***
Если бы её спросили, что она любит больше всего на свете, то она бы составила список из четырех вещей: абсента, пиццы, красивых мужчин и дней перед выходным. Вернее, даже вечеров перед выходным. Ведь это время, когда можно совместить остальные три её увлечения. Напиться и смотреть Горбатую Гору, поедая шедевр итальянской кухни. И никакого похмелья в рабочие дни, это давно перестало быть чем-то хорошим. И никаких заплаканных глаз с опухшим лицом после просмотра этой чертовой мелодрамы. В день перед выходным можно позволить себе всё, потому что завтра можно не вставать к семи. Вечер шел в прекрасном темпе, она пропустила пятьдесят грамм напитка, купленного в ближайшем масс-маркете и нашла старое-доброе кино в интернете. Сев в позу лотоса на кровати, она нажала на воспроизведение и отпила прямо из бутылки. Просто потому что было слишком лень наливать в рюмку. В дверь постучали дважды. Вега, подумав, что это доставщик пиццы, пошла открывать. На пороге стоял Гэвин Рид. «Вотжеблядь», — пронеслось у нее в голове, хотелось захлопнуть эту дверь с размаха, попутно огрев ею нахала. — Что-то произошло? — подняв брови в удивлении, спросила она. Веге очень не хотелось слышать, что там какое-то убийство или заложники, Веге просто хотелось накидаться абсентом и рыдать под Горбатую Гору. — Тестирование, — без приветствия ответил Рид. Его лицо, без нахальной улыбки и маски сарказма выглядело довольно-таки привлекательно, но Вега прогнала эти мысли. — Как там… — запинается она, — Жаль, что мой рабочий день окончен, да? — и собирается закрыть дверь. Гэвин придерживает её рукой, не давая этого сделать. — Слушай, отвали, а. — Говорит она. На её скуле синеет гематома, оставленная Ридом накануне. Видимо, не чудеса регенерации, а чудеса визажа были спонсором её нормального вида в управлении. Без красной помады и бесконечно строгого выражения лица она выглядит гораздо моложе. И эта домашняя одежда, вроде футболки с Led Zeppelin и штанов с черепашками-ниндзя только подтверждает его догадки. — Я не уйду отсюда, пока ты не отправишь Фаулеру этот сраный отчет. Приду завтра, он узнает, что я с тобой не поговорил и сожрет меня… — Со всем твоим дерьмом, — заканчивает Вега за него. — Я знаю, но мне, к сожалению, плевать. — Ухмыляется она в ответ. — Может, впустишь меня и поговорим? — спрашивает он, явно без желания продолжать полемику в гостиничном коридоре. Вега отпускает дверь и уходит на кухню, чтобы поставить кофе. Потому что от алкоголя как-то туманится рассудок, а сейчас, похоже, придется решать проблемы с этим засранцем. Гэвин снимает туфли, оставляет куртку на тумбочке прихожей и проходит в её комнату. Садится прямиком на кровать, потому что больше — некуда. Мельком замечает початую бутылку зеленого напитка, фильм в очереди на воспроизведение. И думает, что он конченый мудак. В конце-концов, беспокоить человека вне работы, в самом-то деле. С кухни доносится звук электрочайника, он обращает внимание на фильм в очереди. — Ты серьезно это будешь смотреть? — смеется он. — Тебя ебёт? — огрызается Вега. — Неси свою задницу на кухню, нечего сидеть на моей кровати. — Гэвин нехотя поднимается на ноги, минует знакомый коридор и заходит на кухню, обнаружив Вегу облокотившейся на столешницу и устало потирающей виски. — Как ты докатилась до того, чтобы пить в одиночестве? — ехидно интересуется детектив. — Абсент — не дамское пойло. — Я сейчас повторю свой предыдущий вопрос. — Отвечает она. — Ты здесь для работы, так давай с этим закончим, и ты свалишь к чертовой матери. А я буду заниматься тем, что люблю. — Такими темпами и до Андерсона не далеко, — хмыкает он в ответ. — Слушай, Рид. — устало говорит