Один шанс на миллион.

Вместо кинотеатра мы с Джеком пошли в ближайший бар, потому что кто-то давным давно сказал, что разбитое сердце проще всего склеить алкоголем. В каком-то смысле это сработало, потому что после пары коктейлей все горести и печали будто съёжились и отдалились, стали казаться смешными и пустячными, а будущее виделось прекрасным, слегка подрагивающем в радужном мареве, манящим и привлекательным. Так было, пока сладкий алкоголь наполнял высокие стаканы, Джек рассказывал очередную уморительную историю из своей жизни, вокруг шумели радостные посетители бара, и я даже не вспоминала о телефоне, мирно лежащем в заднем кармане сумки. Но никто не предупреждал, что когда я останусь в тишине своей квартиры, и дверь закроется, отрезая меня от ночной ликующей жизни большого города, тоска вернётся с новой силой, огромная сокрушительная, прижимающая тебя к полу, ломающая всё, что с таким трудом удавалось выстроить за несколько часов непринуждённого веселья и дружеской поддержки. Я верю, что порой одиночество необходимо, чтобы собраться вновь, но бывают вечера, и особенно ночи, когда это самое одиночество может убить. Мне было страшно, страшно не от тёмной комнаты и не от теней, рассевшихся по углам. Мне было страшно от осознания того, что возможно счастье, вызванное присутствием Финна в моей жизни, больше никогда не повторится, я никогда не встречу человека, способного разбудить во мне такие же эмоции; никого, с кем будет так-же радостно и свободно, с кем я смогу быть настоящей, на кого захочется смотреть не отрываясь, любуясь яркой чувственной красотой и с кем можно будет без сомнения разделить многие многие годы жизни, не переживая, что любовь потускнеет, покрывшись налётом привычки и серых будней. Так странно, что когда-то я жила, не зная Финна, и думала, что счастлива, думала, что могу любить, что вокруг меня множество замечательных интересных людей, что я видела настоящую красоту и что шутки Кевина из параллели самые смешные на свете. Теперь же я не могу представить, что всего неделю назад, державший меня за руку, Финн вновь оказался за 5000 километров, на другом континенте, как будто для него такие перемещения были плёвым делом, как будто он никогда и не думал, что мы на самом деле можем быть вместе. Я открыла его инстаграм и медленно листала фотографии, на которых в основном были какие-то необычные здания или океанские побережья, самым свежим был снимок из окна самолёта: типичная фотография облаков, под которыми виднелся призрачный город, безвозвратно растворяющийся в голубой дымке. Пролистав почти на полгода назад я наткнулась на его совместный снимок с Дженни: они стояли на фоне какого-то бара, Финн вышел не очень хорошо, потому что в момент, когда их фотографировали, что-то со смехом говорил человеку за кадром, а вот Джен казалась совершенной красоткой со своей белой кожей и тёмными сверкающими глазами. Подписи под фотографией не было, но отметка на страничку стояла. Я перешла по ссылке, и очень пожалела об этом. Бывают вещи, о которых лучше никогда не знать. Пусть они где-то существуют, не касаясь тебя, никоим образом не влияя на ровное течение твоей жизни. К чему я это всё говорю? К тому, что первой же фотографией, которую я увидела в профиле Дженни, было изображение руки с билетом вложенным в паспорт, и там стоял геотег, указывающий на аэропорт Ванкувера с подписью «прощай Канада». Возможно, это было всего лишь совпадение? Но снимок был сделал в тот же день, что и фото Финна с крылом самолёта. Что же, мой внутренний Шерлок довольно потирал руки, пока я никак не могла перестать пялиться в чёртов телефон, проклиная себя за любопытство. Кажется, этой ночью я точно не усну, да и до рассвета оставалась всего пара часов, так как мы с Джеком довольно долго пробыли в баре. Следовало бы убрать телефон подальше, смыть полустёршийся макияж, выпить ромашкового чая и поспать хотя бы эти два часа, чтобы утром не напоминать живой труп. Но усталость и алкоголь имеют свойство притуплять работу мозга. Я поняла это только после того, как отправила сообщение на номер, уже наизусть заученный, так что удаляй не удаляй, но пальцы свободно набирают его, даже особо не обращаясь к помощи памяти.

