Нормально. Относительно…
Моя любовь Что случилось?Да я в актовом зале сейчас, пыталась под «Малиновый свет» что-то красивое исполнить, а такое чувство, будто недостаточно плавно движения идут
Моя любовь Ну, зная тебя, уверена, что тебе не кажется. Поднимайся, я в нашем зале. Попробуем решить твою проблему 😏У тебя сейчас нет занятий? 😳
Моя любовь АгаА зачем ты тогда так рано пришла, кис?
Моя любовь Меньше слов, больше дела. Время не резиновое, у меня через час младшая группа. Так что руки в ноги и вперёд ко мне!Бегу!
Дверь мягко захлопнулась. Посередине небольшого зала, озарëнного искусственным светом белых ламп, стояла крепкого телосложения девушка в спортивном костюме цвета папирусной бумаги. Она дерзко ухмыльнулась, отчего в животе Алины начали твориться невообразимые вещи. Девушка побежала ей навстречу и заключила в крепкие объятия, отчего Салтыкова аж резко выдохнула. — Ах… С каких пор ты так сильно обнимаешься? Это моя прерогатива, вообще-то. В ответ прозвучал лишь одинокий смешок. Они стояли очень долго, что Алине как человеку тактильному не могло не нравиться. И сразу тишина не казалась такой напряжной, ведь с этим человеком можно было молчать всю оставшуюся вечность и знать, что всё нормально, всё в порядке. Её руки осторожно блуждали по крепкой спине, пока одна из них не легла на малиновую макушку. В свою очередь Алина почувствовала, как чужие руки аккуратно спускались вниз по её спине, пока не накрыли бëдра, и через секунду она уже обвивала ногами чужой стан, держась за плечи. — Когда ты успела покраситься? — Ну вот, — в ответ самодовольно цыкнули, — успела когда-то. — Красиво. Тебе идëт. — Пф-ф-ф, ещё б мне не шло, я ж охуенная. Для всех — Ирина Александровна, для неё — просто Ира. А ещё киса, зая, малыш, солнышко и ещё куча общих и не менее нежных прозвищ, которые они друг другу постоянно дают. С детства Кира и Ира были лучшими друзьями, и даже нахождение старшего брата Алины в детском доме не прекратило их дружбу. Наоборот, только укрепило её. Ира была младше Кирилла всего лишь на два года и старше Алины, соответственно, на шесть лет. В тот переломный момент, когда Алина была чуть ли не в глубокой депрессии из-за сорванного голоса и ей просто жизненно необходимо было чем-то себя занять, Кира связался с подругой детства и по счастливой случайности узнал, что она, отучившись в колледже на банкира, пошла работать не по профессии преподавателем по танцам именно в том спортивном комплексе, куда Алина ходила на вокал. Так девушки и познакомились. Обе с перебитыми судьбами, искавшие утешения и желающие как можно скорее абстрагироваться от этого мира. Очевидная, бросающаяся в глаза разница в возрасте никого из них двоих не смутила. Их связь за два года знакомства стала настолько крепкой, что в один момент Лина даже запуталась в своих чувствах к этой многогранной девушке. Но всё-таки было кое-что, что помешало их союзу как возможной паре: разница в возрасте, которая кидалась в глаза остальным; молодой человек Иры, ведь Алина не была сторонницей свободных отношений, в отличие от неё, и не собиралась с кем-то делить потенциальную девушку; и возможные предрассудки со стороны окружающих. Об их странных взаимоотношениях знал только Кира, который особо не был против, просто для него, как и для многих граждан России, было немного… непривычно видеть двух девушек, состоящих в романтических отношениях. К тому же, одной из этих девушек была его сестра, а другая — лучшая подруга. Но когда Алине не было плевать? Девушкам пришлось пережить «холодный» период, когда их взаимодействие на занятиях сводилось к абсолютному минимуму, а вне занятий и вовсе сошло на ноль. Лина даже думала покинуть группу и перейти в другую, но в её жизни вдруг появилась шумная и вездесущая Мирослава, которой она понравилась чуть ли не с первого взгляда. Мира с первой встречи увидела в ней лучшую подружку на века, и тогда это выглядело со стороны немного дико. Сейчас же вспоминается лишь со