Магистр страстей

— Только не кричи, — Чонгук прямо в дрогнувшие губы выдыхает. Чувствует с какой силой упирается в его затылок огнестрельное, как тихо шелестят волосы от чужого дыхания за спиной, но продолжает топить горящий взгляд прямо в золотом омуте напротив. И как же он сейчас горит, танцуя на самой грани жизни и смерти, вспоминая только о своей лжи перед какой-то слабой девушкой. Лжи перед самим собой. Потому что она — единственное сильное существо в этой вселенной (после Хосока разумеется), которое он когда-либо видел. Смотря своему страху в глаза, упрямо на дрожащих ногах идёт вперёд, пока пугающийся этого Чонгук обламывает ей эти самые ноги. Что его тревожит больше? Девчушка с милыми большими глазками перед ним или неизвестный, упирающийся оружием в его голову? И только Юа заставляет сердце биться с бешеной скоростью, разносящее жгучее волнение по крови. Резко дёрнувшийся назад Чон, порождает в устах девушки вскрик, но она прижимает ладони к губам и скатывается вниз по стенке. Пистолет летит в сторону, а неизвестный не успевает сориентироваться. Чёрного змея можно застать врасплох — он всё тот же человек, но ранить — никогда. Однако Ямазаки это практически удалось, потому что змею пришлось закрыть глаза, забыть о пространстве, потерять бдительность. Только из-за этого к Чонгуку смогли подобраться так близко. Он вытаскивает рукоять ножа из горла наёмника и окровавленной рукой вздёргивает Юа за локоть вверх, чтобы тут же вывести на улицу. Самое странное в этой ситуации — шатенке не противно его кровавые прикосновения. Только всё равно притормаживает, стараясь вырваться. — И что ты делаешь? — не понимает Чонгук, досадуя, что не может дойти до своего автомобиля. Краем глаза он видит сгущающиеся в тени здания тени. Бой с ними ещё не закончен. — Я не хочу… — сама, не понимая, что лепечет. Чон чувствует вибрацию во внутреннем кармане пиджака, но только крепче её руку сжимает. — Я спасателем не нанимался! Хочешь, чтобы я тебя здесь оставил? И тени начинают выползать на свет. Мужчины перекидывают друг другу биты, перезаряжают оружия. Тихая война без лиц закончена. Но это не лица «цикад» — кто-то неизвестный. И если раньше Чонгук ощущал к Ямазаки только раздражение, то теперь он приглядывается с неким непониманием — с настороженностью. — А ты сможешь? — одними губами произносит Юа, не разрывая зрительного контакта. Она будто там выглядеть что-то хочет, под кожу забирается. Чонгук с усилием хмурит лоб, поглядывая за хрупкие плечи, рассчитывая время и расстояние до прямой опасности. И он ни черта не понимает. Всё выглядит так, словно Юа где-то потеряла свой мозг. Словно она нарочно ведёт игру, где Чон должен испытывать свою интуицию. — Эй, змей! Нужно поговорить! — раздаётся смешок из стороны входа в клуб. Загоняющих главаря группировки человек пятнадцать и Чон прекрасно осознаёт, что каждый из них отменно владеет любым видом оружия чуть ли не с детства, стоит только просканировать их манеру ходьбы и движения рук. Чонгук возвращается к глазам девушки и видит в них прикрытое беспокойство и тягучее волнение. Хотя Юа даже не догадывается насколько Чонгук может погрузиться за это карее зарево. Думает, что он чудовище. Считает, что он любого подставит ради своей выгоды. Проверяет на человечность. Юа и не догадывается, что это самое чёрствое сердце испытывает в данный момент. Чон Чонгук сколько себя помнит держался за власть и силу, которая та даёт. Как за единственный способ выжить. Единственное, что дарило смысл. Он так нёсся вперёд, не разрешая себе времени на то, чтобы оглянуться вокруг, ведь когда это происходило, Чонгук чувствовал только одну пустоту вокруг себя. Так зациклен на этом, позволяющим забыться — забыть, что не испытывает не единого стимула и вкуса к жизни. Но глаза маленького оленёнка колются. И только представив, что он, Чонгук, оставит её загнуться под чьей-то чужой силой, заставляет его дыхание сбиться. Только она настолько рьяно хочет присутствовать в его жизни и даёт запал, разрастающийся в грудине соперничеством. Обжигающим любопытством — что же дальше? Чонгук так сильно хочет в этом разобраться. — Не смогу… Без понятия каким образом удаётся отпереть дверцы автомобиля и одновременно дёрнуть девушку на себя, когда достигающая их толпа срывается на бег и начинает