✘ ✘ ✘
Невозможно сомкнуть глаз. Невозможно вздохнуть полной грудью. В этой большой, выгнившей изнутри комнате нет воздуха. Неизвестно сколько времени Юа провела в одном положении, сидя на краю кресла и зарывшись пальцами в разлохмаченные волосы. К этой кровати возле крошечного окна даже приближаться не хочется, не то что задремать. Спасть в «запретном городе» — присуждать себе смертный приговор. Следовало сейчас же бежать со всех ног. Мимо пуль, мимо охватившего ужаса. Мимо затаившегося дракона. Юа не понимает почему всё ещё здесь находится, пытаясь реанимировать расколовшееся сердце. В этот раз она бы с лёгкостью могла навести полицию, без всяких ордеров, заявив, что китайцы похитили человека. И вывести его отсюда. Но всё тело сковывает стальными прутьями — не двинуться. Пальцы сжимают корни волос, тянут до боли. Юа разбивается вдребезги. С глаз не катятся слёзы, руки не дрожат от страха и сердце совсем не болит — опустело вместе с уходом Чёрного змея. Впиваясь взглядом в стройный стан, прямую, удаляющуюся всё дальше спину, Юа истекала кровью вместе с ним. Потому что, действительно чувствует. Так сильно это осознание прошибло, что, не выдержав, разлетелась на осколки. Не собрать. Юа сошла с ума. Посмертно влюбилась в бездонные глаза Василиска. Нет. Нет. Нет. Это было его чёртовой игрой — всегда было более, чем очевидным. Но, как же быть, когда эти бездонные, бесконечно чёрные глаза всё после себя выжгли, все внутренности перепотрошили. Она больше не способна лгать себе и отрицать очевидное. — Чёрт, — сипит девушка, поднимая голову и вглядываясь в пустоту размыленным взглядом. Просто маленькая бесхребетная девчонка, мечтающая стать сильной и независимой. Так легко поддалась на манипуляции. Такая ведомая. Такая слабая. Юа медленно поднимается на ноги, а в груди разгорается огонь ярости. За всё это время, она не сделала ничего, чтобы спасти себя. Теперь не может спасти того, кого сама должна была потопить. Чонгук сдался в руки конкурентов, в надежде улучшения ситуации. Обычный мелкий секретарь прокурора оказался главным злодеем, а нынешний «младший» следователь сидит, опустив руки, сдавшись, потому что предала какое-там сердце — лопающееся от чувства, что выбрали не её. И всё потому, что Ямазаки нечего предложить взамен. «Сейчас я твоё единственное оружие и тыл. Если не будешь относится ко мне с уважением — у тебя будут проблемы. А я буду грубой.» Аккуратно прикрыв за собой дверь, Ямазаки незамеченной пробирается по коридору к выходу. Ничего не изменится, если она продолжит сидеть в этом змеюшнике. Она собиралась выбраться и сделать всё, чтобы изменить ход событий, вытащить Чонгука из лап этой особы, даже если потребуется засунуть за решетку до единого человека, находящегося в этом проклятом «доме». Юа сделает всё, чтобы остаться верной себе. Она не ожидала услышать протяжный глухой стон, прошмыгнув через ряд дверей и перекрёсток коридоров. Ранее в одном из них скрылась достопочтенная Мэйли. К полу в одно мгновение прибивает, когда внутри кровь застывает и бросает в холодный пот. Нет. Нет-нет-нет. Слышится ещё один интимный стон, сбивающий дыхание. И Юа жмурит глаза, не смея и шага больше сделать. Всё внутри в мясорубку сбивается, ведь — он не мог так поступить. Тень благополучно прячет все силуэты, но девушка не может уйти не убедившись. Глубокое разочарование и обида всё больше поражает внутренние органы. Самый медленный и болезненный яд. Одна из дверей достаточно приоткрыта, чтобы слышать все монотонные