Через тернии

После ночных развлечений аристократия обычно отсыпалась до полудня, но когда ранним утром Меланта поднялся наверх, «надзиратель» заверил, что барон уже на ногах. Слуга постучал в дверь опочивальни и предупредил: «К вам посетитель», после чего впустил Раша. Внутри казалось теплее, чем на нижних этажах, где селились гости, и обстановка была не менее богатой. В отцовском доме тапаниец привык к другому: публичные помещения выглядели торжественно, а семья ютилась в скромных изолированных комнатках с отслужившей свой век мебелью. Оглядевшись, Раш устроился в углу на позолоченном мягком стуле рядом с круглым мраморным столиком. Роскошная постель в центре комнаты была разобрана и смята, будто хозяин ворочался в ней без сна всю ночь. Одежда была в беспорядке разбросана по полу. Звуки льющейся воды из соседней ванной прекратились. - Парень, - послышался баронский голос из-за перегородки, - не хлопай ушами, завтрак готов. Налетай! На столе и впрямь стоял поднос с двуми блюдами, накрытыми серебряными крышками. Раш заглянул под одну из них: копченое в меду мясо с овощами и грибами благоухало божественно - так, что слюнки текли. - Это же тебе, - крикнул он ради эксперимента. - Кто первый встал, того и тапки, - донеслось приглушенное, и тапаниец невольно улыбнулся. Приступая к еде, он подумал: барон на диво добр и не мелочен. Чудаковат, всё верно, зато, похоже, с большими связами. Может быть, он сумеет помочь отцу Раша, или хотя бы даст дельный совет. Ради этого и пришлось явиться в столь ранний час. Стукнула дверь, в комнате повеяло свежестью. Тапаниец поднял глаза и чуть не подавился: барон ограничился полотенцем, завязанным ниже пояса – а верх остался бесстыдно открытым. Не смущаясь собственной наготы, Уркиага уселся напротив Раша и вилкой принялся таскать куски с чужой тарелки. - Ешь, - пробормотал он с набитым ртом. – Моей мужественной красотой налюбуешься позже. Тапаниец послушно уткнулся в тарелку, но кое-что заметить успел. Уркиага действительно был строен, с хорошей мускулатурой и бронзовой кожей, по которой тут и там катились капли воды. Черные волосы он скрутил в тяжелый узел на шее, а длинные пряди, падавшие на лоб и вдоль лица, подчеркивали аметистовый цвет быстрых, пронзительно-ясных глаз. Но не это привлекло внимание Раша. По широким плечам, груди, поджарому животу и рукам барона змеился узор, на первый взгляд напоминавший традиционную татуировку. Однако, если присмотреться, рисунок распадался на отдельные знаки, а те как будто складывались в слова и целые фразы на непонятном языке. «Кажется, я где-то видел нечто подобное, - подумал тапаниец. – Мецетти издревле владеют тайнами Темной стороны. Какое-то заклинание?» - Угу, вот именно, - Уркиага с удовлетворенным вздохом отложил вилку и отодвинулся от стола. – Спина тоже разрисована. Отец нашел одного знатока и велел сделать из меня в ходячую выставку боди-арта. - Зачем? – поинтересовался Раш. Может, не стоило спрашивать, но Зиг говорил об этом так легко... – Ты был болен? Это защитное заклятье? Уркиага кивнул. - Вроде того. Кровь у меня горячая, и как в башку ударит, всем жарко становится. Насчет «всех» папаше, конечно, плевать, но сыночка спасать нужно, вот и расстарался... а знатоку потом шею свернул, чтобы не трепал лишнее. Объяснив это ленивым, расслабленным тоном, барон заметил выражение лица тапанийца и усмехнулся. - Вчерашнее вспомнил? Не волнуйся, конечности не пострадают – если не начнешь тыкать в меня лазерными палками. - Нет, вчера ты поступил очень милосердно, - не согласился Раш. Заметив вздёрнутую бровь Зига, он развел руками: - Спас рыцарю не только жизнь, но и честь. Когда выздоровеет, он у тебя в ногах ползать будет, если посмеет на глаза показаться. Я о другом... Ты так о своём отце говоришь – вы не ладите? Барон закусил нижню губу и отвел глаза. Встав со своего места, подобрал шелковую сорочку с пола и начал одеваться. Спиной к Рашу, ответил: - Ладим в