бить по стёклам. Это ужасно неудобно — заводить автомобиль с шатенкой на коленях, но ему было некогда (по-джентльменски) предлагать более комфортное место. Чонгук ощущает лёгкое головокружение из-за выпитого алкоголя, пока резко нажимает на педали, стараясь сдвинуть рычаг сцепления и прижать девушку ближе к себе, чтобы через тёмную макушку было видно хотя бы часть дороги. Машину дёргает и Юа ничего не остаётся, как упереться о руки Чона, каждой своей порой движения мышц под кожей ощущая. Если бы не Ямазаки и не алкоголь, Чёрный змей смог бы справиться с нападающими, и кто их подослал выпытал, но они выбрали слишком удачное время, что можно подумать девушка сама с ними связана. Только, как это возможно? Чонгук не останавливает автомобиль пока не убеждается, что за его «бугатти» нет хвоста. Съехав к обочине, он прислоняется лбом к плечу Юа и слушает только её громкое сопение. Не кричит, не вырывается, вопросов не задаёт. Чон слишком вымотан, чтобы разбираться с истериками и с напускной бравадой. Поэтому он действительно благодарен за эту необходимую передышку. Аромат цитрусового шампуня заставляет разум оставаться трезвым, Чонгук зарывается носом в каштановые волосы и прикрывает глаза. Отчего-то Юа боится шевелиться. Она давно позабыла о своей «миссии» и не старается оттянуть время, но она чувствует, как кончик чонгукова носа слегка проскальзывает по её шее, и любые слова сами собой скомкиваются где-то в солнечном сплетении. Ямазаки ещё не замечала за ним любви к тактильным ощущениям, Чон всегда дотрагивался до неё только вынужденно, если это требовала ситуация или дурацкая издёвка. Сейчас же, все действия мужчины точно таковыми не кажутся. И это только малая часть того, что заставляет задержать дыхание. Чонгук будто сам не свой. Вдохи совсем неровные, руки остаются на кожаном руле, но мужчина продолжает сдавливать тот настолько сильно, что Юа боится его сухожилия подобного не выдержат. Может ей не стоило подталкивать Чёрного змея на глупый и никому не нужный поцелуй? Что заставило её так поступить она и сама не скажет. Чонгук мог её остановить. Но не стал. Сам потянулся. Телефон во внутреннем кармане Чона снова начинает настойчиво звонить, вибрация в опустившейся тишине кажется оглушающей. Аккуратно спихнув Ямазаки на пассажирское сиденье, мужчина, наконец, достаёт из пиджака гудящий смартфон. Но прежде чем ответить косится на притихшую девушку и прочищает горло. Неловко. — Да, Хосок, — Чонгук смачивает губы, проходясь по ним влажным языком и у Юа пульс запредельно подскакивает. И нет, это совсем не оттого, что в голове яркими кадрами вспыхивает недавние прикосновения (конечно же нет), всё потому что ничего хорошего от этого разговора ждать не приходится. Совсем не оттого, что губы сейчас горят так, будто с них кожа живьём облазит. Внезапно змей меняется в лице и его погружённый в себя взгляд устремляется прямо в Ямазаки. Почему-то ей совсем не хочется, чтобы Чон узнавал правду, только выражение злого лица говорит об обратном. Не выдержав напора чёрных глаз, шатенка отворачивает и спускает ноги с сиденья на кожаный коврик, нервно сцепляя пальцы в замок перед собой. Ей не должно быть жаль за свой поступок, она выполняла задание ради общего блага. Обмануть самого Чёрного змея — что может быть хуже? Однако живот неприятно скручивает, а чувство вины обжигает вены. Сегодня Чонгук повернулся к ней совсем другой стороной, оказался практически уязвимым. А это не честно. — Не могу поверить, — хрипит мужчина в телефон и, зажевав щеку, складывает гаджет обратно в карман. Его руки сжимаются вокруг руля, и горькая усмешка царапает рёбра. Юа совершенно растеряна. Нужно закрываться от такого Чонгука бронированными дверьми. Чтобы сегодня не произошло — Ямазаки не имеет права менять о нём мнения. Пусть сердце вырывается из ребер, пусть душа распадается на части — она должна решиться быть сильной. Даже если придётся играть грязно и собственноручно уничтожать Чёрного змея изнутри. Почему она должна испытывать жалость? Ничего, что происходит внутри этого мужчины не должно трогать её нутро. Никто из них не сможет продолжать нормальную жизнь пока другой дышит полной грудью. — Считай это похищением, — шепчет Чёрный змей на грани слышимости, собираясь действовать только по-крупному. Сейчас и навсегда.

