Через тернии

Кре­пость на Мус­та­фаре, под­держи­ва­емая проч­ны­ми опо­рами, поч­ти на пол­кли­ка воз­вы­шалась над уров­нем ла­вы – и все же ог­ненные всплес­ки иног­да дос­ти­гали её стен. Се­год­ня веч­но ки­пящее мо­ре бы­ло осо­бен­но нес­по­кой­но; к обыч­но­му гу­лу при­меши­вал­ся от­да­лен­ный ро­кот из­верга­юще­гося вул­ка­на. Вей­дер рас­су­дил, что Рё за­хоте­лось пос­мотреть на впе­чат­ля­ющее при­род­ное яв­ле­ние, и ока­зал­ся прав. На­кану­не ситх ос­та­вил ту­алет­ные при­над­лежнос­ти и одеж­ду ря­дом с его пос­телью, и сей­час сын, бо­сой, с об­на­жен­ны­ми ру­ками, ще­голял в са­модель­ной то­ге из ра­зор­ванной по­полам ста­рой ман­тии. Лю­ку и Рё бы­ло по двад­цать семь лет, но они до сих пор мог­ли вдво­ём спря­тать­ся под от­цов­ским пла­щом… стран­но, что эта мысль ка­залась уте­шитель­ной. Сын сто­ял ря­дом с ши­роким про­ёмом, зак­ры­тым тран­спа­рис­ти­лом, и не от­ре­аги­ровал на приб­ли­жение сит­ха. Баг­ро­вый свет Мус­та­фара оку­тывал его фи­гуру, бро­сал го­рячие от­блес­ки на блед­ную ко­жу и тус­кло-чер­ное оде­яние. Гнев и лю­бовь, боль и страх – ма­ло кто су­мел бы выз­вать эти чувс­тва в Вей­де­ре, спус­тя столь­ко лет… но кое-кто всё же мог. Ситх опус­тил тя­желую ме­хани­чес­кую ру­ку на пред­плечье сы­на. - Мать дваж­ды пы­талась уй­ти от те­бя, не так ли? – спро­сил Рё, сле­дя за по­тока­ми ла­вы да­леко вни­зу. – Пер­вый раз еще в твою быт­ность Ана­кином Скай­у­оке­ром, к се­нато­ру Кло­вису из Бан­ков­ско­го кла­на. Вей­дер нап­рягся. - Пад­ме не дол­жна бы­ла рас­ска­зывать… Что еще ты зна­ешь? Сын по­жал пле­чами: ситх ощу­тил мяг­кие пе­река­ты мышц под тон­кой ко­жей. - Боль­ше ни­чего. Ка­мен­ный пол под ни­ми без­звуч­но дрог­нул, и вда­ли взви­лось уголь­но-чер­ное об­ла­ко, про­низан­ное алы­ми ис­кра­ми. - Ме­ня час­то от­прав­ля­ли на пе­редо­вую, - не­хотя от­ве­тил Вей­дер. – А в пе­реры­вах я обя­зан был учас­тво­вать в жиз­ни Хра­ма и де­лить­ся опы­том со ста­жера­ми. Мы ред­ко ви­делись с тво­ей ма­терью, к то­му же скры­вали свои от­но­шения. В кон­це кон­цов, она ус­та­ла от это­го по­добия бра­ка и ре­шила от­да­лить­ся… на вре­мя. На­шей ссо­рой вос­поль­зо­вал­ся Кло­вис, он втя­нул Пад­ме в свои гряз­ные се­пара­тист­ские ин­три­ги. Я выр­вал зу­бы у этой ядо­витой змеи. - Пе­рело­мал ему кос­ти, - кив­нул сын с нег­ромким смеш­ком. – Да, я слы­шал. И еще ти­ше до­бавил: - А ког­да мать ска­зала «нет» во вто­рой раз, ты убил её. На мгно­вение зву­ки Мус­та­фара ис­чезли, заг­лу­шен­ные ба­рабан­ным ро­котом в ушах сит­ха. В нём за­горел­ся гнев, он го­тов был уда­рить Рё, ос­квер­нив эти каш­та­новые пря­ди кровью… как вдруг по­нял, что сын го­ворил не о Пад­ме. - Те­бя я спас, - пос­ле па­узы, ска­зал Вей­дер. – Ес­ли бы не моё вме­шатель­ство, ты был бы уже мёртв. - За­гонять как ди­кого зве­ря на охо­те, что­бы стол­кнуть с об­ры­ва в про­пасть – это, по-тво­ему, «спас­ти»? – спро­сил Рё. Сре­ди из­менчи­вых от­ра­жений ть­мы и ог­ня Вей­дер раз­ли­чил два яр­ких зо­лотых круж­ка: оце­нива­ющих, раз­гля­дыва­ющих его. – Ты не ос­та­вил мне вы­бора. Что­бы вы­жить, те­бе нуж­но бы­ло при­нять Тём­ную сто­рону… пусть да­же про­тив сво­ей во­ли. И ты не имел пра­ва бе­жать. Вей­дер по­вер­нул сы­на ли­цом к се­бе, приг­ла­дил его во­лосы, бе­реж­но кос­нулся гу­бами его лба. - Ник­то из вас боль­ше не ос­та­вит ме­ня, - про­бор­мо­тал ситх. – Я не мо­гу это­го до­пус­тить. Ни­ког­да, по­нима­ешь, ма­лень­кий нек­су? Рё тя­жело вздох­нул и отс­тра­нил­ся. - Всё по сце­нарию: сна­чала прибь­ёт, по­том соп­ли рас­пустит. Спе­шу