Один шанс на миллион.

Однажды, я услышала фразу, которая запала мне в душу. «В фильме всё давно бы уже закончилось». Это довольно хорошо подходило к моим невнятным отношениям с Финном — ничего не было ясно, всё тянулось, тянулось, пока кто-то один не принял решение поставить точку. Если бы про нашу историю снимали кино, то там должна быть развязка, кульминация, объяснение поведения героев. Особенно Вулфарда. Потому что я-то более-менее уверена в своих действиях. Хоть порой чувствую, как мой разум бьётся в истерике, пытаясь утихомирить рвущееся к Финну сердце. Вам же наверняка знакомо это чувство — вы смотрите сериал, наблюдаете за отношениями двух персонажей, и с самой первой серии точно знаете, что как бы сильно они не ругались, какие бы жуткие события их не разлучали, в последнем эпизоде они точно будут вместе. Вот бы и в жизни можно было так всё предвидеть. Если бы кто-то узнал про нашу с Финном пару — сказал бы он, что мы однажды останемся вдвоём окончательно и уедем в закат на красивом автомобиле без верха, в то время, как по экрану будут бежать титры — типичная концовка для романтичных фильмов. Но подобно сценаристам любовных драм, мы тоже можем управлять своей историей, не во всех моментах, конечно, но всё же. Например, сейчас я понимаю, что пришла пора ставить точку и не надеяться на то, что у нашего шоу выйдет второй сезон. Возможно, года через два, летним ласковым вечером я вновь мысленно «пересмотрю» наш такой красивый, но такой грустный сериал, уже не чувствуя тянущей тоски по прошлому, только светлую грусть от того, что моя личная история любви всё-таки закончилась расставанием. Сложно отпустить от себя человека, особенно, если он въелся в кожу, как аромат твоих любимых духов, постоянно напоминая о себе, заставляя вновь и вновь испытывать приступы мучительной ностальгии. Я верила, что однажды настанет такой день, когда, случайно увиденные в уличной толпе чьи-то чужие тёмные кудри не будут заставлять моё сердце биться как ненормальное и дыхание срываться, но до этого дня ещё нужно прожить много других, наполненных призраками прошлого, караулящими меня повсюду: в не удалённых сообщениях телефона, в строчках услышанных по радио песен, в воспоминаниях о длинных ласковых пальцах и даже в соседней кофейне за углом, где мы однажды брали два капучино. Я возненавидела Америку и особенно ни в чём не повинный город ангелов за то, что отобрал у меня самое дорогое, оставив с кровоточащим сердцем и пустыми руками в холоде и суете улиц Ванкувера. Как можно забыть, если всюду — в рекламных роликах, в кадрах моих любимых фильмов, в глянцевых журналах и даже на упаковке чая я видела те самые залитые солнцем знакомые места Лос Анджелеса, по которым всего месяц назад мы гуляли с Финном — обнимаясь, держась за руки, словно и не было в у нас в планах через пару дней расстаться навсегда. Но время неизменно работает на разбитое сердце, оклеивая его целебными пластырями новых встреч, интересных клипов, дружеских объятий и тёплых слов незнакомцев. Боль затихает, позволяя вновь радоваться жизни почти что в полную силу. Да, любовь всё ещё меня не отпустила, но я смирилась с ней, принимая как должное, подобно тому, как смиряются люди получив весть о диагнозе болезни, которая однажды уничтожит их организм. Я считала дни, мысленно вычёркивая их из календаря в котором красным маркером была отмечена дата последней с Финном встречи: 23 января. Цифра 23 всегда несла в себе какой-то мистический смысл, теперь же и вовсе став моей личной вехой. Мы не виделись уже тридцать пять дней - пять недель, которые ничем особенным не запомнились, но тем не менее отдалили меня от того момента, когда боль от разлуки накрывала с головой, заставляя вечерами биться в истерике, а утром зарываться в подушку, не в силах подняться с кровати, чтобы прожить очередной день. Иногда безумно хотелось нарушить собственное обещание, набрать номер, цифры которого до сих пор ясно оставались в памяти, и, услышав любимый хрипловатый голос, сказать, как же сильно мне не хватает тех дней, когда мы были вместе или хотя бы имели возможность увидеться, пусть даже случайно, пусть даже беря за руку других людей. Но страх получить в ответ холодное непонимание держал хорошо, побеждал сиюминутные порывы, контролировал сентиментальную слабость, и мне удавалось не совершать опрометчивые поступки. Так, день за днём, я прожила остаток зимы и почти всю весну, к концу которой я слегка очнулась от своей боли, как человек перенёсший тяжёлую болезнь, постепенно встающий на ноги. *** Был май, улицы полнились счастливыми улыбчивыми людьми в ярких футболках или цветастых платьях, на газонах распускались жёлтые тюльпаны и фиолетовые ирисы, столбик термометра с каждым утром увереннее приближался к двадцати пяти