Один шанс на миллион.

Я никогда особо не боялась рисковать, если речь шла исключительно о моих интересах. Я не привязывалась к городу или вещам, поэтому сама идея — оставить всё в Канаде и перебраться в Америку — меня не смущала. Камнем преткновения было то, что я совершенно не доверяла Финну, как бы красочно он ни расписывал все прелести счастливой калифорнийской жизни, если я соглашусь прилететь в Эл Эй и стать его девушкой. А он был очень настойчив. Как и все люди, которые страстно желают обладать именно тем, что в данный момент получить нет никакой возможности. И осознание этой черты характера Финна тоже удерживало меня от того, чтобы дать согласие на поездку. Где гарантия, что получи он меня, его, внезапно вспыхнувший, интерес это не остудит. Такова жизнь: если ты знаешь правила, остаётся терпеливо играть свою роль, иначе кто-то другой сместит тебя со сцены. Хочешь получать внимание Финна — притворись недотрогой, и даже думать не смей о том, чтобы обнажить свои истинные чувства к нему. Держаться становилось всё сложнее, особенно когда я видела его на экране ноутбука, такого искреннего и милого, что казалось удивительным, как я могу целый месяц стойко отказываться от заманчивого предложения, вместо того, чтобы прямо сейчас валяться с ним на той самой кровати, на которой он разлёгся в гордом одиночестве, пока рассказывает мне о событиях прошлого вечера. Но вы же знаете, никогда не бывает всё гладко. Вездесущая паранойя не переставала искать за что бы зацепиться своим обгрызенным ногтем, дабы вытянуть на свет неприглядную изнанку красивых обещаний. Однажды, далеко не самым прекрасным днём, я забрела на страничку Дженни (до этого мне как-то не приходило в голову поискать её на фейсбуке), и обнаружила там множество красноречивых снимков за последний месяц — почти на каждом присутствовал Финн, что намекало, как минимум, на факт их нахождения в одном городе, если уж не на полноценные отношения. Странно, что неглупый Вулфард не учёл такой скользкий момент, иначе зачем бы ему вести эту двойную игру, шитую белыми нитками нарочитых сказок о красивой совместной жизни? Возможно, снимки Дженни были скрыты и появились в общем доступе совсем недавно, поэтому Финн упустил эту откровенную деталь. Да только какая разница, из-за чего он просчитался, если сам факт был налицо — он в Эл Эй вместе со своей бывшей девушкой, которая, скорее всего, уже вновь обрела статус нынешней. Вечером я равнодушно слушала рассказ Финна о недавно прошедшей рождественской вечеринке, устроенной его друзьями, думая о том, стоит ли рассказать ему, что я всё знаю относительно Дженни. Соблазн устроить скандал был велик, но как человек не терпящий различные виды выяснения отношений, я стойко держалась, разглядывая на экране его тёмные вьющиеся волосы, которые уже доставали до плеч и слегка мятую светлую футболку с логотипом очередной мало-известной рок-группы. Наконец, Финн закончил свой рассказ милой фразой о том, что ему очень бы хотелось увидеть меня рядом, и что следующее рождество мы обязательно должны встретить вместе - на побережье, попивая шампанское прямо из бутылки и наблюдая зимний, но от того не менее прекрасный рассвет. Выражаясь языком компьютерных игр, дар красноречия был у него прокачан на максимум, но сейчас это меня нисколько не трогало. Естественно, он не мог не заметить моё потерянное состояние, и начал настойчиво выспрашивать о причине такого положения вещей. Сказать или не сказать? Чем чаще сыпались на меня вопросы, тем отчётливее я понимала, что мне хочется нажать на завершение звонка, выключить ноут и впервые за целый месяц провести вечер наедине с собой и своими мыслями, не слушая этот любимый, но сейчас от чего-то досадно раздражающий голос. Поспешно насочиняв что-то про сильную головную боль и поднявшуюся температуру, я наконец-то распрощалась с Финном и улеглась на кровать, вновь открывая ссылку на страничку Дженни. Но фотографий там уже не было: либо она их