***
Они тратят два с половиной часа на фильмы, прощаются с мамой Изуку и запрыгивают в поезд до общежития, умудрившись успеть до комендантского часа. Прежде чем разойтись по разным комнатам, Изуку хватает Шото за запястья и тянет в объятия. В ломающие кости объятия. У Шото перехватывает дыхание: он чувствует обвившиеся вокруг него руки и сцепленные за спиной ладони. Пахнет ароматным шампунем Изуку. Его мылом и лосьоном. Шото обнимает Изуку в ответ, чувствуя, как едва слышно стучит чужое сердце. — Мне правда понравилась твоя мама, — говорит Шото и думает про свою. Снежно-белые волосы. Бледная кожа, серые, с синевой глаза. Её цепкая, но хрупкая хватка, когда она сжимала его руку неделю назад. Мягкий изгиб рта, кажущийся безмятежным в светло-золотистых лучах. «Я уже скучаю» — думает Шото. И, когда-нибудь, когда-нибудь он захочет представить ей Изуку. — А она любит тебя, Шото, — отвечает Изуку, отстраняясь. — И, по правде говоря, она в скором времени хочет увидеть тебя снова. Такими темпами ты станешь её сыном вместо меня. — В следующий раз возьми на себя больше домашних хлопот, если желаешь сохранить место, — советует Шото торжественно, и Изуку смотрит на него с этим выражением лица. Он надувается, как щенок, прекрасно зная, что к этому у Шото иммунитета нет, поэтому Шото поспешно отворачивается. Изуку зевает. — Чувак, только взгляни на время, — он легонько тыкает Шото локтём в бок, — почти десять. Ты знаешь, что это значит. — Время ложиться спать, — ровно отвечает Шото, — и да, Изуку, я в буквальном смысле открою на тебя охоту, если вздумаешь пойти в такое время в спортзал, — Шото впивается в него острым взглядом, — я серьёзно. — И не планировал, — бурчит Изуку, — знаешь, я тут подумал: может, тебе стоит стать моей мамой. — Может и стоит. И раз уж так поздно, давай дойдём до твоей комнаты. Вдвоём, — говорит Шото, и Изуку волей-неволей идёт следом, притворяясь, что ступает шаг в шаг. Они на месте, и Изуку открывает дверь, окинув Шото долгим, пристальным взглядом. Он переступает порог и снова смотрит, оглядывает с ног до головы, и Шото обнаруживает, что никак не может вздохнуть под этим взглядом. Всецелое, безраздельное внимание Изуку полно тепла и света, и Шото вспоминает о всех причинах, почему он нуждается в Изуку, и о той части, которая Изуку известна. Шото всё ещё не знает точно, где они остановились. Он надеется, что однажды они доберутся до самого конца. — На этой части я должен поцеловать тебя, пожелав спокойной ночи? — спрашивает Изуку: его глаза мягко светятся и кажутся Шото лунным свечением, в тёмной комнате очерчивающем углы предметов бледным, воздушным светом. Изуку гладит его по щекам — пальцы легко пробегаются под линией челюсти. — Это ты мне скажи, — говорит Шото, когда лицо Изуку становится всё ближе и ближе. С такого расстояния Шото может различить все крапинки янтаря на чужой радужке, виднеющиеся совсем рядом с зияющими, будто чёрные луны, зрачками. Шото так сильно хочется его поцеловать. Но когда их губы почти соприкасаются, Изуку ускользает и застенчиво улыбается. Тень поцелуя-который-мог-бы-случиться обжигает Шото губы. — Дразнишься, — выдыхает он, и Изуку хихикает. — Сладких снов, — говорит он, отступая в тень. Он, кажется, хочет добавить что-то ещё, но закрывает рот и только слабо машет рукой, прежде чем дверь с щелчком захлопывается.***
Это — сон, который иногда снится Шото. Бескрайнее тёмно-голубое небо, без облаков и без солнца. Шото пять или, может быть, шесть, и он сидит на проржавевшей парной качеле, обеими руками ухватившись за металлические звенья по бокам. Позади него, на парковой скамейке — Фуюми, и её тело сотрясается от неслышной дрожи. Нацуо подталкивает Шото из-за спины и что-то говорит жизнерадостным, оживлённым голосом, но ни в одном его слове нет искренности. Пусть Шото только ребёнок, но он не слепой и знает, что Нацуо только притворятся, что в порядке. Что сейчас внутри их дома не происходит плохих вещей. Что в этот момент весь их мир не полон печали*. Он лжёт, лжёт, ведь Шото видит этот цвет повсюду. Мир им кровоточит — небесами, океанами, озёрами, реками. И особенно глазами, думает Шото. Ярко-голубыми. Цвета морской волны. Нацуо наконец перестаёт его качать. Он осторожно помогает Шото слезть: пальцы брата, сжавшиеся вокруг маленьких ладоней Шото, холодные. Улыбка на чужом лице — насквозь фальшивая. — Мамочка будет в порядке? — спрашивает Шото, даже зная, что задаёт глупый вопрос. Нацуо не отвечает. Но улыбка никуда не исчезает. Она никуда не исчезает. Нацуо просто прижимается ко лбу Шото поцелуем и шепчет «идём домой», прежде чем повести его вниз по улице. Шото только ребёнок, но даже так он знает, что в любом месте будет лучше, чем дома.***