последнее время. Но он мою жену к родным отослал, а я без нее даже спать не могу. Она делала эту холодную галактику немного похожей на дом. Вот чем объяснялась еще одна странность в поведении Уркиаги: он вел разгульный образ жизни, однако до сих пор не обзавелся любовницей – не только постоянной, но даже случайной. - Суровое наказание. Должно быть, молодая дама чем-то разгневала барона-старшего, - сочувственно заметил тапаниец. – Ведь раньше он благословил ваш союз. Уркиага на сей раз поднял с ковра бархатные штаны и оглянулся. Он спросил с искренним недоумением: - «Благословил»? На кой черт нам сдалось его благословение? Раш вскочил со стула: - Вы не просили у барона-старшего разрешения на брак?! Уркиага похлопал глазами, и тапаниец простонал: - Да с какой корускантской луны ты свалился... Зиг, твоё счастье, что отец тебя любит. И за меньшие грехи сыновей выгоняли из дома. ХХХХХХ - Я всем богам молился, чтобы он меня выпнул и при этом не убил, - буркнул барон-младший из-за ширмы. Еще минута, и он вышел полностью одетым; только волосы оставались влажными. – Но если не везет, то не везет. - Надо же, - печально ответил Раш. – Кто-то рвется из могущественного дома от заботливого и щедрого отца, а кому-то нельзя вернуться даже под скромную крышу... Уркиага бросил на него прищуренный взгляд и поманил за собой на небольшой диванчик у широкого светлого окна. Устроившись с комфортом, корускантец сказал благодушно: - Ты ведь не зря завел этот разговор об отцах и детях. Что стряслось в благородном Доме Меланта? И Раш, вздыхая, поведал свою историю. Касалась она сразу двух Домов: Барнаба и Меланта. Во времена владычества Палпатина они достигли расцвета, но по разным причинам. Тесные контакты с высокоразвитой расой мрлсси и доступ к Бакта-пути снабдили Барнаба доходами – немалыми, но едва ли достаточными, чтобы поддерживать экстравагантный образ жизни. Изнеженных барнабийцев мало заботят политика и коммерция, они известны любовью к изящным искусствам и роскоши. Около ста лет назад, опасаясь финансового краха и поглощения со стороны Мецетти, этот Дом вступил в военно-торговый альянс с Меланта. С тех пор обеспеченные дворяне-мелантийцы, близкие к правящим семьям, заключают брачные и коммерческие союзы с аристократией Барнабы. Тем самым оба Дома получают значительную выгоду, укрепляя свой статус в секторе. Беда в том, что высокородная графская семья Арабеллы Ламер отличалась чисто барнабийской ненавистью к плебеям. А отец Раша, хоть и богатый, был баронетом в первом поколении - практически простолюдином, и потому задуманный брак оказался под угрозой. И ведь прекрасная Арабелла ответила согласием на признание молодого мелантийца... - Прямо историю космических Ромео и Джульетты слушаю, - прокомментировал Уркиага, но на вопрошающий взгляд Раша только помахал рукой. – Ты продолжай: мне интересно, чем все закончится. Как у Шекспира или в современном духе? Молодые отравятся или их засунут в камеру дезинтеграции? - Наверное, в камеру полезу я сам, - невесело ответил тапаниец. – Потому что не смогу вернуться домой униженным, без подписанного договора. Несмотря на сомнения, отец Раша продолжал рассчитывать на связи со знатным семейством Ламер, поэтому отправил сына на Прокопию, в графский дворец. Несколько дней назад Раш встретился со старым графом, однако тот лишь рассмеялся ему в лицо. - Ламер сказал, что больше не нуждается в жалких подачках от торгашей, что теперь он очень богат... Я принес родовую печать Меланта: один-единственный оттиск на документе означал бы успех и наше счастье с Арабеллой. Но Его светлость показал мне другую печать, по виду простую, из металла и дымчатого хрусталя. Только в основании были высечены странные символы, а не тапанийский герб. - На что были похожи эти символы? – неожиданно быстро спросил Уркиага. – Ты запомнил? Нарисовать сможешь? Раш взглянул на барона и оторопел: его глаза горели, как самые настоящие драгоценные