удалила, либо скрыла альбом. Это натолкнуло меня на мысль, что все манипуляции со снимками были сделаны не случайно, она хотела чтобы кто-то их увидел. Возможно, я вновь накручиваю, но моё нынешнее состояние как нельзя лучше располагало для того, чтобы включить внутреннего Шерлока и отправить его на поиски причин, по которым фото с Финном то появляются, то исчезают со странички его бывшей (?) девушки. То, что мы попрощались в фейстайме, никогда не останавливало неугомонного Вулфарда, и поэтому в данный момент мне приходили сообщения от него с такой частотой, что телефон грозил раскалиться от их нескончаемого потока. Но это только усиливало появившееся ранее раздражение. Неужели он не понимает, что я его раскрыла? И о чём он думал, когда приглашал меня в Эл Эй? Вдруг бы я согласилась, тогда куда бы он дел Дженни? Отправил обратно в Ванкувер? Хороша рокировка*. Раздражение грозилось перерасти в откровенную злость, большая часть которой была направленна непосредственно на себя — опять поверила, дура; но досталось и, ничего пока не подозревающему Финну, образ которого с каждой такой ситуацией виделся мне всё менее невинным. Я выключила телефон, не только из-за непрекращающихся сообщений, но ещё и по той причине, что в подобном состоянии могла в любой момент сорваться и наговорить ему гадостей, а это бы вылилось в отвратительную безнадёжную ссору на расстоянии, гаже этого момента в отношениях сложно что-либо представить. Утро встретило меня уже не придуманной, а вполне реальной головной болью, отчего, напрочь забыв про выключенный накануне телефон, я отправилась в ванную, в поисках упаковки аспирина. Потом мне захотелось сделать чай, потом дочитать роман, уже третью неделю валявшийся на прикроватном столике, и когда я наконец-то вспомнила про мобильник, стрелки на настенных часах показывали половину второго. Телефон не успел приветственно провибрировать, как на экране тут же стали выскакивать уведомления о почти сотне новых сообщений и тридцати пропущенных вызовах. И все от одного абонента. О мой бог, вот это я влипла. Словно подтверждая мои мысли, сотовый разразился мелодией звонка, и мне пришлось принять вызов, тут же отодвигая трубку от уха, чтобы не оглохнуть от резкого крика, донёсшегося из динамика. — Энни, твою мать, какого хрена?! Я чуть с ума не сошёл! Где ты была?! — Финн, успокойся, пожалуйста...я... — Успокойся? Успокойся?! Да ты хоть знаешь, что я чувствовал? Ты сказала, что тебе плохо и пропала. Телефон недоступен, в сети тебя нет. Я уже не знал, что и думать. И ты говоришь мне успокойся?! — Да, потому что ты просто себя накручиваешь. У меня болела голова и я легла спать, а утром забыла, что телефон выключен. — Забыла? То есть тебе абсолютно наплевать на то, что я звоню каждое утро, ты просто забыла?! — Мне не наплевать. — Знаешь что, Энни, я был прав! Ты никогда меня не любила! Если бы любила, не ушла бы тогда у библиотеки. Всё дело не в Дженни и не во мне, дело в том, что тебе просто похуй! Последние два слова он выкрикнул так, что мне показалось в его голосе слышатся слёзы, но телефон тут же замолчал, потому что Финн отключился. Ну что же, перезванивать я не собираюсь, остынет — сам наберёт. В конце концов у меня тоже остались ещё ошмётки гордости. За весь день Финн так и не позвонил, не написал ни одного сообщения, и я, привыкшая к его виртуальному присутствию в моей жизни практически 24/7 остро начала ощущать нехватку его смешливого голоса и кудрявой головы, мелькающей на экране моего ноутбука. Да, я скучала по нему, но сдаваться я не намерена, иначе растеряю остатки самоуважения, а там и интерес Финна полностью угаснет, потому что никого не привлекает добыча, которая сама идёт в руки охотника. На третий день он пошёл на мировую: позвонил мне прямо с утра и срывающимся голосом говорил, как ему было плохо, как он сильно скучал и не мог спать и да, он "не прав", и да, он "сорвался, но только лишь потому, что ужасно боится меня потерять и жизни