Однажды ночью Шото остаётся ночевать в комнате Изуку. Это не случайность, но всё как-то… происходит. В один миг Шото слушает, как Изуку что-то говорит, а в другой — сворачивается возле него, быстро отрубившегося, калачиком, и наблюдает за ползущими по лицу тенями. Ночью Шото не видит того сна. Это что-то совсем другое: пальцы, переплетённые с его, изгиб запрокинутой к небу головы. Столпившиеся у переносицы веснушки, крупинками сахара рассыпавшиеся чуть ниже умных, заглядывающих в самую душу глаз. Изуку. Изуку. Изуку- Шото снова приоткрывает глаза, и чувства страха нет. Его сердце не дребезжит в грудной клетке, дыхание ровное и нет чувства холода или усталости. На его ноге лежит чужая, а в грудь утыкается локоть. Свет просачивается в комнату, проходя сквозь жалюзи и рассыпаясь на нечёткие прямоугольники. Путается в волосах Изуку, его кудряшках. Шото давно не чувствовал такого спокойствия.***
— Кажется, мы в этом ужасны, Шото, — говорит Изуку, пока они пытаются заставить кота спуститься с дерева, растущего на пути в их общежитие. Он плюхается на дорогу и жалобно косится вверх. Шото рассматривает пострадавшую руку. Кот её расцарапал, и теперь от локтя до запястья тянутся три длинные царапины. Он вообще не понимает, зачем они пытаются помочь этому созданию. — В спасении животных, которые нас ненавидят? — Нет, — говорит Изуку. И добавляет после паузы, — в том как быть, ну, вместе, — к его щекам начинает приливать кровь. — Я уже три ночи сплю у тебя в комнате, — говорит Шото. — Да, но я чувствую себя так, будто мы на самом деле не знаем, как справляться, — Изуку указывает Шото, а потом на себя, — со всем этим. — О. Это, — Шото моргает, погружаясь в раздумья, — ты хочешь расстаться? — Нет! — Изуку закатывает глаза. Из него вырывается смешок, — нет, конечно нет, — он переводит взгляд на руку Шото, — а ты? Шото качает головой. — Ты мне слишком нравишься, — он переводит внимание обратно на кота. Тот, взгромоздившись на одну из нижних ветвей, глазеет на них обоих. Такими темпами они застрянут тут на пару часов, пытаясь уговорить животное позволить его аккуратно спасти. — Хорошо, — отвечает Изуку и достаёт из кармана телефон. Что-то набирает и засовывает обратно. — Если верить Гуглу, мы должны почаще поднимать вверх руки. — Мечты сбываются, — Шото откидывает со лба чёлку, — что ещё там говорится? — Что стоит поставить на тебя жучок, чтобы я мог отслеживать каждое твоё движение, — Изуку игриво изгибает губы, — и что неплохо бы узнать пароли от всех твоих социальных сетей. — И? — кота уже нет. Шото даже не замечает, когда тот уходит; секунда здесь, секунда там. Он надеется, что тот спустился благополучно. — Надо просто приковать тебя к себе наручниками, чтобы мы всегда были вместе, — говорит Изуку. Он следует за взглядом Шото и облегчённо вздыхает, — хах, наконец-то о нём можно не беспокоиться. Давай-ка залатаем твою руку, — он тянет Шото за запястья. — Должны быть ещё советы, — говорит Шото, — не может быть, чтобы это было всё. — Божечки, Шото, неужели похоже, что у меня была уйма времени, чтобы прочитать каждую страничку? Они близко. Уже видна школа — возвышающаяся на фоне однообразных серых зданий стеклянная громада. — Эй, ты первый начал, — Шото щёлкает Изуку по подбородку. — Думаю, я могу просто… поцеловать тебя, — задумчиво говорит Изуку, — я имею в виду, это же тоже советовали. Они останавливаются, и Изуку сканирует Шото взглядом. — Хочешь, чтобы я?.. — Прошу, — говорит Шото пребывая в полной уверенности, что Изуку просто шутит, пока тот не хватает его за воротник футболки и не притягивает к себе. Когда они разрывают поцелуй, Изуку переходит в режим сбора информации; вскинутые брови, поджатый рот и прижатый к челюсти большой палец, голова, приподнятая вверх. — Ты серьёзно это анализируешь? — говорит Шото горящими губами, — типа, это же просто поцелуй. — Не анализирую, — Изуку щёлкает языком, — думаю, что нам стоит выбираться куда-нибудь почаще, а ещё я собираюсь поцеловать тебя снова. Шото заставляет себя выдохнуть. — А может я тебе не позволю? — Тогда очень сочувствую, — говорит Изуку, но его тон вместо привычно-дразнящегося звучит разочарованно, — твоей утрате. — Шутишь, — говорит Шото, и, в конечном счёте, ещё полчаса они не возвращаются в школу.***
