Полнолуние

— Анимаги? — Анимаги — это волшебники, которые умеют превращаться в животных, — объяснил Сириус. — Да знаю я, кто такие анимаги. Но как вам удалось? Он смотрел на меня с широкой улыбкой, довольный сам собой и своими друзьями. Кажется, от его усталости и сонности больше ничего не осталось. — Впечатляюще, правда? — Не то слово. — Больше тебе не придётся падать в обморок каждый раз после полнолуния. — В смысле? — вспоминая про те ужасные ночи, по моему телу пробегались мурашки. — Мы теперь, как бы, полноценные анимаги. Больше никаких проблем при превращениях не возникает. Лунатик больше не сможет нам навредить, и мы можем делать, что захотим, в течение всей ночи. — Это же чудесно! — Я начала прыгать от счастья. — Это просто замечательно! — Ага. — Он ухмыльнулся, наблюдая за мной. — О Сириус, я так счастлива! — Я не сдержалась и крепко обняла его, прижавшись к груди. Он обнял меня в ответ, а через пару секунд я отстранилась. — Прости. — За что, глупенькая? — он взъерошил мне волосы. Мы дошли до совятни, и я отправила маме письмо. Потом мы вернулись к остальным. После завтрака мы все вместе пошли на квиддичное поле — смотреть, как тренируется Джеймс. Потом поиграли в снежки, слепили снеговика и сделали снежных ангелов. После чего, замёрзшие и уставшие, отправились в большой зал за горячими напитками и сладостями. А уже вечером ребята провели меня в гостиную Гриффиндора, которая на все каникулы была в нашем распоряжении. — Здесь уютно, — прокомментировала я, усаживаясь на красный диван. — Можешь переселиться к нам, если хочешь, — сказал Сириус так, будто сам решал, можно мне или нет. — А что, и вправду, — поддержал его Джеймс. — Это вообще возможно, поменять свой факультет? — Никак нет, — ответил Римус. — Решение Шляпы — закон. — Да мне и не хотелось бы. Я люблю свой факультет. — Но нас, я уверен, ты любишь больше, — невозмутимо сказал Сириус, устроившись на диване рядом со мной. — Возможно. А может и нет. — Ты не умеешь врать, Изабель Паркер, — довольно заявил он. — От нас ничего не скроешь, — ухмыльнулся Джеймс. — Да неужели? А я и не скрываю. Они все как один посмотрели на меня, подняв брови. Джеймс, скрестив руки на груди и продолжая ухмыляться, приземлился рядом со мной с другой стороны дивана. — Чего вы так смотрите? — Они ждут, чтобы ты сказала это вслух. — Что сказала? — Да ладно тебе, Лунатик. Будто сам день и ночь не мечтаешь услышать от неё эти три слова, — внимательно наблюдая за моей реакцией, сказал Сириус, после чего он и Джеймс дали друг другу пять, Питер начал смеяться, а Римус жутко покраснел. Я покраснела не меньше. — Кажется, я поняла, о чём идёт речь. — Тогда чего же ты ждёшь? — Я думала, вы и так уже знаете, что я вас люблю. — Наконец-то, я удовлетворён. — Джеймс победно развалился на диване, закрыв глаза. — А я ещё нет. Скажи-ка погромче, дорогая, — не унимался Сириус. — Бродяга, уймись, — устало произнёс Римус. Но тот не обратил внимания. — Давай же, чего ты медлишь. — Отстань. — Я пыталась сдержать смех. — Отстану, когда скажешь. — Я уже сказала! — Этого недостаточно. Скажи, скажи, скажи! — с этими словами он начал щекотать меня, и я не сумела больше сдерживать свой смех. Так как Джеймс сидел рядом, он тоже попал под атаку. Питер тоже присоединился к нашей битве, только Римус остался стоять в сторонке. — Лунатик, ты всё ещё дуешься? — Я не дуюсь. — Наш маленький мальчик дуется. — Я сказал, что не дуюсь. Сириус всё равно не унимался: — Ути-пути. — Ну всё! — Римус закатал рукава и принялся щекотать Сириуса, от чего тот повалился на пол, хотя минуту назад утверждал, что он не боится щекотки. Нам было так весело, что мы совершенно забыли про время и дурачились весь вечер. Это были самые счастливые три часа, не побоюсь сказать, в моей жизни. Но ночь приближалась всё быстрее, и им пришлось оставить меня одну на