смехом. Голубоволосая девушка вцепилась в неё чуть ли не мёртвой хваткой, отговорив от ухода. Наверное, если бы не её настойчивость и даже, простите, настырность, Ира не сделала бы первый шаг навстречу Алине, и волшебного примирения так и не случилось бы. — Это… Может, опустишь меня уже? Честно говоря, Алина могла хоть целую вечность находиться на руках Иры, обвивая её тело ногами, прижимаясь максимально близко, обмениваясь теплом, нежностью и уютом, которым веяло от них обеих, не думать ни о чём, кроме неё, но её позвали сюда заниматься, а не прохлаждаться. Молодая преподавательница с волосами цвета спелой малины хищно ухмыльнулась, как могла это делать только она. В небесно-голубых глазах плясали сумасшедшие черти. — Только если морально. В ответ Алина демонстративно надулась, сворачивая губы в трубочку. Пора бы уже привыкнуть к таким токсичным шуткам, которые хоть и не несут за собой ничего плохого, но хорошенько так застают врасплох. Как если заходить в здание и неожиданно врезаться в прозрачную стеклянную дверь. — Вот сучка. Тихий утробный смех розоволосой разнёсся по танцевальному залу, а её руки сильнее сжали девичьи бёдра. Дразнит, скотина такая, знает, где нужно трогать, чтобы заставить краснеть, хотя для Алины заливаться румянцем — явление достаточно редкое в плане проявления смущения или неловкости. Она чаще краснеет от холода или жары, от долгих и изнурительных тренировок, ещё реже — от злости, но вот от смущения — практически никогда. Лина недовольно замычала, с небольшим усилием похлопывая преподавательницу по плечу, чтобы ускорить процесс своего спуска на пол. Ирина драматично вздохнула, закатывая глаза. — Ладно, ладно, так уж и быть, отпущу тебя. — Ещё бы ты меня не отпустила, — хмыкнула Алина, вновь оказываясь на полу. — Сама же торопила меня. — Я просто хотела проверить, как быстро ты сюда добежишь. Лина шутливо смерила её недовольным взглядом и шлёпнула по плечу тыльной стороной ладони, на что получила в ответ громкое «Ауч!». — Реально сука. — Ну так, стараюсь соответствовать! — Пф-ф-ф, до моего уровня тебе ещё далеко. — Ага, блять, как от Питера до Калининграда. — Ой, иди на хуй. — Кусай за хуй. Словесные перепалки этих двоих — как отдельный вид искусства. Чаще всего Алина не могла выстоять перед столь остроумными, словно заранее подготовленными, фразами и словечками, но иногда выдавала такое, отчего и сама находилась в недолгом ступоре от собственных остроумия и великолепия. Как говорится, редко, но метко. — Ой, блять, не беси меня! — А то что ты мне сделаешь? Голубые глаза уставились на неё. Черти в них уже начинали плясать чечётку по третьему кругу, как и Алинино сердце, гулко отдаваясь эхом в ушах. Она стыдливо отвернулась, чувствуя, как начинают гореть щёки. Коротко вдохнула и выдохнула. Так она обычно демонстративно выражала своё недовольство. — Ничего… — Ну, вот. — А ты этим пользуешься. — Ещё бы. Крепкие руки обвились вокруг талии, прижимая к чужому телу максимально близко, так, что дыхания переплетались. От Иры пахло мятной жвачкой и еле уловимым парфюмом. Кажется, унисекс… Приятный, не тяжёлый, но и не прям девчачий. Идеальный, как и она сама. Алина всё ещё пыталась сдерживаться, держа голову повёрнутой в сторону и не проявляя никакой инициативы или заинтересованности в происходящем, но стоило ей почувствовать на своей тонкой, изящной шее мягкий, но настойчивый поцелуй, как выдержка, словно годами выстраиваемая стена, в одночасье с грохотом рухнула вниз. Тёплые, немного суховатые губы оставили свой след на скуле, виске… Всё ближе и ближе к губам. Алина знала, что если она сейчас не пресечёт дальнейшие действия любимой девушки, то как минимум уйдёт к девочкам в актовый зал с засосами на шее, а как максимум — они тут вдвоём поебутся, сто процентов, даже к гадалке ходить не надо. На такой шаг она пока идти была не готова. Несмотря на все приятные ощущения, пришлось крепко обнять преподавательницу, чтобы не вздумала больше