✘ ✘ ✘

Сильная рука давит на узкое плечо девушки, заставляя приземлиться обратно в кожаное скрипящее кресло. Обозлённый Хосок рычит что-то нечленораздельное на трубку в напряжённых пальцах и устремляет колющий взгляд на Пак Миру. — Только не говори, что эта девушка рядом с ним? — голос Хосока похож на шипение гремучника, от которого по коже мурашки бегут. Девушка ёжится. Она уже у выхода находилась, когда на неё вдруг налетел красноволосый и за шкирку затащил обратно в пропитанный кровью и запахом смерти кабинет. — Что? Доигрались? Мира слишком сдержанна, чтобы показать насколько она начинает волноваться. Затея изначально была очень рискованна, но теперь через все пределы переваливает. Их застукали. Неопытная Юа в руках Чёрного змея, Мира с поличным у самого Хосока. За себя следователь не страшится — девушка всегда чувствовала себя уверенно в подобных ситуациях, работа не позволяла лишаться рассудка и проявлять послаблений. Но Чёрный змей может вытворить всё что угодно. Эмоции начинают просачиваться сквозь профессиональную маску. — Хочешь сказать, что произошедшее здесь не дело полиции? — У Пак на лбу складываются складки, красноволосому никогда не нравилось, когда Мира начинала хмуриться. Это вызывает жгучую мигрень и разочарование. — Что ты вообще здесь забыла? Их глаза ни на мгновение не прекращают игру в перетягивание каната. И находясь в выигрышном положении, возвышаясь сверху и надавливая на худое тело, Хосок не чувствует превосходства. Никогда не чувствовал. Рядом с этой девушкой Чон желал быть доминирующим, иметь её под собой. Желал заставить подчиняться. И когда в один момент пришлось опуститься до жалких угроз, Пак вела себя возвышенно, одним взглядом способная сказать: кто тут главный. Красному, самому бесстрашному и кровавому, змею пришлось отступить. Отпустить Миру решать свою судьбу самостоятельно. Тогда ещё никто не знал, что они окажутся на совершенно разных сторонах баррикад. — А ты не такая правильная, как я думал, — неожиданно произносит мужчина, склоняясь над следователем ещё ниже. Очевидно, что у неё под кожей зудит достать на их группировку любую компрометирующую вещь. Однако, никогда нечестным способом. — Удивительно, достать меня любым возможным способом стало делом всей твоей жизни? — Слишком много чести, — совершенно спокойно произносит. Девушка чувствует, как рука Хосока с плеча скатывается ниже, окольцовывая пальцами её тонкие, но подтянутые руки, к спинке кресла теснее прижимает. Красноволосый наклоняется ниже, будто старается выдавить из Миры смущение, но буквально в нескольких сантиметрах от её посуровевшего лица останавливается. Настолько близко, что горячее дыхание на своей щеке почувствовать можно. Змей на секунду наклоняет голову, скрывая блеснувшие глаза за огненной чёлкой, а потом резко отстраняется и отворачивается к настежь открытому окну. Он прячет взгляд в едва начавшем светлеть небе, но ему кажется, что самое тёмное время всё ещё впереди. — Так что будет с Юа? — Следователь решает вернуться к одному главному на данный момент вопросу. Хосок поворачивает голову влево, но сам не оборачивается, свои острые, чарующие скулы на обзор предоставляя. Мира складывает руки на груди, прячась, как за единственную возможную преграду. — Вот это даже мне сложно предположить. — Брюнетке ответ явно не нравится. — Возможно, нам придётся объединиться. Шок притормаживает ход крови в венах, от неожиданности девушка брови вверх скидывает. А взгляд следом скашивается на мёртвого охранника в углу. — Убирать трупы я точно не буду.

