Beauty Underneath

      — Лиззи, постой, — вновь услышала неприятный для неё голос Элиза.       — Мсье Шарле, времена беззаботного детства прошли, поэтому прошу не называть меня так, — стараясь сдержать гнев, проговорила девушка.       На самом деле, она не хотела, чтобы друг детства так называл её, потому что именно так говорили Эрик и её папа. Только у них получалось выговаривать её сокращённое имя по-особенному красиво и нежно.       — Х-хорошо… мадмуазель Натье, — пробормотал ошарашенный парень.       — Кажется, вы что-то хотели.       — Да, я хотел пригласить вас на ужин в ресторане, — широко улыбнулся Клод.       В тёмном углу послышалось странное шуршание, на которое обратила внимание только Элизабет. Она заметила промелькнувшие золотые глаза и, узнав своего возлюбленного, нежно улыбнулась темноте.       — Я не могу принять ваше приглашение, мсье, мой… жених будет против, — девушка вновь бросила нечитаемый взгляд в угол.       — Жених? А где помолвочное кольцо? — подозрительно спросил Шарле.       — Оно мне немного велико и спадает.       — Обычно в такой ситуации девушки носят кольцо на цепочке, — угрюмо произнёс парень.       — Я балерина, мсье Шарле, цепь мне мешает работать, — чуть раздражённо сказала Элиза. — Полагаю, этот разговор не имеет смысла. До свидания.       Она резко развернулась и пошла в сторону общих спален. Облегчённо выдохнув, девушка переоделась и вышла в коридор. Элизабет прошла в комнату, где они раньше встречались, и увидела там Эрика. Он широко улыбнулся и заключил её в нежные объятья.       — Жених? Теперь я обязан подарить тебе кольцо, — произнёс мужчина, мягко целуя девушку в макушку.       — Не стоит обращать внимание на друга моего детства. Я не удивлюсь, если он не оставит свои попытки добиться меня ещё очень долго, — улыбнулась она.       — Если он тронет тебя хоть пальцем, то я убью его, — прорычал Эрик.       — Давай обойдёмся без кровопролития? Пообещай, что, пока он не угрожает, не тронешь его!       — Хорошо, — выдохнул мужчина.       Это обещание далось ему тяжело. Но расстраивать свою любовь он точно не собирался, поэтому будет терпеть этого противного юнца.       Девушка нежно улыбнулась ему и, встав на носочки, невесомо коснулась его губ. В это время в дверь осторожно и тихо постучали. Влюблённые испуганно посмотрели друг на друга. Элиза быстро затолкала Эрика в скрытый проход и, взяв книгу, уселась в кресло. Раздался чуть более настойчивый стук, тогда девушка приняла решение спросить, кто стучится.       — Мадмуазель Натье? Это вы? Я ваш дирижёр, мсье Ратьен, — послышался голос из-за двери.       — Входите, мсье, я тут не запираюсь, — произнесла она, сдерживая облегчённый вздох.       — Мне показалось, что вы разговариваете тут с нашим Призраком, — нервно улыбнулся дирижёр, входя в комнату.       — Что вы? Какой Призрак? Возможно, я задумалась и начала читать вслух, у меня иногда такое бывает.       — Тогда простите за беспокойство. Мне нужно идти, до завтра, моя дорогая, — Ратьен сделал вежливый поклон и вышел из комнаты.       Элизабет теперь не сдержала облегчённый вздох. Тайный проход открылся, и вошёл Эрик, пытающийся сдержать смех.       — Что смешного? — буркнула девушка.       — Вы так оправдывались друг перед другом, но, кажется, Гарольд узнал мой голос и, скорее всего, начнёт отчитывать, — закатил глаза он.       — Нам надо быть осторожнее, — грустно вздохнула Элиза. — Эрик, душа моя, будь аккуратнее, у меня плохое предчувствие.       — Всё будет хорошо, — мужчина поцеловал её в губы.