звуки. Достаточно приоткрыта, чтобы Ямазаки смогла увидеть огромного дракона, извивающегося на широкой спине мужчины, нависшего над изящной китаянкой. Напряжёнными руками, впивающимися в бёдра, Чёрный змей придерживал её буквально на весу, пока сексуально входил в изгибающееся тело. Мэйли зубами поводок сжимает из шелковой ленты на напряжённой шее, издавая тот самый глухой, но бесконечно невыносимый стон. Рёбра стискивает огненным металлом, острые края втискиваются в кожу и наживо режут. Юа ладони к устам прижимает, не в состоянии отвести взгляд от поверженного Змея. Весь разум яркой паникой накрывает. Внутри сжимаются вены, связки в узлы завязываются. Смотреть на него — словно в собственную грудь пули пускать. Нестерпимо. Тело обжигает ледяным взглядом, являясь проводником оглушающего грома, который только Юа слышит. Руки медленно обмякают и опускаются. Мэйли ядовито улыбается, скользя тонкими пальцами по мужской спине. — Ночь моя, — томный выдох. — Может пригласишь свою зверушку. Некрасиво гостей на пороге держать. — О чём ты говоришь? — Чонгук перестаёт двигается и переносит взгляд на застывшую Ямазаки. Взгляд растерянный. Волнующий. Юа мгновенно разворачивается спиной, планируя навсегда скрыться от прожигающих позвоночник глаз. Эти игры не для неё. Вся эта грязь не для её рук. — Стоять! — грохочет звук за спиной. И Юа больше не способна двигаться. Не способна дышать и разжимать лёгкие для нового вдоха. Все сжавшиеся вены снова наполняются горячей кровью, готовые лопнуть в любую секунду. Она слышит, как пол сотрясается от шагов, и вибрация передаётся в наэлектризованное тело. Не подходи. Не подходи ко мне. — Юа… — Чонгук полностью обнажён. Когда резко оборачивается, она полностью открывает своё красное от слёз лицо. Пусть смотрит. Пусть наслаждается. На лице змея непроницаемая маска, ни одна эмоция не просачивается. И это самое отвратительное, потому что Юа верила в иное. — Дай мне руку. «Мы можем нормально поговорить? Ещё не поздно всё исправить. Да, ты погубил много людей, я знаю, но…» «Думаешь, я на невинных ангелов оружие выставляю?» Взгляд упирается в мускулистую обнажённую грудь, которая хранит свежие швы. С неё больше не уходит жизнь. Опускается чуть ниже — на твердый напряжённый торс. Талию Чонгука опоясывают тернистые цветы с который капает алая кровь, стекая к длинным ногам. Жаль, что они ненастоящие. Юа бы попросила поделиться удавкой из шипов. С шеи всё ещё спадает алый шёлк, с кимоно китаянки сдёрнутый. Юа снова смотрит в глаза мужчины. Настолько противно чувствовать его присутствие, что не желает скрывать это за карими радужками. А ведь она едва ли не пустила Чёрного змея в своё сердце, туда — прямо за рёбра. Он их своими ядовитыми цветами до пепла прожигает. Юа так сильно хотела понять мужчину с выразительными и глубокими глазами, что совершенно ослепла. Забыла с кем в реальности имеет дело. Яд Василиска всё же возымел действие. — Ну же, — влечёт мужчина, нежно проскальзывая костяшками пальцев по внутренней стороне руки, пуская убийственные мурашки по нежной коже. Словно в действительности верит, что она пойдёт за ним. Невесомо касается пальцами горячей ладони. Юа и впрямь делает шаг вперёд. Только глаза мутнеют. Наливаются алым. В голове гром и молнии. Землетрясение под ногами. Под аффектом. Вдыхает полные лёгкие аромат зажжённых благовоний. Сужающий сосуды. Разжигающий огонь в груди. Мужчина провожает до помятой постели, и одним помутнённым взглядом заставляет опуститься. Ямазаки послушна. Слегка