✘ ✘ ✘

Автомобиль с рёвом подле неприглядного, жутко серого жилого дома останавливается. Старенький район, состоящий из низеньких трёхэтажных домиков погружен в предутреннее зарево и столь громкий звук, как что-то чужеродное и совсем лишнее в спящем пространстве. И только кипящие шины замирают на асфальте, Чон тут-же выбирается на улицу и обходит вокруг капота. — Выходи, — властно произносит мужчина, открыв перед Ямазаки дверь. Она в негодовании упирается взглядом в пояс Чона и по спине пробегает мерзкий холодок. Уже была пристёгнута к этому кожаному ремню и стоило много воли, чтобы расстегнуть его. Сейчас наручников нет, но Юа совершенно не контролирует ситуацию. Снова. Видит, как Чонгук начинает протягивать к ней руку, чтобы силой заставить встать, и тогда всё тело начинает бить электрическим током, будто это действие — последняя точка кипения. Юа резко поднимает ладонь, преграждая путь тянущихся к запястью пальцев, и сама поднимается на ноги. Взгляды пересекаются. — Не нужно, — твердый голос девушки рождает в зрачках Змея затягивающую дыру. Он окунает настороженный взгляд ещё глубже в карие глаза, что шатенка готова поклясться — он нащупал её мысли. — Советую не делать необдуманных действий, — будто дружеский совет даёт, от которого в пору перца наглотаться. Нужно достаточно узнать Чёрного змея, чтобы понять, как нужно с ним поступать. Следует заняться именно этим. Чонгук, кто ты такой, чёрт возьми? Без лишних слов ставит «бугатти» на сигнализацию и заставляет проследовать внутрь тёмного подъезда. Облупленные стены, потёртые перила — это точно не то место, где может проживать Чёрный змей. На четвёртом этаже, куда они поднимаются, полностью отсутствует свет, Юа едва может разглядеть, в какую дверь Чон вставляет ключ, пока он не справляется с замком и не кивает головой, чтобы вошла. — Телефон, — Чонгук вытягивает ладонь, как только за девушкой захлопывается дверь. Она словно в мышеловку с шипящей гадюкой попала. Чёрный змей горой сверху нависает, облокачивается одной рукой на дверь. Слишком сложно дышать. — Зачем мы здесь? — голос нещадно хрипит, а зрительный контакт с каждой секундой поддерживать всё сложнее. Чонгук словно сплетён из тьмы, а вокруг него чёрная дымка клокочет, до неё дотрагивается. Для Юа находиться так близко к Чонгуку — это медленная гибель. — Телефон… — более настойчиво повторяет мужчина и Юа приходится смартфон из кармана джинсовой куртки вынуть. Получив желанное, Чон отходит и, сняв пиджак, бросает его на кресло. А телефон просовывает в узкий карман брюк. Проклятье. И если бы девушка могла отвести от него глаза, то удивилась насколько уютная обстановка в этой крошечной квартирке, где кухонка, гостиная-спальня, всё в одном пространстве на несколько метров. Только вот взор прикован к рукам мужчины, которые тянутся к пуговицам блузы и начинают снимать глянцевые пуговицы с петель. Где-то в одной сузившейся груди пропускает удар болезненное сердце. Юа почему-то уверена, что остаётся в (относительной) безопасности. Но остаётся ли в безопасности всё что находится за пределами этой комнаты? — Мне нужно в душ, — неожиданно врывается в голову чем-то искрящимся. Сжавшиеся кулаки, сбившееся дыхание. Как-же ей быть? Кажется, Юа больна этим голосом. — Чтобы протрезветь. Чонгук скрывается за белоснежной дверью, а девушка сразу кидается к выходу, поздно понимая, что выбраться наружу возможно только с помощью ключа. Это настоящий провал. Застрять в этом богом забытом месте с Чёрным змеем! Девушка пробирается вглубь комнаты и тихо приподнимает мужской пиджак, стараясь при этом даже тканью не шуршать. Кедровый запах парфюма будто вакуумом затягивает, отчего всё тело стягивает. Чон Чонгук вызывает в шатенке слишком много эмоций, чтобы оставаться с трезвым рассудком. Ему не нужно употреблять алкоголь, он сам, словно терпкое вино опьяняет. Ключа естественно нет. Вода в душе начинает