я не могу забыть тебя: те чёрно-белые фото, оранжевые стены.
солнце вставало напротив балкона, волны отступали от ног моих постепенно
У каждого из нас были такие моменты в жизни, которые мы, не задумываясь, готовы прожить ещё раз, абсолютно ничего в них не меняя. Когда я ехала в убере с довольным Финном, то уже знала, что для меня такими моментами станут семь дней — те, что я проведу в Эл Эй, в квартире моей самой большой и дурацкой любви. Всё ещё непривычно было видеть его рядом, разглядывать матовую кожу, усыпанную мелкими веснушками, слышать как он смеётся и держать его за руку, сидя на заднем сиденье машины, которая неслась по хайвею, оставляя позади шум и суету аэропорта.
Говорят, жить вместе с кем-то всегда трудно. Я думала об этом, но так и не смогла ощутить во время насыщенной короткой совместной жизни с Финном. Да и разве может быть трудно с человеком, который не достаёт тебя расспросами, особенно «что с настроением?», всегда доволен твоим присутствием и поддерживает любые твои идеи, какими бы безумными они не казались на первый взгляд. Лос Анджелес сам по себе дивный упоительно прекрасный город, а оказаться там вместе с тем, кому принадлежит твоё сердце — двойная удача.
Мы бродили по пляжам и паркам, вдыхая солоноватый океанический воздух, и несмотря на то, что Ванкувер тоже омывается океаном, в городе ангелов воздух был другим — мягче и насыщеннее, такой густой, что казалось его можно лизнуть, словно шапочку из сливочного мусса на вершине десерта из кофейни на первом этаже дома, в котором располагались апартаменты Финна.
Мне нравилось засыпать рядом, вполглаза смотря очередной фильм, утомившись после продолжительных любовных ласок, пропитавшись запахом друг друга и сорвав голос выстанывая любимое имя. Мне нравилось просыпаться утром с ощущением, словно случилось что-то хорошее, но пока не помнишь что, как в детстве в первый день летних каникул, и постепенно осознавать своё положение — я лежу в одной постели с тем, к кому так отчаянно рвалось моё сердце все эти одинокие месяцы.
По молчаливому уговору мы не упоминали о том, что в нашем распоряжении всего семь дней, по истечении которых мы оборвём все контакты, чтобы раз и навсегда поставить красивую точку под параграфами нашей глупой, но весьма очаровательной любовной истории.
В первый вечер моего приезда, мы сидели на небольшой кухне, отделённой барной стойкой от основного помещения квартиры и пили уже вторую бутылку шампанского, отчего разговоры становились всё более откровенными, а совместный смех всё громче. Я глядела, как Финн сгибается пополам от хохота, держа тонкими пальцами тонкий же бокал с пузырящейся золотистой жидкостью, и чувствовала себя прекрасно
сумасшедше счастливой. Такое чувство приходило только рядом с ним, словно постоянно стояло за его плечом, выжидая момента, чтобы окутать меня.
Но так же ясно, как я осознавала и тот факт, что Финн из породы людей, которые могут полностью растоптать врученное им сердце и, даже не оглянувшись, пойти дальше, не особо переживая о случившемся. Это не делало его отрицательным персонажем моей личной любовной драмы. Это всего лишь был очередной факт, признание которого значительно облегчало мою участь. Я буду думать об этом, когда вернусь в холодный скучающий по мне Ванкувер, чтобы навсегда избавиться от пропитавшего меня яда, мёдом растекающегося по губам, проникшего в каждую клеточку моего тела, и дурманящего разум, нагреваясь под солнцем жаркой Калифорнии.
Почему-то от осознания того, что я сама приняла решение о нашем окончательном разрыве, мне становилось легче. Как будто я могла управлять собственной болью, ведь контролировать то, что приносит тебе страдания — совсем не плохое дело, не так ли?
побудь ещё немного моим другом, побудь ещё (хотя бы в мыслях моих) рядом
Иногда, я смотрела на него забывшись, представляя, какой бы могла стать наша жизнь, свяжи мы судьбы окончательно и бесповоротно. Стал бы Финн другим, приобрети наши отношения официальный статус? Появилась ли бы в нём вдумчивость и серьёзность, согласись я на его условие — переехать навсегда в его вечно-летний беспечный город. Боюсь, я никогда этого не узнаю. Тем слаще фантазировать о несбыточном, доводя мысленную картинку до абсолютной идиллии, шлифуя резко выступающие детали, сдвигая ползунок яркости на максимум, тщательно обдумывая каждый момент вымышленной вселенной, где мы с Вулфардом стали настоящей парой.
Как и всё хорошее, мой краткий визит в Эл Эй довольно быстро подошёл к логическому концу. Утром понедельника я собирала чемодан, пока Финн потеряно вертелся на высоком стуле у барной стойки, занавесившись волосами и напевая какой-то мотив, недавно услышанный им по радио. До самолёта оставалось три часа.
— Надо выехать заранее, — сказала я, закончив непродолжительные сборы, — по дороге могут быть пробки.
Финн поднял на меня осунувшееся от бессонной ночи лицо и пошевелил губами, словно собираясь что-то сказать, но так и не решился.
— Не езди со мной, я не люблю прощания, хорошо? — Я провела рукой по его щеке, понимая, что скорее всего сейчас в последний раз ощущаю подушечками пальцев эту бархатистую гладкость, усыпанной веснушками кожи.