погружается в мягкую перину, но острого взгляда от Чёрного змея не уводит. Мэйли же наоборот покидает ложе. Перемещается на высокий сундук перед кроватью, накидывает на мужские плечи шелковый халат, не стесняясь раздвинуть перед ним ноги. Китаянка находится к Ямазаки спиной и не видит, как та остервенело впивается в глаза её дракону. — Ты не посмеешь, — передаёт беззвучно. Они трахались на этой постели. Он прямо сейчас перед Юа, оттягивает чёрные волосы Мэйли, доставляя долгожданный дискомфорт, от которого оплавиться можно. Ямазаки глушит ненавистью, кости ломает, превращает в сожжённый уголь. Она не просто так за этим отморозком в комнату зашла. Чтобы на их близость полюбоваться? Чтобы себя изнутри разрушить? Чёрный змей очевидно снова погружается в изнеможённую девушку, но теперь его внимание полностью сосредоточено на другой. Которая испытывает неимоверное головокружение, ведь происходящее кажется сюрреалистичным сном, в котором Чонгук безмерно страстный, жутко красивый, и разрезающий своим взглядом живую плоть не имея оружия. Юа прикрывает глаза и заводит руку за спину, нащупывая холодный металл. — Милая, ты же тоже этого желаешь? — произносит Мэйли, изгибаясь под мужчиной и обхватывая крепкие бёдра коленями. — Но дракона может иметь только принцесса. Я разрешаю тебе быть здесь. Но ты не имеешь права трогать себя. Ямазаки стискивает зубы, ощущая, как в обгоревшей груди лопается сердце и изливается наружу кровью. Ты это видишь, Чонгук? Ты хотел эту душу. Теперь она твоя. Один взмах и дуло огнестрельного оружия направляется прямо в голову черноволосой. Юа не трясёт от эмоций, хотя всё внутри адским пламенем горит. Но огонь этот холодный, ледяной стужей всё вокруг окутывает. Не может трогать его? Себя? Что тогда Юа может? Чонгук коварно усмехается, резким движением вколачиваясь в девушку и призывая к действию. По его медленно двигающимся губам читает: давай! В голове звон. В венах яд. Стреляет быстрее, чем успевает подумать. Ямазаки обрызгивает крупными кровавыми каплями, марают лицо красными родимыми пятнами, которые теперь любому выдадут хладнокровную убийцу. У которой даже рука не дрогнула. Стены поглощают последний стон Мэйли, и Чонгук скидывает с себя мёртвое тело, будто бы только что не ласкал его с упоением. Ублюдок. Ублюдок. Ямазаки прошибает осознанием, когда её собственное тело начинает биться в конвульсиях. Что она наделала? Она могла попасть в Чёрного змея. Или прошить сразу оба тела. Но Юа это сделала не в целях защиты, её никто не заставлял. Просто ядерный взрыв прожёг всё естество, а чёрные глаза поглотили всё хорошее, что когда-то в ней было. Могла убить Чёрного змея. Но убила девушку, которая посмела трогать его. — И милая Бэмби обратилась в оборотня, — монотонным голосом произносит мужчина, оттеняя контрастом свои светящиеся глаза. Но триумф в этих глазах уже некому было увидеть, потому что Ямазаки бросается на выход, испытывая нестерпимую тошноту и тряску сравнимую с посмертной. Спотыкаясь и не разбирая дороги. Задевая плечами патрулирующую охрану. Никто не успевает схватить убийцу своей госпожи, потому что внутри Юа поселяется что-то ужасно тёмное — невероятной силы сгусток, который расползается, завоёвывает своё. Что-то совершенно инородное. Иначе ничем не объяснить этот прожигающий кости вопль. Юа добирается до главных врат, но отворить их не может. Руки оказываются в плену. Охрана оттаскивает девушку от дверей, несмотря на то, что она кричит, будто раненный дикий зверь. Кричит. Кричит. Кричит. Всё