бить сильнее. И Ямазаки уже бесцеремонно плюхается в кресло, нервно тёмную ткань в руках сминая. Это неправильно — желать разгадать Чёрного змея. Разглядеть в нём скрытого парня, обычного Чонгука, чтобы в полной мере увидеть его мотивы. Достаточно было бы найти на него обычные улики. Бывшему же стажёру это уже неважно. Ей до сих пор хочется иметь его в своих руках. До сконфуженных нервных клеток хочется сжать его сердце и разбить надежды. Хочется, чтобы он сам осознал свои ошибки и потонул в боли, которую причинял другим. Только эти мысли в Юа разжигают огонь и трепет предвкушения. Может, они с Чонгуком не такие и разные? Может… в ней кровожадности не меньше? На деревянный пол падают первые лучи солнца, озаряя бежевые доски ярко-оранжевыми полосами. Только Юа они не задевают, оставляя маленькое тело, сжавшееся в углу, в полной темноте. За окном полная тишина уши режет. Никто не думал, что Чон может увезти девушку в неизвестном направлении — жучка не прикрепили. Остаётся надеяться, что полиция располагает достаточной информацией, чтобы отыскать её. Юа же чувствует, как пульсирующая на шее вена душит. Душит. Душит. Душит. По другую сторону стены Чонгук перешагивает борт душевой и босыми ногами опускается на холодный кафельный пол. В доме нет обогревателей, ощущается лёгкий покалывающий холод. Накинув пушистое полотенце на голову и натянув достаточно старые спортивные штаны, Чон закручивает все вентили. Эта маленькая квартирка первое, что они приобрели с братом за свои собственные деньги. Самое первое и любимое личное пространство, взамен улицам и вонючим съёмным комнатам на сутки. Прошло уже несколько лет, когда Чоны здесь бывали в последний раз. И это последнее место, где Чёрного змея станут искать. Даже Хосок. Вытирая волосы от влаги, Чонгук возвращается в комнату и неожиданно в пол врастает. Уставшая за тяжёлую ночь девушка задремала, поджав под себя ноги и виском об выпирающий мягкий подлокотник облокотившись. На её нежные кисти падают утренние лучи солнца, а тонкие пальцы его помятый пиджак к груди прижимают. Жёсткая ткань куртки съехала и бледное, практически прозрачное, плечо осталось полностью обнажённым, пересечённое только очень узкой бледно-розовой лямкой топа. У Чонгука в груди что-то трескается. Переламывается. Пронёсшиеся под коркой мозга забытые картинки делают очень больно. Мужчина максимально тихо подтягивает табурет к спящей Ямазаки и присаживается рядом. Он никогда не называл себя настоящим преступником, но сейчас Чон ощущает себя именно так; с напряжением всматривается, как беспокойно подрагивают прикрытые ресницы девушки. Чонгук совершенно необдуманно тянется к женственному плечу и невесомо касается его подушечками пальцев, ведёт по холодной коже линию, и следом же накрывает его джинсовкой. Когда-то очень давно, он также прикрывал замёрзшую и заплаканную мать пледом. Чонгук не помнил своего счастливого детства, ведь вероятно его просто не было. Но он прекрасно помнил, как собственная мать предала их семью, воткнув нож в спину по самую рукоять. Предала его. Бросила. Ведь этот поступок повлёк настоящее падение домино событий, которые Чонгук едва ли пережил. Больше он никогда не заботился ни об одной женщине. Даже близко не подпускал, не разрешал своей душе привязываться и привязываться к себе другим. Ведь после ещё одного предательства близкого человека, которого он полюбит всем своим существом — Чонгук не сможет оправиться. Именно поэтому Чёрный змей не может терпеть крыс и изменников в своей названной семье. Это для него больше, чем табу. Больше, чем просто правило. Участившийся стук сердца и шум крови в ушах заглушают все посторонние звуки просыпающегося города за пределом дома и шуршащие шины, выезжающие из двора автомобиля. Чонгук словно с собственным состоянием играется, проверяет сколько его рёбра выдержат, не растрескавшись. Он аккуратно убирает упавший на лоб