девушка, отрывая локти от столешницы и подходя вплотную к детективу, — Ты будешь открывать рот, когда я буду задавать тебе вопросы, иначе — выметайся. — её речь немного нечеткая и Гэвин списывает это на опьянение. — А как же напиться и переспать? — с сарказмом говорит он. — Только после работы, — в своей привычной манере ответила Вега. — Да ладно, — сказал он, притянув её к себе рукой за талию. — Я думаю, работу можно отложить на потом. — Он взглянул на неё, недвузначно улыбнувшись. Пощёчина прилетела вполне ожидаемая. Сильная и звонкая, Гэвин даже повернул голову по инерции. — Я тебя ей-богу, пристрелю когда-нибудь. — на выдохе сказала девушка, вырываясь из хватки детектива. Взглядом указав на один из стульев, она проскользнула в жилую комнату за ноутбуком. По пути обратно, она вернулась в комнату ещё раз, за бутылкой. Едва початый сосуд с абсентом в правой руке и ноутбук в левой. Когда Вега вернулась из комнаты, Рид спокойно сидел на стуле и косился на неё. — Если тебя волнует то, что я пью одна — можешь пить со мной, — говорит девушка. Гэвин удивляется, но виду не подаёт. — Лады. — Его, от чего-то, веселит эта идея, — Рюмки? — В жопу рюмки, — констатирует Вега, садясь на стул рядом и располагая ноутбук на столе. — Я начну задавать вопросы, с твоего позволения. — Позволяю, — говорит Рид, прикладываясь к бутылке. Девушка поднимает на него глаза, и когда он вдыхает сразу же после принятия на грудь, улыбается. — Кто тебя учил пить абсент? — спрашивает она, наблюдая за тем, как Гэвин делает круглые глаза. — Это влияет на мои личные характеристики? — хрипло отвечает он. — Ладно, — Джоан даже не скрывает улыбку. — Год и дата рождения…***
Они пьют по очереди, Вега методично допрашивает Гэвина насчёт его взаимоотношений с окружающими, каждый раз норовя спросить «Почему ты такой мудак?». Кажется, он ненавидит абсолютно всё — начиная от системы работы полиции и заканчивая своим новым пластиковым напарником. И ей даже становится интересно. Гэвин привык быть… Лучшим, главным, не суть. Он готов идти по головам, чтобы доказать это. Неудивительно, что они не поладили. Вега не то, чтобы привыкла быть лучшей, она ею была. Впахивая по двадцать пять часов в сутки, ломая кости и пуская пули в головы — она прекрасно знала, что такое — быть наверху. Впрочем, и что такое быть на дне — тоже. Уже знала. Она поджала губы, дописала несколько строк и закрыла устройство. Бутылка успела опустеть на треть. И это мерзкое состояние внутри только росло. Впрочем, тяжело было сказать, что они пьяны. Захмелели, скорее. Вега взглянула на Рида: — А можно личный вопрос? — это было как раз таки то состояние, когда люди перестают стесняться и остаются в кондиции, чтобы отвечать. — Я удивлён. — Гэвин картинно отшатнулся, едва не свалившись со стула. — Валяй, мне даже интересно. — Этот шрам у тебя на лице. Ты получил его в драке с плохими парнями или с велосипеда пизданулся? Я ставлю на второе. — И ты проигрываешь, — констатировал Рид. — Поножовщина, мне было лет 17. — Ммм… — задумчиво протянула она, — По крайней мере, это объясняет тот факт, что на тебя до жути падки бабы. Плохие парни… — говорит Вега. Гэвин смеётся вслух. — Личный опыт, детектив? — не без интереса говорит он. — Результат опроса отдела статистики. — Холодно кивает она, подперев подбородок рукой. — Я серьёзно. — немного подумав, добавляет девушка. — Да ла-а-дно, — протягивает он. Вега не реагирует. — Мне показалось, или тогда в баре ты пытался меня склеить? — спрашивает она. — Может да, а может быть и нет. — Он хитро подмигивает. Получается не очень. — Ты сумасшедший, — смеётся она. — Думаешь, так просто подкатить к девушке, которую неделю назад вырубил? — Я поступил как джентльмен, я донес тебя до кровати. — Оправдывается он. — Да и вообще, ты первая начала. — Пошёл ты, — говорит она и смотрит в его голубые глаза. Ну вот как у таких засранцев всегда такие манящие глаза. — Я не буду с тобой спать. — Говорит она.***