пошевелиться, и уткнуться холодным носом ей в плечо. Остудить, так сказать. Ирина как-то горько хмыкнула, что не могло не напрячь её ученицу, но всё-таки прекратила свои ласки и обняла в ответ. — Что ты там про плавные движения говорила? Они отпрянули друг от друга. Алина неутешительно вздохнула, с грустью посмотрев в глаза близкому человеку. Какой бы крутой Ира не хотела казаться, в её радужке цвета голубой лагуны плескалось волнение и капелька тревоги. Вот вроде и не хочется заставлять кого-то волноваться о тебе, а вроде так приятно, что кому-то на тебя не всё равно. — В последнее время я себя чувствую очень зажатой, вот прям как будто кто-то сглазил! Всё как обычно, мыслей лишних нет, а результат просто уёбищный. Со стороны мне ещё никто на это не указывал, но я-то чувствую. — Знаю я одного долбоёба, который мог тебя сглазить, — девушка тряхнула малиновыми волосами, хмыкнув с издёвкой. — И имя ему Юрий Плисецкий. Так ведь? Я угадала? Алина раздражённо зарычала, закрывая руками лицо. Вот только забудешь про его жалкое существование, как — на тебе! — напоминают. И ведь совсем не просили этого делать! Бесит. Бесит, что это правда. А гордость, как принято у Алины, позиции никогда не сдаёт. — Да ладно тебе, кис, нашла из-за кого страдать, — Ира по-дружески похлопала ученицу по плечу, пока та, всё ещё закрываясь ладонями, активно мотала головой, пытаясь отмахнуться разом от всех проблем. — Ну, чмокнешь его в губки один раз, и всё — чао, бамбино. Вон мы с тобой сколько раз целовались… — Тоже мне сравнила. Блять, да не хочу я с ним целоваться. Он чмошник! Ведёт себя, как ёбаный пуп Земли. Мне с ним не то что целоваться противно — просто на одной планете существовать уже в тягость. Ира коротко посмеялась. — Не, ну, про планету ты, конечно, загнула… А что поделать? Ты потерпи полтора годика, из школы выпустишься, и всё, больше видеть его там не будешь. Хотя вы и так с ним там видитесь дай бог один раз в неделю… Зато ещё через парочку лет — а, может, и раньше — уже и Ледовую арену достроят, он туда со всем скопом профессиональных фигуристов обратно переедет. Вас уже точно ничего связывать не будет. Алина задумалась. Нахмурила брови, наморщила лоб, поджала в очередной раз губы. — Ты знаешь… У меня к нему неоднозначное отношение. Негатив, конечно, здóрово так перевешивает… ибо у него пипец какой невыносимый характер. — Хех. Ну, у меня тоже характер не айс. Как-то же дружим, общаемся. — И не только… — Во-о-от, о чём и речь, — с широкой улыбкой на лице Ира подмигнула Алине, отчего последняя вновь смутилась. — Он… красивый. Очень. Прям вот подходит под мои требования. — И я тоже красивая и подхожу под твои требования. Она хитро улыбнулась. Алина закатила глаза и смачно так шлёпнула розоволосую по плечу. — Зай, хватит! Мы уже разговаривали на эту тему. Ира выставила руки вперёд, как бы защищаясь от возможного последующего потока нотаций, которые Алина очень любит читать по делу и без. — Всё-всё-всё, я молчу. Салтыкова на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями. И действительно, что она чувствует к этому человеку? Какие эмоции он у неё вызывает? Только ли плохие? Ведь для них с Юрой тоже вполне себе нормально перекидываться колкостями, грубо шутить, иногда даже обзываться… И всё было нормально, пока он не зачастил в актовый зал, где под его цепким взглядом девушка превращалась чуть ли не в статую, когда всё валится из рук и земля уходит из-под ног, пока не предложил этот тупой спор, пока не выиграл его, пока не… — Подумай хорошенько: после какого момента всё пошло по пизде? Вы ведь раньше нормально общались, всякую херню творили вместе. Что изменилось-то? …пока не начала рассматривать его как парня, а не как просто друга и одноклассника. — А-а-а-а, так вот оно что, — протянула Ирина. — Ёбано-отхлёбано, я-то думала, что-то серьёзное… А ты просто влюбилась походу. «Я это вслух сказала?..» Глаза по-дикому округлились. Нетнетнет… Вот она — та самая страшная