тёмный локон и приглаживает мягкие волосы Юа, зарывается в них пальцами. Но стоит только легонько коснуться порозовевшей щеки, как девушка вздрагивает и распахивает длинные ресницы. Чонгук с оглушённым видом встречает испуганный взгляд, сам свою растерянность полностью ей вручая. Это ощущение — что-то совершенно новое для него. Девушка больше не дёргается и, замерев, водит по мужественным чертам лица расползающимся, стеклянным взглядом. — Что, если… — Чонгук сглатывает вязкую слюну, сходя с ума от собственного рваного дыхания. Он не должен произносить то, что рвётся из него. Но только так он сможет подчинить эту силу в лице хрупкой девушки с большими наивными глазами. Только эта сила сможет вывести его на совершенно иной уровень. Только так Чонгук сможет сохранить себе жизнь. — Что, если я захочу довериться тебе? Ямазаки шокированно отодвигается от его руки, меняя свой взгляд с растерянного на взволнованный. Может она всё ещё спит? Приняв сидячее положение, шатенка вдруг понимает, что уснула в обнимку с одеждой Чёрного змея. Может из-за этого он такой странный? — Что ты такое говоришь? — сонный голос девушки немного хрипит и вызывает в черноволосом непонятную волну. Он точно тронулся умом, пожелав заполучить эту лань. Всё в его теле говорит — то, о чём он думает — правильно. Если девушка не согласится на его план, то ему придётся подчинить её силой. Иначе никак. Он желает эту жизнь. Чон видит в Юа небывалую власть и её скрытые возможности, он может направить эту силу в нужное направление, которое сделает его неприкосновенным. Но Чонгук хочет её к себе не наручниками — он хочет её к себе красными нитями. Зачем топтать, когда можно взрастить по-настоящему опасный цветок. Дикость, Чонгук. Абсолютная дикость. — Помоги мне… — С губ Чёрного змея срывается тяжёлый вздох и вновь воцаряется пугающая тишина. ✘ ✘ ✘ Лёгкий ветер трепет мягкие волны кудрей, разбрасывая медные локоны по плечам и заставляя их подчиняться стихии. Рэй сжимает руль железного коня, ощущая, как в груди вспенивается адреналин. Девушка делает один почётный круг по парковке, впитывая в себя восхищённые взгляды и вскрики. Остановившись ближе к корпусу журналистики, Ямазаки поправляет юбку (под которой, естественно, спрятаны шорты) и с грустью понимает, что главный зритель отсутствует. Последние месяцы, что только и делала, убивала силы и время на подработки, на парах писала статьи и продавала их в любые попавшиеся издания. И вот её мучения подошли к концу. По крайней мере — надеется. Рэй ставит свой, пусть не очень дорогой, но очень быстрый, транспорт на подножку и бросает взгляд в сторону, где обычно собирается кучка змеев во главе Хосока. После того случая с гонками, мужчина снова стал изредка появляться возле университета. Грустно, но в последние недели змеи перестали устраивать заезды. Рэй уже подумывала забросить идею с покупкой байка, но не сдалась. Так хотелось похвастаться перед красноволосым, поводить хвостом. Подзадорить. Его восторженный взгляд определённо бы вызвал в душе удовлетворение. Но, по-видимому, внутри их банды что-то произошло. Или происходит прямо сейчас. Из-за полюбившейся алой куртки, которую младшая носит при любой возможности, девушку считают частью пугающей группировки. И с каждым днём ей всё больше хочется, чтобы это было правдой. И раз Красный змей всё ещё не отобрал такой важный элемент, значит он считает Ямазаки приближённой. Или тоже хочет, чтобы это было правдой. Поэтому Рэй считает себя правой вмешаться. Хосок точно не должен списывать эту девушку со счетов, ведь она достаточно сильна духом, чтобы помочь или же наоборот наворотить шороху. Выудив из поясной сумки смартфон, Рэй клацает по нему короткими ногтями с чёрным вызывающим маникюром. Гудки не длятся долго. — Юнги? — Улыбается девчушка, услышав сонное мычание парня, который явно не собирался подниматься с постели в такую рань. — Встретимся?