на­пом­нить, что я взрос­лый же­натый му­жик. А то, что ты сту­ка­ешь­ся обо все при­толо­ки, не да­ёт те­бе пра­ва на­зывать лю­дей нор­маль­но­го рос­та «ма­лень­ки­ми». Если, во избежание болезненных тем, Рё хотел вернуться к прежней дружеской пикировке, ситх был готов поддержать его. Вей­дер скор­бно по­качал го­ловой: - Сын мой, ты ко­ротыш­ка и на «му­жика» по­хож, как той­да­ри­анец – на штур­мо­вика. Муд­рее бы­ло бы сми­рить­ся с жес­то­ким кап­ри­зом при­роды, как сми­рил­ся с ним я. И, ко­неч­но, о же­не при­дёт­ся на вре­мя за­быть. Услышав последнее, сын немедленно ощетинился: - Еще бы, ес­ли так дальше пойдет, бед­няжку луч­ше сра­зу при­душить: чтобы не мучилась. При­хожу в се­бя в ад­ской ды­ре, а род­ной отец це­лу­ет ме­ня, хва­та­ет за все мес­та и дер­жит вза­пер­ти, слов­но хат­то­ву ра­быню. Как тут не огор­чить­ся! Ситх ис­крен­не уди­вил­ся: - И где я, по-тво­ему, те­бя «хва­тал»? - Зад­ни­цу об­ла­пал, ког­да из бак­та-тан­ка вы­нимал – ду­мал, не за­мечу? – Рё скри­вил­ся и в силь­ней­шем раз­дра­жении, да­же в гне­ве пос­пе­шил к вы­ходу из за­ла. – То в капсулу голышом запихнет, то в лохани утопит... Да ес­ли бы я не был как бан­та под виб­ро­ножом, ты бы сей­час свои кул­тышки ме­нял на но­вые, по­нял? Мяг­кий стук бо­сых пя­ток стих в ко­ридо­ре. Про­водив фи­гуру в чер­ной то­ге за­дум­чи­вым взгля­дом, Вей­дер сно­ва по­вер­нулся к тран­спа­рис­ти­лу. По­каза­лось ему или нет, что соп­ро­тив­ле­ние Рё за­мет­но ос­лабло? Он стал эмо­ци­ональ­нее, но не про­тес­то­вал про­тив пре­быва­ния на Мус­та­фаре; по­хоже, единс­твен­ное, что его по-нас­то­яще­му расс­тро­ило – раз­лу­ка с Фи­оре. Сын вспом­нил о со­быти­ях на Тар­го­не, но ни сло­вом не упо­мянул о на­паде­нии штур­мо­виков на де­рев­ню Стран­ни­ков. Не кос­нулся ан­си­он­ской ин­три­ги, ор­кес­тро­ван­ной Вей­де­ром, не спро­сил об уби­том ка­дете… Ка­жет­ся, все это его боль­ше не вол­но­вало. Что ж, это бы­ло хо­рошее на­чало. ХХХХХХ Переполох начался с Представительства, в котором сенатора ждали с раннего утра. Сенат возобновлял работу в обычном режиме, а отпуск Рё Наберрие на Набу должен был закончиться двумя днями ранее. Секретарь попыталась поговорить с начальником службы безопасности Рупертом Морном, но его частота была заблокирована. Тогда девушка, недолго думая, связалась с Тидом и узнала, что семья сенатора, похоже, вылетела на Корускант. Престарелый глава дома не скрывал беспокойства: по его словам, накануне внук с женой разделились и должны были встретиться уже на борту звездолета – по крайней мере, так следовало из оставленной Фиоре Наберрие записки. Насторожившись, помощница спросила о причинах волнения Руви Наберрие, и тот признался, что смущен обстоятельствами отъезда молодых. «Фиоре с моей правнучкой ушли поздно ночью, ни с кем не попрощавшись… а Рё не отвечает на наши вызовы. В Варыкино ни души, посольский корабль стоит на месте. Если они сели на частный звездолет, с ними могло что-то случиться». Не на шутку встревоженная, секретарь отправилась в эксклюзивный жилой комплекс на площади Империи, 500. Дроид-слуга, впустивший её, заверил, что семья сенатора Наберрие не появлялась с момента отбытия на Набу две недели назад, и вот тут-то члены Представительства впали в тихую панику. Страхи подогревало воспоминание о недавней трагедии, гибели Яна Додонны и посла Гарма Бел Иблиса. Активист Альянса с супругой и малолетней дочерью могли быть жертвами очередной атаки, что в свете угроз террористов казалось более чем правдоподобным. Четверо служащих из Представительства Набу отправились к Председателю