Через тернии

…Поднимаясь на самый верхний этаж, Вихрь задержал лифт, чтобы выиграть время и собраться с мыслями перед встречей с матерью. Он сомневался, что Вейдер сказал больше необходимого, но Падме, как и многие набуанцы, обладала проницательностью, и это затрудняло попытки ввести её в заблуждение. «Странное совпадение, - подумал энсин. – О том, кто мой отец, я тоже узнал в лифте. На гигантском и ржавом куске металла – «Экзекуторе», вместе с нею удирая от штурмовиков Ведроголового». В мягкой обивке стен были утоплены несколько зеркал, и Вихрь придирчиво вгляделся в своё отражение. «Нет, не скажешь, что с этим уважаемым сенатором всё в порядке, - решил он. – Вид диковатый, взгляд с сумасшедшинкой, морда худая и мрачная. Ничего удивительного, я ведь не собирался становиться «уважаемым». Во всяком случае, здесь». Съехав по стеночке вниз, энсин принял медитационную позу и начал считать глубокие вдохи и выдохи. Проблем было несколько (не считая вороха забот, связанных с чтоб-его-второй-раз-разнесло Сенатом): во-первых, надолго умолк вулканский наставник Вихря, сим`ре Савар. Единственный раз, когда удалось с ним связаться, был на Звезде Смерти-2, но тогда «ассистировал» Вейдер. И всё-таки, долгое время Рё чувствовал на своей персоне вес внимания сим`ре, как некий отдалённый источник безмолвного, ободряющего сигнала. И вот этот сигнал – единственная ниточка, связавшая космического Робинзона Крузо с родиной, - оборвалась около года назад, незадолго до ранения. Одновременно, волны тёмной Силы, наполняющей эту Галактику, поднялись над энсином плотной стеной, окружили его, блокируя любую возможность ментального контакта. Дело рук Ведроголового, конечно. Отца можно обвинить в чем угодно, но только не в лености, отсутствии навыков или пренебрежении тем, что он считает своим «долгом». Вейдер был неотвратим, как смерть. В какой-то момент в глубине своей чёрной души он раскрыл слабость противника и перешёл в наступление. Не имеет значения, как ситх оправдывал свои действия – Вихрь всей шкурой чуял беду, и на сей раз союзников у него не осталось, помощи ждать было неоткуда. Энсин потёр виски и снова сосредоточился на медитации, усмиряя сильно забившееся сердце. Сохраняй самообладание, помни принцип кол-ут-шан: «бесконечное разнообразие в бесконечных комбинациях». Император – не тот противник, с кем можно сойтись лицом к лицу. Когда нет шанса на победу, меняй тактику, ищи другой подход, варьируй. Не теряй цель из виду. Дыхание Вихря постепенно выровнялось. Во-вторых, с появлением «таргонианцев», или Странников, возник вопрос не менее важный: как выбраться с Корусканта, где каждый его шаг фиксируется армией агентов-невидимок (скорее всего, клаудитов), не говоря уж об официальном наблюдателе – Морне? Инквизиторская подготовка майора, человека предприимчивого и наблюдательного, делала невозможным псионическое воздействие. Сухой и циничный, худший тип имперца, Морн – не Леннокс, отличавшийся совестливостью и честностью. Доверять майору нельзя, даже когда он пытается, по собственному мнению, «помогать». Энсин поднял голову и посмотрел вверх, туда, где сейчас сидели мать с Фиа. Возможно, Падме – способ решения этой проблемы. Если удастся её убедить, что любимый сын и его семья нуждаются в отдыхе в удалённой от столицы обстановке, план Вихря сработает. Он закрыл глаза. Низко обманывать мать, предавать её доверие. Хуже ничего не придумаешь. И с какой целью? – чтобы лишить её самых близких людей, обречь почти на… одиночество. Такая проделка, скорее, в духе ромуланского претора или