своей не представляет, если случится так, что он вдруг станет мне не нужен". Очередные слова, которые могли бы меня тронуть, если бы за ними не скрывалась довольно неприглядная правда относительно его плохо-скрываемой связи с Дженни. Но я опять не спросила об этих снимках, решив, что если жизнь предложит мне момент подходящий для выяснения этой ситуации, я непременно его почувствую. Такой момент настал спустя неделю. Был уже поздний вечер, почти ночь, когда Финн, вернувшийся с вечеринки, устроенной в честь чьего-то дня рождения, обрывал мне телефон, чуть ли не плачущим, весьма пьяным голосом умоляя прямо сейчас ехать в аэропорт, чтобы встретить утро уже в его объятиях. — Я не могу больше, Энни, я с ума схожу. Почему ты не хочешь быть со мной? Почему? Почему, Энни? Я что-то отвечала, прекрасно понимая, что он меня особо не слушает, утопая в своём пьяном бреду, считая себя поистине несчастным брошенным влюблённым с растоптанным сердцем. — Финн, пожалуйста, тебе надо лечь поспать, — в сотый раз повторяла я, потому что меня уже начал утомлять этот спектакль. Не подумайте, что я не любила его в тот момент, просто на меня навалились усталость и апатия, а вкупе с не покидавшей меня мыслью про Дженни, смесь получалась не располагающая к длительным задушевным беседам с перебравшим Финном, на протяжении вот уже получаса рыдающим мне в трубку. — Только скажи, что любишь меня, Энни, скажи, что любишь, пожалуйста, скажи это! Я не могла. С одной стороны — ну что тут такого, если сердце действительно рвётся, стоит мне представить его глаза, внимательно заглядывающие в мои, его длинные пальцы, скользящие по моим запястьям, ведь то, что я чувствовала на самом деле, было намного сильнее, чем эти три затёртых слова, которые он сейчас так страстно желал от меня услышать. Но я не могла, в горле словно ком стоял, когда я пыталась выдавить из себя это признание. — Я так и думал! Ты не любишь меня и никогда не любила! Тебе просто было весело! Вот Джека ты точно любила! Запрещённый приём, меньше всего мне бы хотелось сейчас упоминать о моём бывшем парне, к которому я сохранила слишком тёплые чувства, чтобы так нагло полоскать его имя в пьяных беседах в угоду Вулфарду. Этого я стерпеть уже не могла. — Да? А ты? Ты же там с Дженни, Финн! Какого хрена ты просишь меня приехать и признаёшься мне в любви, если у тебя под боком твоя (бывшая) девушка? — Я выпалила это на одном выдохе, и пожалела о сказанном, ещё не успев завершить последнее слово. Всё таки начала скандал. — Что? Дженни? Ты что, следишь за ней? Какое тебе дело до неё? С ней всё давно кончено. Ну да, она тоже переехала в Эл Эй, но мы не вместе, зачем ты вообще вспомнила про неё, Энни? — А зачем ты вспомнил про Джека? А зачем у неё на страничке миллион фотографий, где вы обнимаетесь, или она держит тебя за руку? — Зачем ты лезешь на её страничку?! Что тебе там нужно? Хотела что-то узнать — могла бы спросить у меня. Ну да, мы остались друзьями, но у нас ничего нет с ней! А вот что там у вас с Джеком, раз ты так не желаешь о нём говорить, а, Энни? Потрахиваетесь по старой памяти? — Что? Да ты рехнулся, Вулфард! Как у тебя язык повернулся ляпнуть такое? — А что не нравится? Стыдно слышать правду? Ты поэтому не хочешь ехать ко мне, Энни? Признавайся! Не хочешь уезжать от своего любимого Грейзера? Я всё понял, больше не побеспокою тебя. Ебитесь с ним сколько влезет! А я найду себе новую девушку! Которая будет любить меня, по-настоящему. Прощай! Судя по звукам, раздавшимся из трубки, телефон был со всей дури брошен на землю. Тоже мне, драма квин** Вулфард. Шикарное завершение разговора. Ощущая, как меня потряхивает от злости, я быстро заблокировала все возможные контакты, включая его страничку на фейсбуке, которой он почти никогда не пользовался. Всё, поиграли и будет. Хватит с меня этих истерик. Пора избавиться от одной большой проблемы с дурацким мультяшным именем и поступками, совсем не свойственными мультяшным героям.