Сената, оторвав её от встречи с дипломатами из сектора Тапани. Выслушав набуанцев, Мон Мотма на минуту задумалась и набрала частоту на клавиатуре холопроектора. На столе перед Председателем возникла миниатюрная женская фигура в длинном синем платье с широкими рукавами и по-королевски высоким воротом. Лицо женщины скрывала густая вуаль, замысловатый головной убор едва удерживал в плену роскошные волосы. «Советница», - подумала секретарь, невольно любуясь ею. Никто в Империи не знал, кем была эта утонченно прекрасная женщина: её окружало больше тайн и слухов, чем самого Императора. На экранах мониторов её лицо всегда пряталось под маской – настоящей или искусственной, созданной с помощью технических приборов. На людях Советница почти не показывалась, предпочитая уединение. «Странно, - снова подумалось помощнице сенатора. – В ней есть что-то знакомое, и наряды часто напоминают набуанский стиль… Но если так, то синий – цвет сумерек, холода и печали. Весь мир у её ног, о чем же она грустит?» На приветствия Советница ответила кивком, а у служащих Представительства спросила: - Всё ли благополучно у вас на родине, господа? - Увы, нет, - тряся длинными кожистыми ушами, воскликнул гунганский посол Клиф Насса. – Беда! В великой тревоге мы-са, сенатора-са потеряли! - Рё не появился сегодня утром в офисе, - пояснила Председатель. – На Набу и Корусканте – никто не знает, где он и что с ним. Пропал не только сенатор, но и его жена с дочерью; семья Наберрие в смятении. - Хорошо, я поговорю с ними, - сказала Советница мягким тоном. – Им незачем волноваться. Сузив серо-голубые глаза, Мон Мотма заметила: - Вы удивительно спокойны… как я понимаю, вам что-то известно об этом деле? Где сенатор сейчас? Наступила пауза. Набуанцы переглядывались, а женщина в луче холопроектора оставалась неподвижной. - Я могу лишь заверить, - наконец, промолвила она, - что маленькая Лея в безопасности. Она рядом со мной, совершенно здорова и ни в чем не нуждается. - С вами?! – ошеломленно выпалила секретарь, забыв о субординации и этикете. – Но почему, миледи? Каким чудом девочка очутилась на Корусканте? - Человек, близкий к сенатору, привез её ко мне недавно, - сдержанно ответила женщина. – И больше я ничего не знаю. Вам следовало бы связаться с начальником службы безопасности… - Майор Морн тоже пропал, - перебила рыжеволосая Председатель. Она пристально разглядывала голограмму, о чем-то размышляя. – Советница, по долгу службы я обязана уточнить статус Леи Органы во Дворце. Она заложница? - Разумеется, нет! – вздрогнув, Советница впервые проявила признаки беспокойства. – Что заставляет вас так думать? Вы полагаете, сенатор и Фиоре Наберрие арестованы? («Если так, то удивляться нечему-са, - прошептал гунган, и помощница сенатора была с ним согласна. – Старый нарглач давно точил зубы на жеребёнка-гуарлару!» На Набу хищники нарглачи нередко охотились на детенышей гуарлара, хотя последние считались особенно ценными и благородными животными). - Такая возможность существует, - сказала Председатель, многозначительно добавив: – После Ансиона. - Не будем спешить, - ответила женщина на голограмме. Она как будто слегка поникла, утратила гордую осанку. – Я приложу все силы, чтобы решить этот вопрос и вернуть супругов Наберрие домой. - Благодарю вас, миледи, - кивнула Мон Мотма, глядя на Советницу со странным выражением, которое секретарь-набуанка никак не могла расшифровать, пока не очутилась в коридоре, за дверьми кабинета. Потом ей стало ясно, но при этом все окончательно запуталось. Почему Председатель Сената жалеет Советницу - самую высокопоставленную, красивую, богатую и влиятельную женщину Империи? ХХХХХХ - Лечу на Таргон, - сказал Люк Скайуокер матери, возвращаясь со сборов на Илуме. – Он недавно туда рвался, на помощь одному племени. Я сам его ищу: в Силе был шторм три дня назад. Пришлось оставить группу падаванов на мастера Хамнера. Изображение Падме на экране монитора покрывалось рябью: корабль проходил через магнитное поле астероидов. - Лея..