градусной отметке, на тяжёлые зимнее меню уступили свое место лёгким летним салатам и вегетарианским супам, а по вечерам воздух становился сине-прозрачным, наполненным ароматом подстриженной травы и отцветающих каштанов, и хотелось долго-долго курить у открытого окна, следя как дым устремляется в опрокинутую чашу закатного неба. Такими вечерами грусть становится нежной, невесомой, как шифоновый шарф накинутый на, слегка обгоревшие под разошедшимся дневным солнцем, плечи. Возвращаясь к мыслям о Финне, я уже не видела себя с ним рядом, а воспринимала ту историю, как увиденный когда-то давно фильм, который настолько понравился, что показалось, будто это случилось с тобой. Полное погружение. В тот день я как обычно шла к парку Пандора на Франклин стрит, он был небольшим, но от этого уютным, вызывающим воспоминания о детстве. Но самой привлекательной вещью в Пандоре были высаженные по периметру вишни, распустившиеся восхитительными розовыми цветами, напоминая истинно-японскую сакуру. Сахарные лепестки волшебным дождем осыпались на аккуратно-подстриженные газоны и узкие дорожки, когда лёгкий весенний ветер раскачивал узловатые ветви. Я шла, включив в плеере любимых Placebo, которые чудесным образом вписывались в увиденную мной картину, делая меня героиней собственного музыкального клипа. Только одной детали не хватало для развития сюжета. Это я поняла, когда через дорогу от себя увидела неспешно прогуливающихся Финна и Джека, оживлённо о чём-то беседующих. Вот так встреча. Что они делали в этом не самом популярном районе города, где даже толком магазинов и кофеен не было, только парочка ресторанчиков японской кухни. А, ну точно, кто-то у нас любитель рамена. Мысленно дав себе пять за проницательность, я тихонько пошла по своей стороне улицы. стараясь особо не привлекать внимание парней, и вскоре мой внутренний Шерлок самодовольно хмыкнул, потому что друзья действительно зашли в Суши Нанаимо — небольшой ресторанчик в двух шагах от Пандоры. Не сказала бы, что ради кухни такого класса надо тащиться из центра в забытый богом район города, куда ещё и не каждый таксист согласится поехать, но кто их знает, может тут настолько божественный рамен, что игра стоит свеч. Ожидать, пока ребята выйдут, было конечно бессмысленно, поэтому я вернулась обратно к парку, чтобы слегка успокоиться и принять для себя факт — я только что, впервые за полгода, увидела Финна на расстоянии всего нескольких метров от себя и, на удивление, не грохнулась в обморок и не бросилась к нему на шею с истеричными вскриками. Значит он вернулся в Канаду или прилетел на время. Увиделся с Джеком, а я-то думала, их дружбе давно пришёл конец. Интересно бы узнать подробности. Нет, Энни, тебе это не нужно! Что бы ни делал сейчас в Ванкувере всё такой же прекрасно-кудрявый Финн, это ни коим образом не должно тебя касаться! Его больше нет в твоей жизни и точка. Сказать это себе было проще простого, но это не помешало постоянно мысленно прокручивать в голове момент встречи, вновь вызывая в памяти его сегодняшний образ: серо-синюю полосатую футболку и бежевые слаксы, подстриженные тёмные локоны и, мелькнувшее в пол оборота ко мне, улыбающееся лицо, обращённое к Джеку. Он совсем не изменился, не считая стрижки, и мне казалось, что стоит подойти и заглянуть ему в глаза, как та химия, что когда-то свела нас вместе, вновь сделает своё дело. Но проверять это подозрение конечно же не имеет смысла. Надо перестать о нём думать, Энни, как бы грустно это ни звучало. Давно пора перестать. Оказавшись дома я всё-таки открыла его инстаграм, просматривая последние фотографии и геотеги, судя по снимкам, он был в Канаде уже давно, как минимум месяц, и это отметало вариант приезда «погостить», скорее всего, он серьёзно решил вернуться. Несмотря на голос разума, который захлёбывался криками, убеждая меня, что я должна немедленно закрыть профиль Финна и выкинуть из головы любые фантазии относительно того, как мы внезапно встретимся на одной из улиц, я чувствовала невероятно-сильную затопившую меня с головой радость от осознания того, что он снова находится со мной в одном городе. Я убедила здравый смысл ненадолго заткнуться, решив для себя, что если существует судьба — мы с Финном когда-нибудь да столкнёмся в одной из кофеен или в его любимом магазине виниловых пластинок, хотя, чтобы не покривить душой, не скажу, что я частый посетитель этого места, но от чего вдруг ужасно захотелось до туда прогуляться на неделе. Нет, нет, я вовсе не собираюсь подстраивать «случайную» встречу, просто соскучилась по этой атмосфере 80х, царящей в магазинчике. На этом моменте здравый смысл изобразил фейспалм и заглох окончательно, поняв, что я давно выпала из мира адекватных людей, вновь попав под влияние вируса Вулфарда.