правда, которую ей не хотелось признавать ни от себя, ни от кого-либо ещё. Как бы она ни отмахивалась, но, видимо, всё так и было — она влюбилась в своего знаменитого одноклассника с раздутым эго, за которым чуть ли не со всего света гоняются малолетние фанатки. Вау, класс. Собрала комбо, называется. Голова сама начала мотаться из стороны в сторону, а губы сложились в немое «нет». На её отчаяние Ира лишь бодро закивала, передавая лучи своей поддержки через невидимые флюиды. — Да-а-а уж… Тянет тебя на таких мудаков, как я, — она невесело усмехнулась. — Прям кого ни возьми, один хлеще другого. Может, тебе к психологу сходить? Проработать это дело, авось найдёшь себе нормального… кого-нибудь. Издевалась. Она откровенно измывалась над ней, даже не пытаясь скрыть своё злорадство. Без негатива, но всё же посмеяться Ире хотелось ой как сильно. Алина подскочила к ней и начала дубасить, куда руки доставали. — Ты, блять, нормальная, хватит на себя наговаривать! Идиотка! Помолчи лучше! По прокатился звонкий хохот, эхом отражаясь от молочных стен, ламината и зеркал. — Вместо того, чтобы ржать и издеваться надо мной, лучше бы помогла решить проблему с моей пластикой! — Окей, окей! Ха-ха, хорошо, только не бей больше, пожалуйста… — Как пойдёт, — Алина насупилась. — Ещё одна подобная шутка-прибаутка, и ты полетишь нахуй из моей жизни на до-о-олгое время, понятно? — Не скажу, что я «за», но давай сейчас просто начнём, иначе меня точно попрёт. — Всем привет. Дикие визги, а после них чудо с синими волосами запрыгнуло на Алину с разбега, отчего девушку нехило так припечатало к стене. Она зашипела не хуже змеи. — Ёб твою мать, Мира, мой позвоночник!.. Мирослава спрыгнула на пол, поправляя свой чёрно-белый бомбер и закидывая за спину гладкие, мягкие волосы. Её улыбка могла озарить весь Земной шар вместо солнца, не иначе. Она стояла и радостно смотрела на подругу, пока остальные девчонки неторопливо подходили к ним с другого конца зала, не выдержала и чмокнула Алину в щёку. — Я так рада тебя видеть! — Мы рады. Сзади неё показалась Арина, а потом и Ирэна с Айлин. Все пятеро крепко обнялись под общий хохот. — Я тоже очень рада вас видеть. — Как будто целую вечность не виделись, — тихонько прошелестела Ирэна, поправляя съехавшие с переносицы очки. — Ой, да ладно вам, прям целую вечность, — Айлин цокнула языком. «Вот уж кому-кому, а ей ни в чём не угодишь…» — Для нас — целую вечность, — твёрдо отчеканила Арина, вперившись в Айлин суровым взглядом. — Мы с Рэн-Рэн на танцы не ходим, в отличие от вас. — А после танцев, между прочим, жить не хочется! — понарошку захныкала Мира. — Уже, честно говоря, хочется уйти на заслуженный перерыв в виде новогодних каникул. — Ой, да какой там тяжело? — начала причитать Айлин. Все в кругу дружно закатили глаза. — Надо просто каждый день спортом заниматься, чтобы выдержка была хорошая, во-о-от. А на Новый год, кстати, я улетаю в Доминикану, завтра уже рейс… «Бла-бла-бла, я такая охуенная и пиздатая, посмотрите на меня, бла-бла-бла, я понтуюсь за счёт денег своих родителей…» Алина до сих пор не понимает, как за то время, что они с Айлин вместе ходят на танцы (а они познакомились ещё до появления Мирославы, между прочим), её так успело перекосоёбить, что она превратилась из вполне себе нормальной и адекватной девчонки в намалёванную фифу. И нет, дело не в крутых дорогих шмотках, которые и Алина тоже могла себе позволить, попросив у старшего брата; или в том, что Айлин красится по полной программе, ибо Алина тоже любила навести марафет, но просто не всегда это хотелось делать, да и морочиться с поиском подходящей косметики тоже; или в том, чтобы выглядеть в целом как взрослая и вся такая независимая, ведь практически все подростки стремятся к этому, в таком порыве нет ничего удивительного. Но всё-таки Айлин очень сильно изменилась, причём не в один момент и по щелчку пальцев, а постепенно. Разница заметна теперь только при сравнении той Айлин, которую Лина