у ме…не зна… Фио… ты чу..ешь? - Нет, - громче ответил гранд-магистр, - и отец не выходил на связь, но здесь ничего странного: адъютант сказал, это какая-то секретная миссия. Отец наверняка втянул в неё Рё, а тот воспользовался моментом и удрал от него и Мон Мотмы на Таргон. Не бойся, мама, я верну непоседу в целости и сохранности. Передача прекратилась. …Через восемнадцать часов, когда Люк уже не столь был уверен в успехе своих поисков, корабельная система коммуникаций снова приняла сигнал. Изображения не было, транслировался только звук. - «Дорога, дорога, ведет от порога, ведет от порога, к мечте голубой. Пусть мир необъятный, но все же приятно, когда ты шагаешь обратно домой!» - во всё горло пропел жизнерадостный голос, и джедай почувствовал, что гора скатывается с плеч. – Стишки не мои, и «голубую мечту», пожалуй, вычеркни. Как дела, парень? - Ты где, шаак безмозглый? – спросил Люк, тяжело оседая в кресле пилота. – Ты имеешь представление, сколько людей тебя ищет? - Все что-то ищут, - мудро заметил голос. – Я, к примеру, хоть и шаак, в данный момент носом землю рою, ищу смысл жизни. Завидую скользким типам вроде тебя: паразитируешь на теле общества, и никаких забот. - Уж кто бы говорил, - рассмеялся Люк, складывая ноги на коммуникационную консоль, - все корускантские чиновники – паразиты. - А вот и нет, - злорадно сообщил Рё. – Скоро уйду в отставку, и поминай как звали. Никаких сессий, слушаний, никакого нудежа о дерегуляции банков! Свобода! - Ещё посмотрим, что отец скажет, - ехидно намекнул джедай. С другого конца послышался шорох и внезапный громкий треск, будто что-то с силой ударили и сломали. Гранд-магистр вздрогнул. - ...Что-то подсказывает мне: верзила с ржавым ведром вместо башки не будет против, - сказал его брат, слегка запыхавшись, но по-прежнему весело. - Не называй так отца, - автоматически поправил джедай. – Что это было? Этот шум? - А? Да ничего... И я не со зла Вейдера ругаю, а любя. Люблю папочку, люблю... обожаю. Землю под его ногами готов целовать, ребенка готов ему родить – ай, нет, постой, на это пойти не могу. Физически не приспособлен. - Ладно, где ты? – повторил свой первый вопрос Люк. Ноги с консоли он убрал и теперь сидел в кресле, подавшись вперед и нахмурившись. Что-то было не так. – Ты в порядке? - Информирую: здоров, как бык, - заявил голос. - И я на Таргоне, где же еще? О Фиоре не беспокойся: навещает родителя на Панторе. Матери и Мон Мотме передай: цвету и пахну, как чумная бацилла по весне, скоро нагряну на Корускант. Ээ, тут с пернатыми Странниками уйма работы... Прощай, друг сердечный. Связь оборвалась. Люк снова сошел с трапа звездолета и осмотрелся вокруг. В воздухе до сих пор висел запах гари и смерти, лопнувшие черные валуны кольцом окружали сожженную деревню – точнее, то, что от неё осталось. Копоть была везде. Наклонившись, джедай подобрал угольно-черный плоский камешек, потер его, пачкая руки. «Камешек» тускло блеснул белизной – это был оплавившийся осколок брони штурмовика. «На Таргоне, где же еще?» – мысленно повторил Люк Скайуокер, чувствуя, как больно сжимается в груди сердце. – Что здесь произошло? Что Вейдер с тобой сделал, брат?»