Палпатина. Может быть, Ведроголовый не так уж и не прав, убеждая, что судьба Рё – на Тёмной стороне… это в-третьих. Нет, нет. Вдох-выдох. Хладнокровие и самообладание, разум над эмоциями – вот философия Вулкана. Даже ради Падме, невозможно пожертвовать родиной или оставить дочь взрослеть в Империи, где она никогда не станет той, кем могла бы быть в Объединенной Федерации планет. Маленькая, одарённая Лея – будущий ученый, дипломат, офицер на службе Звездного флота, не альдераанка и не «имперская принцесса», как мечтается Вейдеру. Ситх уничтожит Лею, его любовь – как контейнер с радиоактивными отходами, отравляет и губит всё живое вокруг. Судьбы Падме и Люка, так и не возмужавшего эмоционально – лишний тому пример. Вихрь поднялся и снова посмотрел в зеркало. Расправил плечи, усилием разгладил лицо, заставил взгляд снова стать ясным и открытым. Кривовато улыбнулся: - Подбери сопли, ситхово отродье. Сожги все мосты, обрати небо и землю в прах… но найди дорогу домой. ХХХХХХ - Люк говорит, тебя преследуют дурные сны, - сказала Падме, отодвигая в сторону чашку с элитным набуанским чаем. В доме сенатора Наберрие было уютно, но её не оставляло беспокойство: может быть, потому что Фиоре, как всегда ласковая и сдержанная, не ответила ни на один из исподволь заданных вопросов. – Я помню, раньше Анакина мучили видения Силы - может быть, причина в них? Что тебе снится? Сын негромко фыркнул. - Эта мерзкая физиономия, - ответил он, указывая на себя. – Конечно, просыпаюсь с криками ужаса и бужу бедную Фиа. Скоро она откажется делить со мной ложе любви, и вот это станет настоящей катастрофой. А ведь раньше Сила посылала мне видения девушек в коротеньких юбчонках на борту «Энтерпрайза», хорошие были времена! Жена, сидевшая рядом, слегка ударила Рё по руке, и он сделал испуганные глаза: - Клянусь, больше не буду! Однако тут же с усмешкой добавил: - С другой стороны, если Сила вдруг перепутала и теперь на красоток смотрит Люк, то весь Храм будет страдать от звона в ушах… мой брат трусоват в отношениях с прекрасным полом. Падме покачала про себя головой. Как всегда, сын уклонялся, пытаясь сменить тему. Она взглянула на панторанку, и та немедленно поднялась: - Проверю дочь, ей давно пора спать. Чувствуйте себя как дома, матушка. Падме благодарно кивнула. Немного подождав и убедившись, что в гостиной они остались одни, женщина снова обратилась к Рё: - Мы давно не виделись... Я рада, что представилась возможность встретиться, пусть даже при печальных обстоятельствах. Она имела в виду гибель Гарма Бел Иблиса и Яна Додонны. Сын вздохнул, откинувшись на спинку дивана. Падме подумала, что в двадцать семь лет он стал еще больше похож на Наберрие: черты лица определились, приобрели благородство и силу. Ещё были заметны признаки усталости, дурного расположения духа – тени под глазами, опущенные уголки крепко сжатого рта, слишком резкий и саркастичный тон шуток. Сын напоминал туго скрученную пружину. - Почти каждый день бываем в Сенате, но никак не можем поговорить, - согласился Рё. – Иногда понимаю имперцев: паршивенькое заведение. - Сенат? – переспросила Амидала. – Ты сожалеешь о его восстановлении? - Что он служит на благо Галактики – нет, - небрежно ответил сын. – Что я обязан сидеть, как привязанный, вместе с кучкой бездельников и никчёмных отпрысков известных семейств Империи, – да. Падме поднялась из своего кресла и подошла к Рё, опустившись рядом с ним. Накрыв своей ладонью его руку, она сказала: - Сенат дарит надежду на лучшее будущее многим народам Империи. Как можно забывать об