***

      Клод Шарле действительно не оставил попытки встретиться со своей подругой детства. Тогда в Опере он появился не просто так, а устраивался на работу. Теперь друг детства Элизабет был рабочим сцены, и они виделись каждый день. Это раздражало её, но ещё больше нервничал Эрик. Он видел, как его возлюбленная обращается со своим поклонником, но чувство тревоги никуда не девалось. Пропадало оно только тогда, когда девушка была рядом с ним.       Элизабет тоже была в подобном состоянии, но к нему прибавлялись ежедневные репетиции и спектакли. Поэтому за месяц проката очередной оперы здоровье балерины было немного подорвано.       В день закрытия театрального сезона она умудрилась (непонятно как и откуда) заболеть. В письме сказав всем, что до начала репетиций уезжает к родственникам, Элиза переселилась к Эрику. Понятное дело, что письмо писал сам Эрик, а девушка в его постели билась в лихорадке и звала своего возлюбленного.       Она видела кошмары, как его куда-то тащат, где ему отрубали голову. Ей снилось, как её поглощает темнота, а возлюбленный просто смотрел на это с презрительным взглядом. Элизабет звала его на помощь, но всё больше проваливалась во мрак. Каждый раз вздрагивала всем телом и металась по кровати, а потом сквозь сон слышала голос своего возлюбленного и успокаивалась.       Эрик позвал своего знакомого доктора, который пару раз спас его от смерти и был готов молчать за пару франков. Мсье Арноль установил диагноз: грипп, — и приказал быть аккуратнее, потому что есть вероятность осложнений. Призрак всё выслушал, записал и последующую неделю возился с Элизой, как с маленьким ребёнком. Заставлял пить горькие лекарства, регулярно менял холодный компресс, просто сидел рядом и держал её за руку, пел, когда девушку мучили кошмары лихорадки. Его голос успокаивал её, поэтому девушка редко когда билась в истерике, ведь Эрик всегда был рядом. Он не спал ночами, практически ничего не ел, из-за чего стал ещё худее и напоминал скелет, обтянутый кожей.       Когда девушка окончательно пришла в себя на шестой день, то первыми её словами были:       — Боже, Эрик, милый, в кого ты превратился? Ты из-за меня так похудел? Прости, пожалуйста…       — Лиззи, дорогая, всё хорошо… — принялся успокаивать её мужчина. — Может, ты хочешь чего?       — Пить… — одними губами произнесла она.       Эрик подорвался, налив стакан воды из графина, он приподнял голову девушки и поднёс стакан к её губам. Она жадно выпила два стакана, а потом вновь провалилась в сон. Мужчина положил ладонь на её лоб — температуры не оказалось. Она была в сознании и теперь просто спала. Он облегчённо выдохнул, но спать не ушёл. Устроился рядом в кресле и принялся рассматривать девушку.       Эрик переживал за здоровье своей возлюбленной, но где-то в глубине души даже был рад, что она болеет. Так он чувствовал себя нужным. Когда она в бреду звала его и называла любимым, сердце мужчины сжималось от боли, потому что девушка страдала, и от нежности, потому что она звала его, а не кого-то другого. За эти два месяца он стал самым счастливым. Но из головы не выходили слова Элизы: «мой… жених…» Теперь у них должна быть хотя бы помолвка. Он просто обязан сделать ей настоящее предложение.       За мыслями о помолвке мужчина не заметил как заснул. Ему снился бродячий цирк и Элиза, которая даже не посмотрела на него. Это чувство ненужности появилось очень резко и болезненно. Потом Эрик оказался в Персии. У шаха в темнице в кандалах, потому что его собирались убить. Ведь положено убивать архитекторов, если те создали что-то воистину прекрасное. Но он услышал голос своей Лиззи. Этот голос пробуждал в нём борьбу, и мужчина разорвал цепи, вырываясь на свободу, а потом проснулся.       Эрик был заботливо укрыт пледом. В постели не оказалось девушки. Мужчина вспомнил все нелестные слова по отношению к себе, потому что заснул и не доглядел. Чуть выругался по отношению к Элизе, потому что сбежала, хотя не до конца оправилась после болезни. Но вновь сделал виноватым себя во всех грехах.       Когда мужчина выбежал в гостиную в поисках возлюбленной, в нос ему ударил очень вкусный аромат. Он сразу определил, что такой запах может исходить только с кухни, а значит, беглянка, скорее всего, там.       Так оно и оказалось. Элизабет стояла в синем халате Эрика (где она его только откопала?) и колдовала над плитой. Умение ходить бесшумно сейчас как-никак помогло ему. Он подошёл к девушке со спины и обнял сзади, прошептав на ухо:       — Мадмуазель, кажется, ваш лечащий врач не позволял вам нарушать постельный режим.       — Эрик… Напугал меня… — выдохнула она. — Простите, доктор, но мой возлюбленный слишком истощал за то время, что заботился обо мне. Я просто обязана кормить его так, чтобы он вернулся в прежнюю форму.       — Но вы слишком слабы, а пол в подземельях холодный. Подвергаете себя слишком большой опасности…       — Я надела свои туфли, — улыбнулась девушка. — Мне не грозит холод подвалов Оперы. А вы, молодой человек, лучше сядьте и дождитесь завтрака.       — А что у нас на завтрак? — игриво спросил мужчина.       — Блинчики с джемом, который я отыскала у тебя в кладовой, — прощебетала Элиза, выпутываясь из объятий Эрика.       Он усмехнулся, но отступил и сел на стул рядом. Чуть больше двух месяцев назад она тоже готовила на его кухне, но тогда ещё в качестве друга. А сейчас она готовит для него! И делать это ей придётся долго, потому что Эрик не склонен к набору массы.       — Откуда у тебя мой халат? — улыбнулся он.       — Нашла в гардеробе, — хихикнула девушка.       — Ты хочешь сказать, что обыскала все мои шкафы? — сложил руки на груди Эрик.       — Не все… — нервно улыбнулась она.       — Лиззи, ты невыносима, — простонал он.       — Ты же любишь меня такой, — пожала плечами Элизабет. — Скоро будет готово. Свари пока кофе, пожалуйста.       Пока Эрик варил кофе, а она допекала блинчики, они успели чуть ли не подраться. Понятное дело, в шуточной форме. Просто у плиты было две конфорки, а вот места обоим не хватило. Так Элиза толкнула бёдрами мужчину, чтобы тот подвинулся, но он, в свою очередь, чуть дальше подвинул её. И так далее… Как кто-нибудь из этих двоих не пострадал остаётся загадкой. Кофе готов, блинчики тоже, влюблённые в прекрасном настроении, одним словом — идиллия. «Не хватает детей и собаки с кошкой…» — пронеслось в голове Элизы, она посмотрела на Эрика и нежно улыбнулась. «Ещё успеется», — вновь подумала она. Судя по напряжённому виду мужчины, ему в голову тоже пришло что-то подобное.       — Какое сегодня число? — спросила Элизабет.       — Третье июля. Ты была в бреду пять дней, вчера пришла в себя, а сейчас уже прыгаешь, как альпийская коза, — улыбнулся мужчина. — Как можно умудриться заболеть в день закрытия сезона?       — Я всё могу, — хихикнула Элиза. — Как я тут оказалась?       — Ничего не помнишь? Ты подошла ко мне посреди пиршества, ссылаясь на головную боль и холод. Я сразу понял, в чём дело, поэтому через час ты была в кровати, твои вещи были у меня, а твоим подругам я оставил письмо, что ты уехала к дальним родственникам в Италию, — мужчина встал из-за стола. — Спасибо.       — Фактически украл меня, — хихикнула она. — Нет, нет, нет, посуду я сама помою.       — Должен же я хоть чем-то тебе помочь? — хмуро отозвался он.       — Ладно, — закатила глаза Элизабет.       Эрик закатал рукава своей сорочки и принялся мыть всю посуду. Первые две тарелки всё шло хорошо, но потом рукава принялись соскакивать и он их поправлял. Девушка беззвучно смеялась над попытками мужчины помыть посуду и заправить рукава, но решила облегчить страдания своего возлюбленного. Она подошла к нему и развернула лицом к себе. Взяв его за руку, Элиза принялась медленно закатывать рукав. Сначала один, потом другой, но всё это время она смотрела ему прямо в янтарные глаза. Второй рукав закатан — можно продолжать работу, вот только никто не сдвинулся с места. Расстояние между их лицами невольно сокращается, губы всё ближе и ближе друг к другу. И вот он, долгожданный поцелуй. Они скучали друг по другу.       Непонятно как девушка оказалась сидящей на кухонной тумбе, а Эрик — стоящим вплотную к ней. Дыхание обжигало кожу, руки плотным кольцом сжимали в своих объятьях. Кажется, ещё немного и обоим окончательно снесёт крышу, а проснутся они завтра голые и под одним одеялом.       Но вот Эрик первым пришёл в себя и резко отстранился, судорожно втягивая воздух. Он взялся за голову и тихо застонал. Элиза быстро спрыгнула с тумбы и привлекла его к себе, обнимая за талию.       — Что случилось? — мягко спросила она.       — Так нельзя… Это неправильно… Ты не моя жена, нам нельзя… — тяжело вздохнул мужчина. — Но я не могу себя сдерживать, мне всё труднее…       — Любимый, всё хорошо. Я думаю, что если люди любят друг друга, то неважно женаты они или нет, — улыбнулась девушка. — Мы оба ещё не готовы и нам надо немного подождать.       — Ты самая удивительная девушка на свете, — прошептал он.       — Нет, самый удивительный из нас это ты…