время. — Мне уже пора собираться. — Зачем? — Я еду домой на время, помните? — многозначительно сказал Римус. — Ах да, — закатил глаза Сириус. — Что ж, мы поможем. — Я тогда пойду в свою комнату. — Проводить? — по своей привычке спросил Сириус. — Нет, спасибо. Я сама дойду. Доброй ночи. — Ага, доброй. Перед тем как выйти из гостиной, я бросила взгляд на Сириуса, который многозначительно улыбался. Я улыбнулась в ответ, потом вышла и уже хотела закрыть портрет Полной Дамы, но внезапно услышала его голос. — И когда же ты ей скажешь? — Мы уже об этом говорили. — Да, и ты не дал мне ответа в прошлый раз. После небольшой паузы Сириус снова заговорил: — Лунатик, пойми, когда-нибудь тебе придётся сказать. — Он прав, — вступил в разговор Джеймс. — Если ты её любишь, то должен рассказать. — Она не отвернётся от тебя, я уверен! — Даже Питер, который обычно молчал, теперь пытался его уговорить. Я закрыла портрет, не желая слушать дальше. После слов Джеймса «если ты её любишь» я вообще почти ничего не слушала. Но всё же было слегка обидно, что он не желал мне рассказывать. Неужели он думал, что я отвернусь от него из-за такой мелочи, как-то, что он превращается в оборотня каждое полнолуние? Этой ночью мне не удалось нормально поспать. Очевидно, причиной было то, что я не переставала думать о Мародёрах. Мне хотелось знать, чем они занимались, хотелось увидеть, как они превращаются. Я начала размышлять об их прозвищах, догадываясь, что они наверняка связаны с животными, которыми каждый из них становится в анимагической форме. И вдруг до меня дошло, что я даже не спросила, в каких, собственно, животных они превращаются. Я сделала заметку в уме, чтобы разузнать это первым же делом, как только их увижу. Ближе к утру, когда на улице потихоньку начинало светать, кто-то постучал в дверь моей комнаты. Я перепугалась, ведь это не мог быть кто-то из Мародёров, да и людей кроме них в замке почти не осталось. Я взяла свою палочку с прикроватной тумбочки и медленно подошла к двери, а открыв её, выставила палочку перед собой, готовясь защищаться, если понадобится. — Спокойно, это я, — успокоил меня Сириус, рукой опустив вниз мою палочку. — Что ты тут делаешь? — Пришёл за тобой. — Зачем? — Я недоуменно смотрела на его ухмыляющуюся физиономию, не успев до конца прийти в себя. А его, очевидно, позабавило, что я слегка испугалась. — Не хочешь к Лунатику? — Хочу, конечно. — И вправду, глупо с моей стороны спрашивать о таком тебя. — он рассмеялся, потом схватил меня за руку и потащил за собой. — Погоди, что происходит? И как тебе удалось попасть в нашу гостиную? Чтобы войти, нужно ведь… — Разгадать загадку, да. Я так и сделал. Я с подозрением подняла одну бровь, на что он только рассмеялся, не прекращая таскать меня к выходу. Я перестала сопротивляться и послушно последовала за ним в гостиную Гриффиндора, где оказались и Питер с Джеймсом. — Вверх по лестнице. Пятая комната слева. — Сириус… — Просто иди. Потом скажешь спасибо. Я чувствовала себя неловко, но и противиться тоже не хотелось. Ведь для улыбок на их лицах должна была быть особая причина, которую я скорее всего узнала бы, поднявшись туда, куда мне велели. Когда я дошла до нужной комнаты, сердце началось биться быстрее от волнения, которое наполняло меня в тот момент. Дверь была слегка приоткрыта, но я всё же постучала, прежде чем войти. — Можно? — Изабель? — Голос Римуса прозвучал удивлённо и слегка растерянно, после чего я услышала копошение внутри комнаты. Не уверена, что конкретно руководило мной в тот момент, но я до конца открыла дверь и вошла в комнату до того, как Римус успел сказать что-то ещё. — Что же ты, ложись обратно! — Я поспешно подошла к нему и взяла за руку, тем самым не дав ему распутать бинт на голове. Было ясно, что до моего прихода он лежал в постели, а узнав о моём прибытии, сразу спрыгнул