Через тернии

Знакомый льдистый блеск корускантских высоток, назойливый гул транспорта, те же лица. Фиоре призналась себе, что скучала по Посольскому сектору. Ей не разрешили остаться в старых апартаментах на площади Империи - пришлось переехать во Дворец, к Падме. Панторанка воссоединилась с успевшей подрасти дочерью и была счастлива. Радость омрачала лишь мысль о том, на каких условиях она получила прощение и что сделает этот зверь, когда вернётся на планету. Хотя не было нужды в его личном присутствии: у Императора глаза и руки повсюду. - Он больше не навредит тебе, я обещаю. Падме говорила тихо, чтобы не разбудить задремавшую Лею. Девочка смеялась и плакала, обнимала и целовала мать, сквозь слезы удивляясь ее внезапной полноте. Затем уснула с ещё мокрым лицом, так и не отлипнув от Фиоре. Панторанка взглянула на Советницу. Та ничуть не изменилась за пять тревожных месяцев, словно навечно застыв в своей совершенной красоте. Падме была живым существом со способностью страдать и сочувствовать - по правде говоря, она была одной из самых добрых и чистых людей, встреченных Фиа в этой жизни. Но в глазах панторанки даже эта доброта отдавала холодком - слабым, едва заметным. Королевским. Совсем не то, что у её сына. Поэтому Фиоре спросила - тоже негромко, слыша страшное напряжение в своём голосе: - Где мой муж? В карих очах, похожих и одновременно не похожих на глаза Рё, мелькнуло беспокойство. Поджав губы, Советница поднялась из кресла и отошла на несколько шагов. Темное, как беззвездная ночь, платье прошелестело мимо Фиоре. - Похоже, вы скоро увидитесь, - осторожно сказала набуанка. - Но не жди слишком многого. Мой сын... на него повлияли последние события. Он изменился. Люди обычно меняются, когда Дарт Вейдер выбирает их своей целью, горько подумалось панторанской княжне. Но не у всех кровь в жилах обращается в лёд, как у тебя, Снежная королева. Фиоре знала, что несправедлива, но ничего не могла поделать со своим гневом. Вслух она ответила: - С нетерпением жду встречи. ...Позже, в отведенных ей комнатах, двери которых сторожили гвардейцы, Фиа смогла, наконец, упасть на кровать. Из гостиной доносился раздражающе сильный аромат цветов: с утра их принесли довольно много, вместе с приветствиями от Председателя Сената и друзей из Альянса. Обоняние Фиоре всегда было острым. Поморщившись, женщина встала, чтобы прикрыть дверь, и остановилась: три корзины с алыми панторанскими лилиями кто-то поставил прямо на стол. Утром их не было, значит, принесли недавно, пока Фиа была с Леей и Падме. Панторанка вынула небольшую карточку. Без подписи, только несколько строк золотом выделялись на белом флимсипласте: Не оскорблю Вас жалкими хвалами, Кто видел Вас, кто восхищался Вами, Тот понял всю безмерность красоты. Он согласиться вынужден без спора, Что сотворить Вас мог лишь тот, сеньора, Кто создал небо, звёзды и цветы. "Сеньора"? - подумала Фиа. - Чушь какая. И стихи несуразные". Без сожаления выбросив карточку в дезинтегратор, цветы она оставила: в отличие от других сортов, панторанские лилии почти не издавали запаха. ХХХХХХ Корускант встретил гранд-магистра ворохом неприятных новостей. В отсутствие Скайуокера поток средств в казну Храма постепенно сокращался, пока денежная река не обмелела до слабого ручейка. Пришлось отказаться от некоторых образовательных программ, что не могло не повлиять на подготовку учеников. Совет джедаев направил запрос в Департамент финансов и получил ответ, что-де в военное время гражданским организациям, к коим официально причислен Орден, следует быть скромнее. Затянуть пояса потуже, ибо нужды армии и флота - на первом месте. С момента восстановления Храма такая проблема возникла впервые. Джедаи