Через тернии

Во внутренних покоях Императорского дворца было просторно и тихо. Дневной свет отражался от высоких потолков, мебель из набуанского дерева отбрасывала медовые блики. Мон Мотма никогда раньше не бывала здесь – во времена Шива Палпатина тем более, - но ей почудилось, что большую часть обстановки убрали. Оставили самое необходимое: например, старинный столик, в центре которого сейчас, по соседству с двумя чашками кафа, лежал её личный комлинк. Падме кивнула, и Председатель Сената включила запись. Из соображений безопасности, картинки не было, только голос. Говорил бывший посол от Тапанийского сектора, навестивший Корускант незадолго до начала военных действий. Мон Мотма хорошо его помнила: это был рассудительный мелантиец, не склонный к необдуманным решениям. Однако посол Фергус скептически оценивал возможности Тапани по сравнению с разрушительной мощью Имперского флота, и потому тревожился за благополучие родины. - Госпожа Мотма, ситуация хуже, чем мы думали, - голос мелантийца был наполнен предчувствием беды. – Изначально, мы рассчитывали на вмешательство Сената. Захватнические действия Дарта Вейдера можно было остановить или хотя бы замедлить – ведь причины для нападения не выдерживают критики. «Похищение Наследника», хотя известно, что гранд-магистр действовал по собственной воле и вместе с учениками тайно посетил Тапани. Разумеется, в документе, направленном лордами провинций в Сенат, Ваше участие не упоминалось бы. Мон Мотма взглянула на Падме: та слушала спокойно и сосредоточенно. Похоже, история Люка была ей известна. - Второй повод для агрессии – поиск террористов. И в этом случае, Империя не предоставила серьёзных улик, не провела должного расследования, поэтому наш протест был бы более чем обоснован. Мы могли рассчитывать на положительный исход голосования и решение в нашу пользу. Имперский флот был бы отозван... Голос посла дрогнул, и две хорошо одетые женщины переглянулись. Несколько секунд слышалось только дыхание, затем мелантиец произнёс с нотками горького разочарования: - Но это уже в прошлом. Того, что происходит сейчас, не ожидал никто. На фоне вторжения в секторе вспыхнула революция – нет, хуже... развязалась гражданская война. - «Революция»? – удивленно повторила Падме. Её большие выразительные глаза как будто потемнели, стали глубже. Прекрасное лицо, не постаревшее за тридцать лет и достойное кисти художника, побледнело. Мон Мотма невольно подумала, что одержимость Дарта Вейдера этой женщиной можно понять. Но только эту манию, а не растущую жажду крови. Не слыша Падме, голос продолжал: - В трудное время, когда необходимо сплотиться и выступить против общего врага, мои соотечественники начали братоубийственную войну. Конечно, вы слышали о перевороте и смене власти в Барнабе... То была лишь искра, но она упала в цистерну с тибанной. Я получаю срочные сообщения из всех провинций, и содержание ужасает: тапанийские бойцы вместо борьбы слагают оружие и идут на преступный сговор с противником. Они требуют избавить их от тысячелетнего ига, уничтожить представителей законной власти. Взамен несчастный, обманутый народ сотнями тысяч присягает Императору на верность... - Нечто новое, - тихо сказала рыжеволосая чандриланка, ни к кому конкретно не обращаясь. – Совсем не похоже на Дарта Вейдера, а ведь в Альянсе хорошо изучили его методы. Такой подход гораздо опаснее, тапанийцы собственными руками разрушают свой дом... Имперская кабала неизбежна. Подруга Мон Мотмы прикоснулась кончиками пальцев к склоненному лбу, словно испытывая острую боль. Вся её тонкая фигура, облаченная в тёмно-синее, почти черное платье, излучала страдание. Как будто в ответ чандриланке, посол проговорил: - Председатель, войдите в наше положение... Уже разорены и сожжены тысячи усадеб и домов, погибли десятки тысяч людей – но не от рук штурмовиков или в космосе. Их судили и безжалостно казнили их же подданные. Гибнут не только люди, уничтожаются произведения искусства, наша культура! Вы обязаны что-то предпринять. Вы должны привлечь к ответственности негодяя, стоящего за этими преступлениями! - Дорогая, - Мон Мотма коснулась плеча набуанки, привлекая её внимание, - это очень важно. Посол Фергус знает имя человека, организовавшего переворот в Барнабе. Падме подняла голову и выпрямилась. Пытаясь сохранять остатки спокойствия, она все же взглянула на комлинк со странным, несвойственным ей выражением страха. Хладнокровная как обычно, Председатель Сената удивилась такой реакции. - ...ходят слухи, барон-самозванец использовал личину мецетти и связи этого Дома в интересах Дарта Вейдера. Более того, утверждают, что он – ученик ситха, действующий напрямую от имени Императора. Поэтому приказы Уркиаги не оспариваются и исполняются незамедлительно, хотя у него самого нет звания или ранга в Имперском флоте. По его распоряжению, собрали всех мерзавцев, бунтовщиков и преступников, когда-либо выступавших против тапанийских властей. Из этих банд сформированы отряды, они-то и сеют повсюду террор и хаос, увлекая за собой неграмотных крестьян и горожан победнее. Они называют себя «ЛЭФ». - ЛЭФ... что бы это значило? - пробормотала бывший лидер Альянса. Раньше она не слышала о такой группе. - «Либертэ, эгалитэ, фратернитэ», - процитировал посол. – Барон твердил эту тарабарщину на Калипсе, наблюдая расстрел лорда Зангвилла. Переводится с никому не известного языка как «Свобода, равенство, братство». Свобода, которую он дарит, щедро полита нашей кровью! Говорят, проклятый маньяк смеялся во время ка... Неожиданно Падме быстро протянула руку и выключила комлинк. - Довольно, - выдохнула она со слезами на глазах. – Довольно! Я больше не могу это слышать. Напрасно Председатель Сената утешала её, пытаясь заставить поговорить рационально – дрожа как в лихорадке, набуанка лишь повторяла: подруга должна уйти, сейчас ничего нельзя сделать. Она выслушает Мон Мотму позже. Рассерженной и недоумевающей чандриланке пришлось покориться. ХХХХХХ ...