запомнила при знакомстве, и той, которую она знает сейчас. В принципе, по остальным тоже было видно, что они чувствовали эту разницу. — Ой, мне пора уже. Пока Алину ждали, уже полчаса прошло. Мне надо ехать собирать вещи… Правая бровь Арины недоверчиво взметнулась вверх. — То есть, получается, ты почти на весь месяц с родителями сваливаешь? — Ага. Ну ладно, не скучайте, всех люблю, всем пока! И, послав подружкам воздушный поцелуй, моментально скрылась за дверью. По залу разлетелся общий протяжный вздох. — Когда она успела стать такой невыносимой?.. — В душе не ебу, — буркнула Алина. — Реально, как будто её подменили… — Ой, я с такой же девчонкой с детства дружила, — Мирослава пренебрежительно махнула рукой. — Она моя одноклассница. Тоже вроде и гимнастка, и личиком прекрасна, и характер обычный был, без закидонов. Мальчики за ней бегали постоянно. А потом, видимо, переходный возраст ка-а-ак ëбнул, и всё, такая же пиздень стала, на сраной козе не подъедешь. — А. Ты про неё рассказывала как-то, — Рина кивнула. — За ней ещё пацаны после такого «волшебного» преображения бегать перестали. — Да, именно! — Мира щëлкнула пальцами. — Никто не любит выëбистых. И парней это тоже касается. — Всех это касается, — с ноткой грусти Алина приложила ладонь к щеке. — Всех, да не абсолютно всех, — фыркнула Арина, тряхнув своими тëмными короткими волосами. Остальные таинственно заулыбались. Ирэна с Мирой переглянулись. — Давай, колись, когда уже от Юрки бегать как от прокажëнного перестанешь? — Не то чтобы мы вас шипперили там и всё такое… — осторожно протянула Рэн-Рэн. — Просто мы за тебя волнуемся. Ты скоро окончательно свихнëшься с таким нестабильным графиком. — Ага, то есть, вы нас шипперите. Ирэна, поняв, что только что прокололась, открыла рот в немом вопросе и густо покраснела, но на помощь ей пришла бойкая Мирослава. — Не в этом сейчас дело! Просто тебе же и так тяжело, сама же жаловалась, как тебя везде напрягают… Зачем тебе лишняя загрузка? — К тому же, если он действительно тебе неинтересен или даже раздражает, ты можешь просто игнорировать его, а мы поможем, — вклинилась в разговор Арина. — Игнор лечит. Проверено. Алина слабо улыбнулась, несильно растянув уголки рта. Она действительно измучилась уже, и все это видят. Это невозможно скрывать. Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности, окружëнной любящими людьми. Ира, девочки, Кира, даже Витя с Юри… Все оказывают ей поддержку по чуть-чуть, каждый по-своему, по-уникальному, что не могло не растопить её побитое жизнью сердце. В их искренности она была уверена на все сто процентов. На глазах засверкали неогранëнными алмазами кристальные слëзы. — Девочки, я вас так люблю… Голос задрожал, словно прозрачные воды Мëртвого моря, в который кинули небольшой камушек. Её стойкость и твëрдость, с которыми она по жизни рвëт и мечет всё вокруг, точно так же заколебались. Подруги дружно умилились и заключили Лину в объятия. — Мы тебя тоже очень любим! Больше, чем этот нарцисс Юра. — Гора-а-аздо больше. — Ты заслуживаешь лучшего в этой жизни, и мы всегда готовы помочь тебе и друг другу, чтобы ни произошло. Она разрыдалась окончательно. Вот, чего ей так не хватало в этой жизни, — простой поддержки и понимания. Стабильности без лишних эмоциональных всплесков. Тепла, уюта. Нескончаемого позитива. Каждый из них давал что-то своë, и Алина подчерпывала у каждого понемногу, не забывая делиться необходимыми эмоциями и чувствами взамен. Чаши весов как можно чаще должны оставаться в одном положении — наравне друг с другом. Хоть где-то должна же быть стабильность в её жизни? Она закрыла дверь на ключ. Арина с Ирэной убежали на вокал, Мира унеслась в туалет перед приездом мамы. Алина накинула на себя пуховик, сверху рюкзак, встала напротив одного из зеркал в коридоре, чтобы красиво повязать красный шарф на шее и надеть шапку, как тут же её окликнул громкий мужской голос: — Лина! Сто лет тебя не видел! Алина слегка дëрнулась, потому