жили как монахи, даже выращивали овощи и злаки себе в пищу, но обширные дормитории, голографические тренировочные залы, корпуса, лазареты, научные лаборатории, ангары - все требовало вложений, и немалых. Самые прозорливые члены Совета связывали финансовые затруднения с недоброй волей Ситха, решившего преподать урок сыну-джедаю... Второй бедой стало ограничение свободы передвижения. Изначально, храмовники обладали особым статусом, позволявшим джедайским кораблям посещать самые отдаленные, малоизученные и даже запретные миры. Теперь же, по настоянию Дипломатического корпуса и под все тем же предлогом "военного времени", функции миротворцев более не входили в сферу деятельности Ордена. Проще говоря, джедаям подрезали крылья. Отныне они могли действовать лишь от своего лица, всякий раз рискуя нарушить многочисленные, весьма суровые законы Империи. Едва успев предать огню тело погибшего падавана и переговорить с Советницей, гранд-магистр погрузился в заботы Ордена. Раньше он мог бы связаться с Вейдером, решив все вопросы одним махом, но не сейчас. В его памяти ещё была свежа отцовская угроза "будь готов к последствиям", и молодой человек, стиснув зубы, настроился бороться до конца. Пойти на поклон сейчас значило не только проиграть... но и признать правоту Вейдера, в особенности, относительно Рё. А на это Люк не был способен - даже с приставленным к горлу лайтсейбером. Наплевав на гордость, он лично отправился в администрацию Императора. Наследник ворвался в десяток кабинетов, поднял на уши сотню высокопоставленных чиновников - и не добился ничего. Везде его встречали со страхом и льстивыми улыбками, но, разумеется, ужас перед Вейдером затмевал все остальное. Лицом к лицу столкнувшись с кулуарной жизнью Империи, Люк впервые понял истоки ненависти своего брата-сенатора к государственной системе. Могучая Империя погрязла в бюрократизме еще со времён падения Республики. Утомленный своим бесплодным крестовым походом, поздней ночью гранд-магистр вернулся в Храм. Но поспать не получилось: главу Ордена вызвали в лазарет, где страхи, терзавшие его ещё с Мустафара, обернулись явью. На больничной койке лежал низкорослый пушистый дролл. Люк узнал его, это был Джукс - начинающий падаван, вчерашний юнглинг, только-только выдержавший испытания. Совет возлагал большие надежды на это поколение будущих джедаев. - Что с ним? - взволнованно потребовал Скайуокер. Его взгляд скользнул по выбритой коже на руках дролла. - Чем он болен? - Мы не знаем, - покачала головой целитель-мириаланка. - Однако вот это... Она приподняла больничную робу Джукса, и джедай увидел знакомые багровые пятна. Их неровные края уже наливались синевой, зловеще выделяясь на маленьком теле. - ...признаки распада тканей. Очень похоже на симптомы того мертвого ситха, привезённого вами. Об инфекции речь не идёт, мы приняли все меры предосторожности. Скайуокер наклонился и потянул ноздрями воздух. Помимо аромата лекарственных трав, он уловил тонкий гнилостный запах. - Если нет диагноза, то что вы рекомендуете? - выпрямившись, спросил джедай. - Должен же быть выход. - Конечно, он существует, - бесстрастно ответила мириаланка. - Но наши возможности ограничены. Я рекомендую перевести пациента в лучший госпиталь Корусканта, а ещё желательнее - в Императорский медицинский центр. Там есть специалисты, при Шиве Палпатине изучавшие способности и болезни существ, восприимчивых к Силе. Люк нахмурился: - Вы думаете...? - Ситх и джедай - вряд ли это совпадение, гранд-магистр. Больничный халат подчеркивал желтовато-смуглую кожу лица и рук целительницы. Она была синеглазой, статной, чуть выше Скайуокера, - и даже в Храме славилась джедайской выдержкой. Гранд-магистр втайне