«Всё пошло по пизде», — думает она, прижатая к стенке кухни Гэвином. «Всё всегда идёт по пизде», — вторит внутренний голос, путаясь в хмельной голове. Детектив опускается ниже, уделяя внимание шее девушки, оставляя засосы и следы от зубов. Он никогда не замечал за собой подобного, но сейчас ему это нравится. Нравится, когда она всхлипывает ему на ухо, когда пытается ответить на поцелуй и укусить за губу. Ему, мать его, чертовски нравится запускать пальцы в её белые волосы, оттягивая их и открывая шею для поцелуев и укусов. В какой-то момент, он ловит себя на мысли, что ему нравится смотреть на то, как следы от зубов и губ смотрятся на её бледной коже. На секунду, он остановился, чтобы посмотреть в её глаза. Она смотрела на него помутившимся взглядом. Она думает о том, что если всё всегда идёт по пизде — то это — случай, когда она хотя бы получит от этого удовольствие. — Чего ты пялишься? — спрашивает она и отвешивает ему звонкую пощечину. — Давай, трахни меня, как врага народа. В её голове похоть, боль и что-то большее. Что-то вроде желания насладиться чужой болью. И ей нравится звук, который издаёт её горло, когда Рид придушивает и снова прижимает её к стенке. Он стягивает с неё футболку, и когда Вега лезет, чтобы стянуть его одежду в ответ, хватает руки девушки и с лёгкостью фиксирует их у неё над головой. Он — сильнее её, но кто сказал, что побеждает сила? Наблюдая за тем, как перекатываются и напрягаются мышцы за футболкой, она тянется за поцелуем, и Рид предоставляет ей такую возможность. Он целует её жадно и быстро, она — нарочито растягивает момент и вцепляется своими зубами в его нижнюю губу. Гэвин рычит и противится, но это не помогает. Это чертовски больно, он буквально чувствует, как тонкая струйка крови стекает по его подбородку. Его сознание полностью отключается, когда она кончиком языка слизывает её, а потом увлекает его в новый поцелуй. Джоан чувствует металлический, кровавый привкус на языке, когда целует его. Сердце бьётся с бешеной скоростью у обоих. Они едва успевают добраться до кровати. Рид за считанные секунды помогает ей и себе избавиться от одежды, буквально опрокидывая девушку на кровать. Он привык быть сверху. И детектив откровенно сходит с ума, когда она вцепляется зубами в его шею, когда он входит в неё. Это — совершенно другая боль. Та, которая заставляет напрочь забывать обо всём. Та, которая позволяет с упоением смотреть на то, как прогибается её тело во время ритмичных толчков. Ещё немного, и у неё случится сердечный приступ. Всё это — одно большое слишком. Ей слишком нравится. Нравится смотреть в глаза Гэвина, когда он двигается в ней, нравится вид его искусанной ею же до крови губы и то, как сильно он сжимает её бедра, когда входит. Она не может сдержать стонов, и слышит только сдавленное рычание в ответ. Рид не может разобрать, стонет она от удовольствия или от боли, но ему плевать. Впрочем, ей тоже плевать, потому что удовольствие и боль сливаются во что-то одно, заставляя срывать горло и вцепляться ногтями в его сильные плечи. Они заканчивают практически одновременно, потому что Гэвину сложно наблюдать за тем, как она глухо стонет прямо во время поцелуя, как её тело буквально выгибают оргазменные судороги. Какое-то время после окончания они всё ещё смотрят друг другу в глаза с немым вопросом «Что это было?». И ни у кого из них на него нет ответа.