что не любила громкие звуки, а потом расслабилась. Она развернулась к говорящему. Из зала с катком напротив к ней бежал Виктор, за ним плëлся изнурëнный тренировками Юри, еле-еле переплетая ногами. Мужчина с платиновыми волосами крепко обнял девушку, на что она сдержанно посмеялась. — Привет, Витя. Как жизнь? — Всё прекрасно! «Ходячий лучик солнца. Они с Мирой вполне себе могут посоревноваться за звание самого позитивного человека России». — Сегодня так продуктивно позанимались с Юри!.. А, кстати… — она обернулся. — Юри, ты там где? — Я з-з-здесь. Алина рассмеялась. Иностранный акцент в русском — это что-то с чем-то. «Наверное, иностранцам тоже смешно с нашего русского английского. Я бы точно смеялась! Хотя… я как раз-таки этим и занимаюсь. Стыд». — Твоё произношение с каждым разом всë лучше и лучше, Юри. Ты молодец! — С-спасибо… Японец был похож на милого зайчика, которого так хотелось тискать и никогда не отпускать. Но, зная, как сильно он обычно от этого смущается, Лина просто похлопала его по плечу. Юри поморщился. — Видимо, хорошо тебя сегодня Виктор погонял… Сам-то, поди, давно так не тренировался, м-м-м? Они одарили друг друга хитрыми взглядами. Даже говорить ничего не надо, всё и так понятно. — Я всё! Из-за квадратной колонны неожиданно вырулила Мира. Увидев подругу в компании мировых звëзд, она резко остановилась. — О! Юри, Виктор! Приятно с вами свидеться! — Взаимно, Мирочка! «В данный момент мы можем наблюдать за столкновением двух гигантских звëзд. Скоро нашей ничтожной планете наступит пи… — А где Юра? Мы должны ждать его тут? — японец покрутил головой в поисках коллеги по цеху. …ЗДЕЦ». — Рады были с вами встретиться, господа фигуристы, но нам пора, — деловито произнесла Лина, моментально хватая Мирославу за запястье. — Не болейте! — синеволосая бодро помахала парням рукой. — Всего вам хорошего! — Взаимно! — С-пасибо, Мира… — Ей богу, если мы сейчас с ним пересечëмся… — хмуро пробурчала под нос Алина, на ходу застëгивая пуховик. — Я не знаю, что будет. Мира громко и протяжно ахнула. Видимо, её голову посетила ошеломительная (но не факт, что гениальная) идея. — А я знаю, — она весело улыбнулась. — Запрыгивай мне на спину. — Чего?! — Дава-а-ай, — она слегка присела. — Доверься мне, будет весело. Мира хоть и малясь отбитая, но хуйни никогда не скажет. И уж тем более не сделает. Ну да, неловко иногда бывает с ней, чаще даже стыдно, но это только в моменте. Зато не соскучишься. — Но я не лëгкая… — Пф-ф-ф, я тоже, знаешь ли, не снежинка. Ну, и что? Я же тебя не на руках понесу, как принцесску, а на спине, как верного товарища, попавшего в беду. Алина фыркнула. — Ну, я бы не отказалась от того, чтобы меня понесли как принцесску… Хитрая Мирослава утробно загоготала, словно маленький гоблин, сверкнув глазами. — Ну, это уже не ко мне. Тяжëлая железная дверь распахнулась с ноги практически перед носом блондина, который без особого энтузиазма поднимался по ступенькам ко входу в Спортивный комплекс. От того, как он резко остановился на одной из скользких мраморных ступеней, он чуть не упал. Перед его носом пролетела огромная непропорциональная человеческая фигура, но, стоило ему проморгаться, как он разглядел в этой фигуре сразу две — громко орущую Мирославу, чьи синие волосы развевались на бегу от ветра, и сидящую на её спине Алину, улюлюкающую вместе с ней. Они бежали настолько быстро, что даже не заметили идущего мимо Плисецкого. — РАССТУПИ-И-ИСЬ, НАРОД ЧЕСТНОЙ! Я КРАДУ ЦЕННЫЙ ЭКСПОНАТ ИЗ ЭТОГО МУЗЕЯ НАИВНОГО ИСКУССТВА! Он смотрел, как их фигуры лавируют между другими людьми, отдаляясь от здания всё больше и больше, слушал, как громко хрустел снег под Мирославскими зимними полусапожками, даже когда их совместная фигура исчезла за чёрными прутьями забора, а смех ни на секунду не умолкал. Сердце болезненно кольнуло. Он стервозно развернулся к тяжёлой двери и с силой открыл её — так, что она врезалась с грохотом в стену. И в этот раз не получилось.