Каким-то образом всем становится известно про их привычку спать вместе (и виноват, скорее всего, Каминари). В начале выливается град шуточек, но после яростного убеждения, что нет, они ничем, кроме сна не занимаются, всё заканчивается тем, что каждый тоже желает присоединиться. Шото не против, но в его комнату или в комнату Изуку все не помещаются, так что они устраивают в общей настоящую крепость. Этой ночью Шото осознаёт три вещи. Первая — ничего подобного с ним раньше не случалось. Гор подушек, крепостей из одеял. И всё это вместе с настольными играми, едой и фильмами. Вторая — у него на самом деле есть друзья. Хорошие, замечательные друзья. И третья — — Это и правда очень весело, — говорит Шото Изуку, когда они, собравшись у экрана, смотрят реалити-шоу, где какой-то злой парень орёт на владельцев ресторана за ненадлежащее обслуживание и несоблюдение санитарных норм. — Оу, чувак, не знал, что ты снимался в передаче. Почему ты раньше не сказал? — Киришима тычет Бакуго по руке. Тот не выглядит довольным: по правде говоря, судя по внешнему виду, от взрыва их всех отделяют секунд десять. — Зачем смотреть что-то, снятое по сценарию, когда можно посмотреть на реального человека? — смеётся Каминари, и Бакуго, как и ожидалось, закатывает истерику. Они выполняют все пункты из списка. Несколько эпизодов про декорирование дома. Тридцатиминутное шоу про людей, которые пытаются экономить на самом простом, чтобы сохранить как можно больше денег. Соревнование между певцами. Игра на выживание. Ночь завершает раунд в монополию, и если Шото считал, что Спортивный Фестиваль был жестоким, то с этим не сравнится ничто: они с Изуку не участвуют, но играют другие, и они, похоже, любой ценой готовы утянуть один другого на дно - злость на лицах очень сложно вот так осознать. Когда всё заканчивается, Шото не сомневается, что Хагакуре больше никогда не будет дружить с Аоямой, а Токоями больше не заговорит с Джиро, пока жив. Довольно скоро все проваливаются в сон: огни погашены, занавески задёрнуты, а одеяла расстелены и разложены. Когда Шото уже готов задремать, Изуку тыкает его в плечо, и мысль о сне моментально исчезает. — Привет, — шепчет Изуку. Лунный свет красит его волосы в чернильно-синий. — Изуку, только мы с тобой не спим, — бурчит Шото, и уголок его рта дёргается вверх. — Я не знал, — глаза Изуку закрываются. Его голос такой тихий, что Шото едва может различить слова, — думаю, и у них тоже есть проблемы, — говорит он, — как у меня. Как у тебя. Слова достигают ушей Шото, а затем он заново в них вслушивается. В раздающееся в темноте дыхание: мерное и отчасти натужное. Притворный сон. «Мне это знакомо лучше, чем кому-то ещё» — думает Шото. Ему приходит в голову, что каждый наверняка уже не первую ночь сражается с собственными проблемами. — Я надеюсь, что станет легче, — говорит Шото и Изуку успевает кивнуть, прежде чем затихнуть и замереть.***
На часах три, когда Шото приходит сообщение от Фуюми. Его телефон молчит. Но Шото каким-то образом умудрился проснуться и теперь бездумно листает ленту социальной сети. Сообщение появляется во всплывающем окошке как раз когда он читает статью о свойствах древесного сока. «Ты хорошо спал?» — гласит сообщение. Шото замирает. Он долго, напряжённо размышляет над ответом. Даже не смотря на то, что всегда шлёт ей одно и тоже. В конце концов он решает пойти по проторенной дорожке. «Да» — отвечает он. Разница в том, что в этот раз он пишет правду. Проходит едва ли минута, когда появляется другое сообщение. «Я рада». Шото осознаёт, что она никогда не писала такого в ответ раньше. Быть может, она на каком-то необъяснимом уровне распознаёт правду. Шото, улыбаясь, кладёт телефон обратно под подушку. Примечания переводчика: *тут, полагаю, игра слов: blue может быть как обозначением цвета, так и переводиться в значении «грустный». Не уверена, что конкретно Шото имел в виду ^^"