этом? Поскольку сын молчал, женщина снова заговорила, безотчетно сжимая его пальцы: - Я тоже не поддерживаю решение Анакина относительно ансионцев. Но ты должен понять: мы с твоим отцом застали закат Республики. Сепаратизм – последнее, что нужно государству, пережившему почти три десятилетия беспрерывных гражданских войн. Альянс и Империя пошли на компромисс ради заживления глубоких ран, нанесённых нашему обществу политическими разногласиями. Несколько лет мира – величайшее достижение, ради них стоило… Сын внезапно встал и вышел из-за стола, остановившись перед широким окном. Спиной к матери, заслоняя вид ночного Корусканта, он спросил: - В прошлый раз ты вот так же его оправдывала? Когда он истребил деревню тускенов, мстя за смерть Шми? Ведь он вернулся с руками по локоть в крови, и ты его приняла. Ошеломленная, Падме тоже поднялась, но некоторое время молчала. Когда же нашла слова, то заметила, что поза сына – руки, сцепленные за спиной, расправленные плечи - очень напоминает Анакина в Варыкино. Молодого героя, усомнившегося в Ордене, Республике и в себе. - Я заплатила за прежние заблуждения, - тихо сказала женщина, приблизившись к Рё. – Можешь осуждать сколько хочешь, только прошу, выслушай свою мать… Амидала несмело обняла сына, и он улыбнулся с оттенком раскаяния – а тот безжалостный незнакомец, которого Падме увидела минуту назад, бесследно исчез. - Прости меня, - извинился Рё с грустным смешком. – Веду себя, как скотина. - Не отрицаю, - прошептала Падме, прижимаясь лицом к его груди. Сын снова рассмеялся, уже легче, и поцеловал её в макушку. - Что ты хотела сказать? – ласково понукнул он. – Не бойся: если опять начну кусаться, мы позовём Фиа, а она здорово обращается с электрошокером. У них на Панторе это национальный вид спорта. Падме подняла голову, и, заглянув сыну в глаза, попросила: - Прошу, не воюй с отцом. У него множество врагов… Поддержка – моя, твоя, Люка – особенно нужна. Анакину до сих пор кажется, что ты не считаешь его достойным родителем. - Чепуха, - со знакомой решимостью отрезал Рё, заставив женщину невольно улыбнуться. – Я никогда не говорил, что Вей… то есть, Анакин – плохой отец. Пусть не выдумывает. Да, у него ржавое ведро вместо башки, вместо сердца – пламенный мотор, а из задницы даже по праздникам не вынимается здоровенное и очень острое шило, но отец он отличный. Падме приподняла изящно очерченные брови. - Не понимаю, - призналась она. Сын ткнул пальцем в сторону ночного города: - Послушай, Лея – моя любимая дочь, и всё же десять раз в неделю я мечтаю выбросить её из окна. Мы с Люком, помнится, устраивали ситху провокации посерьёзнее – и оба до сих пор живы. Это о чём-то говорит, не так ли?.. А теперь снова хочу извиниться за грубость, Ма. Честное слово, если я хотя бы на время не уберусь с Корусканта, подальше от бюрократов, вам и террористы не понадобятся… …Когда погрустневшая Падме ушла в сопровождении одетых в чёрное императорских гвардейцев, Вихрь сказал Фиоре: - Сейчас удачное время: функции Сената ограничены из-за нападений «Защитников Империи». Она добудет нам отпуск на Набу, без Морна и его своры. То, что нужно. Панторанка кивнула, тревожно хмуря чистый лоб. - Мне совсем не хочется обманывать её. Ты уверен, что не стоит делиться с Амидалой нашими планами? Мать всегда поддерживала тебя, я даже думаю, она приняла бы нашу сторону. - А вот мне так не кажется, - ответил её муж и глазами указал на что-то за её спиной. Фиа оглянулась: в дверном проёме стояла сонная пятилетняя Лея. - Почему вы не спите? – капризно спросила девочка.