я: Джек, привет, ты не спишь? 01:15

Джек: о, Энни, привет. нет, что-то случилось? 01:23

я: я недавно видела тебя у Пандоры 01:24 с Финном.01:24 он что, вернулся в Канаду? 01:25

Джек: да, давно вернулся, а вы разве не виделись с ним? 01:27

я: мы не общаемся.ох, ты столько всего не знаешь.01:30

Джек: расскажешь? 01:31

я: давай завтра в Брикстон, которая на Джорджии, часа в 3? 01:35

Джек: идёт)) 01:36 Я отложила в сторону телефон, всё ещё неуверенная до конца, правильно ли делаю, что собираюсь рассказать всю эту историю именно Джеку. Но почему-то он казался мне тем единственным, кто сможет понять и более того, дать совет, как вести себя дальше. Возможно мне так казалось потому, что он когда-то переболел тем же вирусом, от которого до сих пор не могла излечиться я. Закрыв глаза, я представила, как мы сидим с Финном на берегу небольшого озера у сада Иглс Эстейт, ветер ласково треплет его кудри, принося приятный слегка травянистый запах тёмной воды, и всё вокруг погружено в полусонное умиротворение, лишь маленькая неугомонная стрекоза постоянно кружит над поляной, да где-то высоко в небе оставляет вскипающий белый след, летящий куда-то далеко-далеко, самолёт. Я была бы такой счастливой, случись наша встреча на самом деле. Хотя разум всё так же настойчиво советовал прекратить все фантазии на эту тему. Завтра я увижусь с Джеком и расскажу ему, он точно поможет, пусть даже простыми объятиями и забавными шутками, но мне станет легче. *** — Так ты всё-таки любишь его? — Сосредоточенно, не перебивая, выслушав всю мою историю о Джоне Джонсе и поездке в Эл Эй, спрашивает Джек. Я обвожу взглядом такое знакомое помещение, останавливаясь на загорелых руках Грейзера, скрещенных на груди. Около запястья цветёт алый кровоподтёк — свалился вчера со скейта, когда делал поверслайд, катаясь вместе с тем самым Финном. — Наверное. Я не знаю, правда, не знаю, мне надоело использовать это слово «люблю», слишком много неверных вещей им обозначают. — Я начинаю стучать пальцами по высокому стакану с недопитым латте, и Грейзер отодвигает его от меня. — Успокойся, Энни. Я просто пытаюсь понять, чего именно ты хочешь от Финна. — Я спокойна. То есть нет. Ты прав. Я очень волнуюсь. С тех пор, как увидела вас у парка, меня будто что-то гложет. Думаю, что я бы хотела его просто увидеть, не знаю, хочу ли каких-то отношений. Просто посмотреть на него. — Теперь понял, — Джек протягивает руку через стол, мягко касаясь тыльной стороны моей ладони, — тебе с этим помочь, или ты надеешься на случайную встречу? — Надеюсь на случайную, наверное. — Ну смотри. А то мы решили возобновить репетиции в старом составе. так что ты всегда можешь прийти к нам. — В качестве бывшей девушки? — Невесело усмехаюсь я. — В качестве моего друга, — подмигивает Джек, и я не могу не улыбнуться в ответ. — Это будет слишком нарочито, но если станет совсем невмоготу, я воспользуюсь твоим предложением. — Отлично! Грейзер расплачивается с официанткой и мы выходим из кафе, щурясь от яркого солнца. Через несколько шагов, на перекрёстке с Мейн Стрит, я вдруг замираю, вцепившись в руку Джека, и чувствую, как сердце сползает куда-то вниз, а в ушах начинает шуметь, потому что через дорогу, у дверей небольшой пиццерии стоит тот, о ком мы только что разговаривали почти полтора часа. — Мечты сбываются, — таинственно говорит Джек, тут же отходя от меня и скрываясь в неизвестном направлении так быстро, что Финн даже не успел ещё развернуться от дверей, чтобы столкнуться взглядом со мной, пытающейся взять себя в руки и идти естественно и непринуждённо, прямо ему на встречу.