удачи тебе на новом месте. будь счастлив. энни. 06:32

Конечно, никакого ответа на это не последовало, и можно было бы вновь зайтись в приступе самобичевания за то, что прогнулась и растеряла остатки гордости, но меня вдруг накрыло тотальное равнодушие ко всему происходящему, вызванное, наверное, предыдущими эмоциональными бурями и потоками слёз. Организму надоело страдать и он просто выключил эту функцию, чтобы я могла спокойно лечь спать, не вскакивая ежесекундно от самокопаний и флэшбэков. Засыпая я подумала о Джеке, он так хорошо держался сегодня, но я видела топкую грусть плескавшуюся на дне его миндальных глаз. *** Вопреки всем моим негативным представлениям о клишированной фразе far from the eyes, far from the heart* она всё-таки работала: когда я не видела Финна, боль немого утихала день ото дня, особенно в окружении шумной уличной толпы, веселящихся студентов или на репетициях группы Джека, когда он дурачился с новым вокалистом, шутливо подначивая его, как в старые добрые времена, примерно около года назад. Прошёл Хэллоуин со всеми его тыквами и окровавленными масками, детьми, как обычно выкрикивающими «трюк или угощение», и неизменными полосатыми конфетами. Я старалась не заходить в инстаграм Финна или Дженни, но каждый вечер, проклиная себя, обновляла страничку, надеясь на какую-то публикацию, которая развеет мои опасения по поводу их совместного пребывания в Америке. Но в обоих профилях было пусто. Мне бы очень хотелось забыть его, и при свете дня я довольно успешно с этим справлялась, но нельзя не брать во внимание, что «память враг, который приходит каждую чёртову ночь»**, когда разум и самоконтроль потихоньку отключаются, на сцене появляются все те моменты, от которых сердце нездорово колотится, а глаза безудержно начинает щипать, и вот лежишь полночи, таращась в потолок и раз за разом прокручивая в голове события из прошлого. Никому не рекомендую так делать, это худшее времяпрепровождение из всех возможных. Однажды ночью, во время очередного моего сражения с внутренними демонами, в котором я позорно проигрывала, телефон тихонько пискнул, и на экране высветилось новое сообщение от уже непривычного моему взгляду контакта - Финн. Не буду скрывать, ощущения были, словно меня окатили ледяной водой и тут же сунули в печь — жуткий восторг одновременно с липким страхом и тягучей тревожностью. Что ему могло от меня понадобиться? Может это шутка? Может быть, это Дженни пишет с его аккаунта? Может быть, он пьян? Может быть, стоит удалить не читая? Но я тут же отмела все эти вопросы, разблокировав телефон и открыв сообщение. от Финн: спасибо за пожелание. что делаешь? 02:34 Вот так вот простенько, незамысловато, типично по-финовски, будто только вчера расстались добрыми друзьями, будто не было этих дней моего постепенного угасания, будто бы не было Америки и истеричной Дженни. Стоило ли отвечать? Конечно же нет. Но я уже не думала об этом, когда мои пальцы, словно сами по себе стучали по экрану, набирая текст.

я: не за что. пытаюсь уснуть. 02:48

Ответ не заставил себя долго ждать. Финн: оу. прости, я забыл, у вас же ночь сейчас. 02:50

я: ничего, я всё равно не спала 02:53

Финн: у меня есть к тебе предложение? ты готова? 02:56

я: к чему? 02:58

Финн: выслушать его. я предлагаю тебе изменить свою жизнь 03:02

я: что? в смысле? 03:04

Финн: ты бы полетела в прекрасное место, оставив всё, что у тебя есть? 03:07

я: что за место? 03:10

Финн: не важно. могу сказать, что тебе там точно понравится 03:14 *входящий файл jpg* Открываю присланную фотографию, на ней Финн делает селфи на фоне типичного заката на побережье, волосы развеваются, лицо слегка покрасневшее — видимо от солнца, глаза отчего-то грустные, что никак не вяжется со всем его пляжно-весёлым образом. Геотег показывает, что фото сделано на одном из пляжей Лос Анджелеса. Города грёз.

я: отличный снимок, только взгляд грустный. так ты зовешь меня в Эл Эй? 03:19

Финн: да. я хочу, чтобы ты прилетела ко мне. жить 03:22 Он точно пьяный. Или съехал с катушек. Или разыгрывает меня. Или всё вместе.

