили, в них все равно продолжает гореть тот былой огонь. Куда бы они не пришли, всегда все внимание переключается на них, они будто магнитом притягивают к себе взгляды. У обоих на плечах висит по рюкзаку, а в руках они держат какие-то пакеты непонятного содержания. В доме моментально стихают все разговоры, все смотрят на них, боясь даже дышать. — Ну, что, достали? — Хантер подскакивает к ним, забирая пакеты из их рук. — А как иначе? — отзывается Алекс, довольно ухмыляясь. Они с Линой проходят в комнату, стягивая с плеч тяжелые ноши. Их штаны до колен забрызганы грязью, а руки все покрыты мелкими царапинами. Щека Лины разодрана до крови, но она, похоже, этого не замечает. Они оба взвинчены и чуть ли не подпрыгивают от радости, раскрывая свои рюкзаки на журнальном столе. — Это что, чипсы? — изумленно вскрикивает Брэм, активно помогающий Хантеру в выворачивании содержимого черных пакетов. — Черт подери! Где вы вообще это все взяли? Все жители дома склонились над ними, рассматривая невероятное изобилие всевозможных продуктов, которые сыпались на стол и ходили по рукам восторженных зрителей. Сумки до отказа набиты разнообразными консервами и полуфабрикатами. Последние несколько дней мы питались исключительно тем, что заразные приносили из леса, поэтому то, что происходило сейчас все сочли настоящим чудом. Лина весело оглянулась на друга. — Повезло вам, что я знаю потаенные места на складе одного местного магазина, — усмехнулась она. — Еще мы получили подарки от Сопротивления, — говорит Алекс, помогая Лине справиться с молнией на рюкзаке. Внутри лежат всевозможные медикаменты, бинты, шприцы, стерильные салфетки. Когда Алекс открывает второй рюкзак, мое сердце подпрыгивает, больно ударяя грудную клетку. Он набит оружием. Заразные подходят ближе и с восторгом рассматривают содержимое сумки. Меня начинает мутить от этого. От их счастливых лиц, при виде пистолетов и ножей, меня выворачивает. Не могу на это смотреть, медленно уходя вглубь дома, стараясь не слушать их радостных возгласов.