восхищался ею и слегка ее побаивался. - Осмелюсь предположить, что болезнь поражает мидихлорианы, источник одаренности. Если так, то мы обязаны найти способ лечения во что бы то ни стало... Даже если придется пойти против своих убеждений. Вы согласны? Скайуокер отлично понял намёки мириаланки. Не сводя глаз с маленького дролла, он мрачно пообещал: - Сделаю все, от меня зависящее. А сейчас... прошу, помогите, насколько сможете. ХХХХХХ Императорская опера была переполнена. Может быть, повлияло недавнее помпезное празднование победы в секторе Тапани, или труппа с другого конца Галактики отличалась особыми талантами, - но Опера бурлила. Фиоре в просторном платье сидела рядом с Падме в маленькой ложе. Снаружи стояли гвардейцы, и в зале тоже была охрана, смешавшаяся со зрителями. За две недели Фиа почти привыкла к такому образу жизни - то ли опасной преступницы, то ли птицы в золотой клетке. - О нет, он и сюда их привел, - вдруг тихо сказала Советница. Панторанка проследила за ее взглядом и увидела группу живописно одетых людей, несколько шумных и, пожалуй, слишком весёлых. Вдоль рядов их вел невысокий смуглый человек в броском, черном с золотом наряде. - Кто это? - спросила Фиа. - Если они напились, то как их впустили? - Члены ЛЭФ, союзники Империи, - со вздохом ответила Падме. - Для них всюду двери открыты. И хотя они уже устроили немало беспорядков, а в Сенат потоком поступают жалобы, полиция игнорирует бесчинства. Смуглый длинноволосый незнакомец, будто услышав их разговор, вдруг посмотрел в их сторону. Фиоре вздрогнула, когда ледяной взгляд этих глаз встретился с ее собственным. "Ничего человеческого, - с отвращением подумала она. - Словно хищник, рыскающий в ночи". Тапаниец отвернулся и что-то сказал в комлинк на запястье. Затем повелительным жестом, как собакам, указал своим спутникам на их места, и те послушно сели. Советница всё ещё следила за смуглым тапанийцем, а панторанка приготовилась слушать выступление, когда в дверь ложи тихо постучали. Гвардеец принес цветы: белые набуанские лотосы для Падме от Императора и алые лилии для Фиоре. Панторанка немедленно извлекла карточку, спрятанную среди бутонов: Взглянув на Вас, кто не опустит взора? Сдаюсь, но сердце Вам не отдаю. Ведь сердце - мой последний щит, сеньора. Спасенья нет в проигранном бою. - Снова нелепое послание без подписи, - с досадой рассмеялась Фиа. - Постойте, откуда отправитель узнал, где я буду? Я ведь до последнего момента не собиралась сопровождать вас, Падме... Нахмурившись, панторанка посмотрела на тапанийцев. - Этот человек... - пробормотала она. - Кто он? - Лидер ЛЭФ, барон Уркиага, - неожиданно сурово отрезала Советница. - Безжалостный убийца и авантюрист, социопат и фанатик. Он преследует тебя? Мне вмешаться? Оглянувшись на нее, Фиа растерянно ответила: - Я не уверена... Индикатор комлинка на ее запястье засветился, и панторанка прочла вслух: Спасенье есть - чтоб избежать позора, Прижаться грудью к острому копью. Далеко от них, хотя уже зазвучали первые музыкальные аккорды, барон поднялся и направился к выходу. Фиоре тоже вскочила и бросилась к двери. Падме попыталась удержать её: - Опомнись! Он не тот, о ком ты думаешь! Оттолкнув Советницу, панторанка стремглав выбежала из ложи на боковую лестницу, ведущую в холл на нижнем этаже. Гвардейцы не остановили женщину, только последовали за ней на небольшом расстоянии. Через некоторое время, не в силах слушать музыку, Падме вышла из здания Оперы. Чуть в стороне, в тени за колоннами, Советница увидела двоих: заключив друг друга в объятья, они словно выпали из этого мира, существуя над временем и пространством. Как когда-то она сама и Анакин Скайуокер - рыцарь-джедай, не вернувшийся с войны.