Он вновь приоткрыл рот, но тут же опять сомкнул губы, лишь вздохнул и обнял меня, прижимаясь слишком сильно и слегка вздрагивая плечами. Я погладила ещё не успевшие высохнуть после душа тёмные кудри, и отстранилась, показывая взглядом на настенные часы.
— Пора.
Финн медленно слез с высокого табурета и поплелся к входной двери, по пути чертя невидимую линию указательным пальцем на окрашенной белой краской шершавой стене. Он казался сейчас таким брошенным, таким одиноким, что мне хотелось поступиться своими принципами, выбросить билет, разобрать чемодан, поставить свою зубную щётку обратно к его, и повалиться с ним на диван, ведя шуточную борьбу за пульт от телевизора, притворившись, что и не было никакого договора о семидневном проживании. Я знала, что он бы сейчас хотел этого не меньше, чем я. Но обоюдное упрямство заставляло нас тупо следовать заранее принятому разрушающему нас обоих решению.
— Спасибо тебе за всё, — хрипло сказал Финн, когда я повернулась к двери, сомкнув пальцы на холодном металле замка.
— И тебе, — я грустно улыбнулась, оглянувшись через плечо, не желая растягивать момент прощания, поэтому сразу шагнула за порог, услышав, как мягко щёлкнула закрывающаяся дверь. У подъезда меня ждал убер, а в аэропорту ждал самолёт. Вот только Финн теперь не ждёт моего приезда.
Но я не позволяла себе об этом думать, мне надо быть сильной, собранной. Я не желаю рыдать как сучка на протяжении всего полёта. Мне следовало выключить чувства хотя бы на время, чтобы уберечь от боли и без того вымотанное последними событиями сердце.
Оказавшись в аэропорту, я получила несколько сообщений от Финна и, вопреки тому, что мы договаривались сразу же занести друг друга в чёрные списки, решила, что пока нахожусь на его территории — могу отвечать, всё равно нечем занять эти полтора часа до вылета.
Финн: я такой дебил, боже 12:23
прости меня, прости меня, Энни 12:25
клянусь, будь премия дебил года — я бы взял все призовые места 12:28
я: да брось ты, это было общее решение. всё в порядке 12:32
Это было так типично для него — наконец до конца приняв тот факт, что я на самом деле оставила его, он вновь воспылал дикой страстью и желанием вечно видеть меня рядом. Принадлежать такому человеку — значит добровольно согласиться на полную потерю интереса с его стороны, потому что он зажигается только видя что-то недосягаемое. Поэтому выйти победителем тут можно, только самостоятельно отобрав у него любимую игрушку, которой я и являлась.
Финн: нет, не в порядке, не в порядке 12:35
я знаю, что не в порядке 12:36
и я виноват в этом! 12:37
я: не стоит сейчас винить себя, всё уже закончилось 12:39
Финн: всего за одну неделю ты подарила мне больше впечатлений, чем я получил за несколько месяце жизни здесь 12:42
как я мог тебя отпустить? 12:45
я полный кретин 12:47
ты уже прошла регистрацию? 13:10
я: да, как раз иду к стойке 13:12
скоро посадка 13:14
Финн: напиши, как прилетишь в Ванкувер 13:14
Господи, моя Энни улетает от меня 13:15
я хочу сдохнуть! 13:18
я: не надо, Финн 13:19
все хорошо 13:20
я не держу на тебя зла и запомню эту неделю, как самое прекрасное время в моей жизни 13:24
Финн: ты веришь, что я тоже? 13:28
я тоже запомню 13:30
ты правда не злишься? 13:33
я: правда 13:36
Финн: удачного полёта, до связи в Канаде 13:54
Я поднялась в самолёт, вяло выслушав стюардессу, без интереса глядя в иллюминатор, за которым постепенно таял в голубой дымке, ставший уже родным, город ангелов. Где-то там, в микросхеме многочисленных улиц, в одном из домов, сидит сейчас мой кудрявый мальчик Финн, водя по экрану телефона дрожащими пальцами, возможно, впервые осознав, что все прошлые поступки однажды накапливаются, чтобы сыграть весомую роль в будущем, тем самым порой лишая тебя чего-то важного.
В аэропорту Канады всё было без изменений, словно и не улетала на неделю, хотя чему тут меняться? Вот я сама уже точно не буду прежней, словно вернувшись с войны, из которой вышла победителем. Вот только для победы пришлось отдать противнику свой самый лучший город, скрепя сердце наблюдая, как тонут в беспощадном пожаре дома и улицы, навсегда обращаясь в серый ничего не значащий пепел.
Телефон несколько раз просигналил о входящем сообщении, поймав связь, и, ожидая появление своего багажа на движущейся ленте, я разблокировала экран, чтобы прочитать следующее.
Финн: надеюсь ты в порядке 15:04
надеюсь, полёт хорошо проходит 15:34
напиши, как прилетишь 15:38
я очень жду 15:49
прости. я больше не хочу тебя мучить, я больше не позволю себе тебя мучить! прощай, Энни. будь счастлива там 16:48
Удивившись последней фразе я попыталась набрать ответ, но сообщение повисло неотправленным, сдерживаемое появившимся системным предупреждением «вы больше не можете отправлять сообщения этому абоненту».
Значит, выполнил обещание всё-таки. Тем лучше. Пора начинать жить новой жизнью.
И я вышла из зала аэропорта в поисках такси, которое отвезёт меня в родной Ванкувер, город, где больше никогда я не встречу свою самую большую и самую дурацкую кудрявую любовь.
я не умею дышать под водой. скажи, как мне унять боль? скажи: «Borron Y Cuento Nuevo»*, когда море придёт за мной