с места и попытался спрятать все улики своего плохого самочувствия. — Изабель, я-я… — Ложись, — велела я с непривычной для себя строгостью. Римус повиновался, после чего я подняла с пола пузырьки с лекарственными зельями, упавшие, наверное, впоследствии того, что он пытался спрятать их в тумбочку, дверца который была открыта. На тумбочке также лежал листочек бумаги с режимом, по которому он должен был принимать эти зелья. Судя по нему, одно из них нужно было принять прямо сейчас. Я взяла пузырёк с нужным зельем, налила в стакан и, придерживая его снизу, помогла Римусу выпить. Потом я открыла дверцу тумбочки, вытащила из неё аптечку и, достав оттуда бинт, принялась обматывать голову Римуса по новой. Он всё это время молча наблюдал за моими движениями, не решаясь ничего сказать. — Ты не обязана это делать. Его слова разозлили меня, и мне захотелось высказать ему всё то, что за это долгое время накопилось во мне и норовило выбраться наружу. — Римус, когда же ты наконец поймёшь, что никто не заставляет меня это делать? Никто не заставляет меня заботиться о тебе, как бы трудно для тебя не было это представить. Я делаю это лишь по своей воле, потому что мне на тебя не всё равно. — Я остановилась, чтобы перевести дыхание, после чего продолжила: — А знаешь, почему мне не всё равно? Потому что… «Найди в себе смелость наконец и скажи это!» — неустанно твердил мне голос в голове. — Послушай, мне надо тебе кое-что рассказать, — начал он прежде, чем я успела докончить своё предложение. В его голосе явственно слышалось волнение. — Я вовсе не ездил вчера домой, и ни разу не навещал свою маму за этот семестр. Всё это были лишь отмазки, и мне ужасно стыдно, что приходилось тебе лгать. Я аккуратно взяла его ладонь в свою, давая понять, что ему не стоит волноваться. Римус поднял на меня грустный взгляд, и по его выражению лица читалось, что он боялся, но всё же был решителен. — Понимаешь, дело в том, что я слегка… как бы это… — Римус. Посмотри на меня. — Он снова отвёл взгляд, когда начал говорить. — Я ни за что в жизни не стану тебя осуждать, что бы ты мне сейчас ни сказал. Он нежно улыбнулся и положил свою свободную ладонь мне на щеку, а я прислонилась к ней, почувствовав всё её тепло. Он вздохнул, набрал уверенности и в конце концов сказал: — Меня укусил оборотень, когда мне было четыре. И теперь я превращаюсь в монстра каждое полнолуние. — Римус слегка зажмурился, ожидая моей реакции. — Ты можешь уйти без всяких оправданий, я пойму. Сириус никогда раньше не говорил, что его укусили в четыре года, и от этой мысли на мои глаза навернулись слёзы. Я сразу забыла, что должна была сделать вид, будто его слова были для меня новостью, обняла его и сказала: — Не смей так говорить, ты вовсе не монстр. За всё это время мысль о том, чтобы тебя бросить, ни разу не приходила мне в голову. Если бы я так с тобой поступила, то сама была бы монстром. — Постой, за всё это время? — Он отстранился от меня, придерживая за плечи. — То есть, ты знала? — Что? Нет! Я хотела сказать… не то чтобы за всё это время… в смысле… — Сириус был прав, ты совсем не умеешь врать. Я нервно захихикала, подумав, что он начнёт сердиться. — Это он тебе рассказал? — вопреки моим ожиданиям, его голос совсем не казался сердитым, скорее облегчённым. — Он не говорил напрямую, можно сказать, я сама догадалась. Но это ведь неважно, главное, что я теперь знаю, и мы теперь вместе, и… — Я снова обняла его, на этот раз и сама почувствовав его тёплые руки на своей спине. — Я тебя люблю. Он отстранился от меня, вытер ещё не высохшие слёзы с моих глаз, прислонил свой лоб к моему и тихо прошептал: — Я трус. Ведь я не нашёл в себе смелости сказать тебе это первым. Я тихо рассмеялась, ощущая на лице его тёплое дыхание. Он медленно сократил расстояние между нашими лицами и нежно коснулся моих дрожащих губ своими.