перед глазами красная пелена застилает. — Отпустите её, — властный голос позади. Даже в атласном халате, даже с босыми ногами — Чонгук словно божество возвышающийся над всеми. Его внутренняя сила настолько пульсирующая, что надламывает любой стержень в человеке. Мужчины в чёрной форме отступают, и Юа больше не чувствуя поддержки, оседает на пол. В разводах крови на одежде. Спутанные волосы опустили на лицо тень. А рука всё ещё сжимает пистолет. У Чонгука сердце сбивается с ритма, и он делает шаг вперёд. У Чонгука темнеют глаза — хочется больше. Хочется ярче. Хочется её эмоций. Но дотронуться не успевает. Кто-то снаружи толкает тяжёлые двери. В помещение врывается холодное дуновение ветра, проскальзывающее по гладкому полу и достигает босых стоп. Будто посылает немое предупреждение. Искрящийся ониксовый взгляд встречается с высокомерным карим. Не сводя глаз с чужих, Чонгук мягко опускает ладонь на макушку Ямазаки и прислоняет к своему бедру. Чтобы Юа не смогла увидеть, как вальяжно через порог ступил Ким Намджун, обласканный ветром и нежным прикосновением молодой девушки, что с ним под руку шагала. Красивая. С уложенными волнами волос, в дизайнерском платье и заплаканными глазами. Рэй.✘ ✘ ✘
Подошва кроссовок мерзко прилипает к полу, наступает в лужи крови, иначе в здание не зайти. Яркие сине-красные вспышки отражаются от стен, проникают сквозь разбитые окна и освещают чудовищную картину смерти. Раскрывают весь ужас битвы за власть. — Чёрт… — тянет Мира, зажимая рот и нос ладонью. Только бы этот смрад не чувствовать. На полу лежат десятки трупов медсестёр и врачей. Клиника, где спасали жизни, превратилась в морг. Такое могло сотворить только настоящее чудовище, не имеющее представление, что такое гуманность. Следователь Пак вместе с нарядом полиции рванула на место бойни сразу же, как только услышала о стрельбе. Сложно поверить, что враги Чёрного змея не постеснялись заявиться за ослабшим лидером, перебив всё и всех на своём пути. Никого в живых не осталось. Не одного свидетеля, кто бы мог увидеть этого душегуба. — Их здесь нет, — раздаётся голос Хосока. Мужчина трусцой сбегает с лестницы, стараясь ничего не задеть своей чёрной формой. Мира успевает подумать, что Красному змею всё ещё идёт стиль милитари, но его слова становятся намного важнее. — Надеюсь с ними всё в порядке, — выдыхает девушка под хмурый взгляд Чона. — Я не был бы так уверен. — И что это значит? — внутри и так кошки скребутся, а к горлу тошнота подкатывает. Мира обступает мёртвое тело, стараясь не думать, что это главный врач больницы. — Скоро узнаем, — Хосок мягко берёт руку девушки в свою, ощущая жёсткие мозоли на некоторых пальцах и выводит её к чёрному выходу. Мира по рации передаёт патрулю, что отлучается. Словно в прошлое возвращается, когда без лишней совести сбегала с пар со своим сумасшедшим парнем. Но сейчас всё иначе. И намного страшнее. — Надеюсь ты помнишь, что такое скорость, — слова отзываются адреналином в крови. Красный змей вручает Пак Мире свой шлем. «Ночь — время по-настоящему страшных вещей. Когда весь город засыпает, просыпаются они. Пусть движущиеся, животрепещущие тени пугают, пусть за окном шумит так, что уши зажать пуховыми подушками хочется — лучше не открывать глаз и притвориться спящим. Это оглушающее громыхание — предвестие ЗМЕЙ — королей этого жалкого города, полностью погрязшего в грязных грехах. И если вдруг возвращаясь домой поздно ночью, ты услышишь жуткий рев мотора — беги! Беги без оглядки!»