камни. - Кажется, да, - осторожно ответил тапаниец. – Рисунок на твоей груди и животе очень напоминает эту надпись. - Пьеска-то оказалась с душком! В буквальном смысле, - с хищным азартом рассмеялся барон, слетая с диванных подушек, как подросток-сорванец. – Паршивая печатка из металла и дымчатого хрусталя – багрового, конечно? И что это могло быть, сеньоры Монтекки и Капулетти? Нет идей? А вот у меня одна имеется... где флимсипласт? Пока Раш старательно рисовал, Уркиага дал обещание посодействовать в заключении договора с одним из семейств Мецетти. - Кто знает, может, и Арабелла не совсем потеряна для тебя, - намекнул корускантец. – Только попроси баронета задействовать его шпионскую сеть и выяснить, кому еще достались в подарок такие печати. Скажи, это очень интересует Дом Мецетти. Действуйте тайно, быстро, успешно - и в накладе не останетесь. ХХХХХХ - Пока обнаружены пятеро владельцев печатей: двое в провинции Барнаба и трое в Кадриаан. Но я уверен, это лишь верхушка айсберга; поискать – и найдётся гораздо больше, - неделю спустя докладывал «барон Уркиага» двухметровой голограмме Дарта Вейдера. – Поскольку печати - не что иное, как видоизмененные копии ситхских голокронов, логично предположить, что заговорщиками руководит какой-то культ Тёмной стороны... не менее важны те, кто привозил голокроны. В указанных провинциях замечены беглый «джедай» Гор и моя старая знакомая, красотка Ламия. - Как всегда, отличная работа, - похвалил ситх. – Похоже, участие в расследовании тебе по душе больше, чем тренировки. - В секторе Тапани десятки звездных систем. Если я задержусь здесь еще на пару месяцев... - Думаю, «барону Уркиаге» пора возвращаться на Мустафар, - прервал его Император. Он стоял, сцепив руки в печатках за широкой спиной, впившись тяжелым жёлтым взглядом в сына. - И полагаю, мне не нужно объяснять, почему тренировки и медитации важны для тебя, - многозначительно добавил ситх. – Только благодаря им ты жив и в здравом рассудке. - Еще потому, что отец скрутил меня в бантячий рог, - неприятно улыбнулся Рё. – Верно? - Хорошо, что ты это понимаешь, - не поддался на провокацию Вейдер. – Хочу познакомить тебя кое с кем. Он поднял руку, и рядом с разведчиком появилась еще одна голограмма. Высокий серокожий пау`ан в длинном, до пят, одеянии низко поклонился. - Это твой новый наставник, мастер форм боя на световых мечах джуйо и ваапад. Ради оттачивания навыков и достижения совершенства разнообразие необходимо, поэтому тренеров будет много. Не радуйся раньше времени, - ситх усмехнулся, - я по-прежнему твой Учитель и буду пристально наблюдать за твоими занятиями. - Что, у Императора не найдётся дел поважнее вуайеризма? – ехидно спросил Рё. - Если дело касается моего сына, то Галактика подождёт, - спокойно ответил Вейдер. Брови «барона Уркиаги» взлетели вверх, а его зоркие аметистовые глаза скользнули от Вейдера к пау`ану и обратно. - Ясно, - пробормотал он. - Ваше Величество, - желая сразу же начать урок, степенно заговорил новый наставник, - Вы не только отец этого молодого человека, но и его Учитель. Почему он, согласно тысячелетней традиции, не опустился перед Вами на колени? - Потому что не собираюсь ему отсасывать, - рявкнул Рё, и, судя по звукам, пау`ан подавился собственным языком. Препирающиеся услышали ещё один странный звук – тихий глубокий смех. Смеялся Вейдер, качая головой и щурясь. - Точно такой, каким был я в молодости. Мастер Медон, - обратился ситх погромче, - узнайте Рё получше, и вас ждет множество сюрпризов. Если мой сын не огрызается и не грубит, то, скорее всего, уже мёртв. А мне бы этого очень не хотелось. С этими словами, Император повернулся, и голограмма исчезла. Первым заговорил недовольный, мрачный пау`ан: - Как ты слышал, меня зовут мастер Шион Медон. Во-первых, необходимо приучить себя к дисциплине... - Ты совсем тупой? – холодно и зло спросил «барон Уркиага». – Он сказал, кто я. Значит, имя тебе - «мастер Пушечное Мясо».