я: если это шутка, то она крайне не смешная 03:31

Финн: это не шутка. я правда хочу, чтобы ты была здесь со мной 03:39 хочу гулять с тобой по пляжу 03:40 хочу дарить тебе цветы и видеть, как ты улыбаешься 03:42 хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро 03:45 скажи «да» и я тут же забронирую тебе билет, тебе нужно будет только показать на стойке регистрации свой паспорт 03:48

я: ты же это несерьёзно? 03:52

Финн: я серьёзно, Энни, я блять, серьёзно! 03:57 что мне сделать, чтобы ты мне поверила, что ты мне нужна рядом в этом чёртовом Эл Эй? 04:01

я: боюсь, тут уже ничего не сделаешь 04:03

Финн: а я всё-таки попробую 04:05

я: не стоит 04:08

Финн: это мне решать 04:13 я докажу тебе, что ты нужна мне 04:16 и ты прилетишь, а я буду встречать тебя в аэропорту с огромным букетом твоих любимых цветов 04:18 ты же этого хочешь? 04:21, а потом поедем ко мне, включим музыку, или нет, я сыграю тебе на гитаре. я сыграю песню, которую сочинил для тебя 04:25 потом поедем на пляж, будем смотреть на закат, выпьем вина 04:28 ты наверное уснула. спокойной ночи, Энни. я завтра ещё напишу тебе 04:37 Я не уснула, я просто не могла перестать реветь в подушку, читая эти слова и не понимая, зачем ему понадобилось так надо мной издеваться, и почему я не могу найти силы и занести его номер в чёрный список, чтобы он прекратил своими сообщениями разъедать мне душу. Но больнее всего было то, что я мучительно хотела вышеперечисленного. Хотела лететь в солнечный город ангелов, хотела увидеть, как он будет стоять среди встречающих, радостный с непривычным букетом в руках, хотела сидеть с ним под одним пледом, наблюдая закат, хотела услышать эту песню, что он сочинил для меня, и где-то в глубине души я прекрасно понимала, что если я соглашусь и полечу — так всё оно и будет. Сейчас он не врал. Но я не могла предать себя. Не могла ответить ему согласием. *** Утром меня уже ждал десяток сообщений от абонента Финн, который явно не собирался отступать от своей цели затащить меня в призрачный ЭлЭй, не жалея для этого ни слов, ни времени. Мне льстило его внимание, но в то же время было горько от осознания, что для него наши отношения сродни какой-то игры «кто первый сдастся». Я не верила, что он серьёзно страдает по мне, в своих американских апартаментах, наблюдая за закатами и восходами, занимаясь какими-то праздными необременительными делами — а что ещё люди делают, оказавшись в Калифорнии. В середине дня он позвонил, и я чуть не задохнулась от счастья, услышав в трубке этот знакомый надтреснутый голос, по которому, даже не видя его обладателя, можно было представить, как тот треплет непослушные кудри или смешно чешет нос в процессе разговора. Мы говорили о какой-то ерунде, пока я шла из корпуса в корпус, безнадёжно опаздывая на лекцию по гражданскому праву, но меня уже не особо это волновало, потому что я в голос хохотала над шуточками Финна, от чего на меня удивлённо косились редкие прохожие. Да, это несомненно был он — человек, способный одной фразой показать мне, что жизнь прекрасна, что ноябрь в сереньком Ванкувере может быть ярким и волнующим, что на вещи надо смотреть проще и что он правда, очень скучает и ждёт, когда мы снова сможем с ним встретиться. Вечером мы уже болтали по фейстайм, и я обмирала от наслаждения видеть его хотя бы на экране ноутбука — такого привычно-лохматого, в мятой белой футболке, строившего немыслимые выражения лица, когда он был не в силах совладать с эмоциями. Мы проговорили до трёх часов ночи, но я совершенно не чувствовала усталости, напротив, мне словно дали выпить живительный эликсир, который, в виде бонуса, обладал способностью разогнать всех моих демонов. Я легко уснула, едва коснувшись головой подушки, всё ещё шепча как мантру его прощальные слова «я люблю тебя, Энни, правда, люблю». Слышать было приятно. Но я совсем в это не верила.