Только к ночи, через сочувствующего гранд-адмирала Фирмуса Пиетта, удалось добиться сеанса связи с корветом «Неумолимый». Дислокация имперских сил была засекречена, сигнал передавался откуда-то с окраины Тапанийского сектора. Падме, измученная ожиданием, сидела как на иголках. Когда же экран холопроектора загорелся, перед ней предстал незнакомец. Он был по-своему привлекателен – грубой, дикарской красотой, не имеющей ничего общего с лучшими свойствами человеческой натуры. По-своему вежлив – как бывают вежливы корускантские бандиты перед тем, как обобрать жертву до нитки. Падме подумала, что еще недавно Рё назвал бы такого типа наглым подонком. Тем более мучительно было сознавать, что с экрана на неё смотрел любимый сын. - Какой приятный сюрприз, - белозубо улыбнулся барон Уркиага. – Ваш покорный слуга полагал, что это Вейдеру... ах, простите, Анакину... не спится. Я так счастлив! - Я тоже рада вас видеть, - ответила Падме, стараясь не обращать внимания на издевательский тон. Похоже, Рё стал еще более непредсказуемым и агрессивным – но ему придется подчиниться, хочет он того или нет. Собравшись с духом и выпрямившись в кресле, Советница продолжила: - Для вас есть приказ. Я требую, чтобы вы немедленно оставили сектор Тапани и вернулись на Корускант. Уркиага сощурил проницательные аметистовые глаза: - Приказ исходит от вас, госпожа? - Да, - холодно подтвердила Падме. С лёгким сожалением, мужчина покачал головой: - Недолго счастье длилось... я вынужден заметить, вы невнимательно изучили Конституцию и Имперскую Хартию. Из этих документов следует, что Ученик ситха подчиняется лишь своему Учителю, представляя исключение из правил. Его Величество позаботился сохранить этот пункт после гибели своего предшественника. Несколько секунд набуанка молчала, отказываясь принять поражение и вглядываясь в собеседника. - Что если... я попрошу тебя как мать? – наконец, спросила Падме. Её сердце невольно забилось, и голос ослаб. – Мы так давно не виделись. Я мечтаю обнять сына... - Если матушка жаждет встречи, это легко устроить, - с готовностью кивнул Уркиага. – Достаточно вернуть Фиоре на Корускант. Если Фиа будет рядом с тобой, я пошлю Тапани к черту и... - Это невозможно, - кусая губы, остановила его Падме. Теперь умолк Рё. Некоторое время он недоверчиво и неожиданно злобно смотрел на мать, затем спросил: - Почему? В чем дело? - Как ты думаешь? Конечно, в вашем неудавшемся побеге, - с тяжелым вздохом ответила набуанка. – Отец простил тебя, но не Фиоре. Она пыталась забрать Лею, и Анакин... обвинил твою жену во всем. Ей запрещено покидать Пантору под угрозой ареста. - Так скажи ему, что скучаешь по близкой подруге, что тебе не с кем выбрать новое платье, - с досадой бросил её сын. - Ты умная женщина, найди выход! Стараясь оставаться сдержанной, Падме сказала: - Сынок, я пыталась. - Значит, плохо пыталась! – бешено рявкнул Рё. Набуанка отшатнулась от холоэкрана, но опоздала: пустая чашка рядом с ней взорвалась, словно небольшая граната. Несколько острых осколков задели руки и шею женщины. Тут же пошла кровь. Сын расширившимися, полными ненависти глазами наблюдал, как мать вытирает алые струйки белой тканевой салфеткой. Падме со слезами отчаяния проговорила: - Рё, умоляю, приди в себя... успокойся. Я не могу вернуть Фиа, потому что она сама больше не желает жить на Корусканте. Я спрашивала, и она наотрез отказалась. - Она – не хочет... – по другую сторону экрана сын замер, глядя перед собой. – Неужели? Падме боялась новой вспышки гнева, однако Рё неожиданно улыбнулся. С ласковым видом он спросил: - Милая матушка, как ты себя чувствуешь? Мне так жаль, впредь нам обоим нужно быть осторожнее. «Нам обоим»? Не веря ушам своим, набуанка подняла голову, но сын продолжал как ни в чем не бывало: - И кстати, о необходимости соблюдать осторожность. Кажется, наша общая боевая подруга не перестаёт мутить воду? Ты ведь понимаешь, в разгар военных действий обмениваться сообщениями с врагом... Уркиага осуждающе поцокал языком. - У Вейдера и без того на неё огромный зуб. Предупреди рыжую ведьму: если не прекратит, то утащит за собой весь Альянс. Времена сейчас смутные, обвинить всю шайку-лейку в измене проще простого. Прижимая пропитавшийся кровью платок к шее, Падме подавленно сказала: - Хорошо, что ты еще ценишь старых друзей. - «Старых друзей»?! – запрокинув голову, барон от души расхохотался. – Ну, уж нет... матушка, это тебе в знак благодарности за подсказку. Вызови поскорее меддроида и... не беспокой меня больше. Доброй ночи. Экран погас.