Comatose

— Это последняя, — багажник внедорожника с шумом захлопывается, — Пора ехать. На часах около полуночи, и лишь шум заведенного мотора заполняет ночную тишину. Фары ярко блестят в темноте, отражаясь на мокром, из-за недавнего дождя, асфальте. Все давным-давно спят в своих изысканных домишках, даже не зная, что больше не увидят своих звездных соседей. — Только вернусь за рюкзаком, — Робби делает пару шагов и оказывается внутри их небольшого домика, который теперь выглядит совсем безжизненно. Её рука тянется к полке, где совсем недавно стояли их совместные фотографии, и сгребает в карман пачку сигарет вместе с поддельными документами. Она окидывает взглядом диван, на котором они проводили свои бессонные ночи, а на рассвете пили горячий кофе, о чем свидетельствует тёмное пятно на журнальном столике. Подняв голову, Марго провожает взглядом лестницу, ведущую на второй этаж в их крошечную спальню, и погружается в воспоминания, но тяжёлый рюкзак на плече напоминает о том, что начинается новый этап её жизни. И она бежит к машине, где её ждёт Лето, громко хлопнув дверью. * * * В этом месте их не будут осуждать. Тут у каждого по десять грехов. — Шампанского всем! Толпа ликует, выкрикивая радостные возгласы, и наполняет свои животы всякой дрянью, запивая её сладким алкоголем. Ей нравится это внимание. Она хохочет во все горло, обхватив пилон, стоящий посреди зала и забравшись чуть ли не на самый верх. Волосы растрепаны, от помады не осталось и следа. Но кого это волнует? Джея. Джея, который сидит в самом дальнем углу весь вечер, даже не прикоснувшись к любимому виски. Он то и дело скрипит зубами, когда девчонка в очередной раз выкидывает какой-нибудь дурацкий номер, а сборище головорезов поддерживает её радостными воплями. Её мини-шорты набиты зелёными банкнотами, которые она любезно раздаёт направо и налево, не понимая, почему эти амбалы ей платят. За красивую улыбку? Нет, дело тут не в милосердии, а в упругой заднице. — Эй, детка, хочешь покататься на моем пони? — Здесь есть конюшня? — удивлённо восклицает Харлин, опустившись с "небес" на землю. Ловким движениея она поправляет задравшуюся майку и зализывает волосы за уши, точно примерная девочка. — Ещё какая, — мерзавец жадно ухмыляется, подавая девчонке руку, чтобы помочь той сойти с барной стойки, — Сама увидишь. — Супер! Идём! — Квинн радостно хлопает в ладоши, чуть ли не подпрыгивая от радости. Воображает себе ночную прогулку верхом на маленьком пони с золотистой гривой. Но все её метания разбиваются вдребезги от одно фразы: — Ты никуда не пойдёшь. — Что? — Мы уходим. — Но Джей! — Харли надувает губы, и как непослушный ребёнок топает ногой, — Я не хочу домой! Джеймс обещал прокатить меня на своём пони! — Заканчивай это цирк. Идём, — Джей-Джей хватает её за запястье, при чем так сильно, что раздаётся хруст, и девчонка невольно вскрикивает. Но ни Джеймс, ни остальные не собираются спасать принцессу из лап монстра. Он толкает её так сильно, что она впечатывается в противоположную стену спиной, и не дав ей опомнится, даёт звонку затрещину, из-за которой перед глазами все темнеет, а разум не сразу возвращается на место. — Блядское блядство! Какого черта ты там устроила? — рычит Джей, сжимая большим и указательным пальцами её маленькую челюсть, — Ты выставила себя какой-то шлюхой, Марго! — продолжая удерживать её, точно сломанную куклу, он небрежно вытягивает купюры из её нижнего белья и мгновенно превращает их в смятые комки, — Ты так упорно их зарабатывала, прижимаясь задницей к шесту, а злой папочка всё тебе испортил. Какая жалость, правда? — Харли пришлось "прижиматься задницей в шесту", чтобы оплатить твои счета, дорогой, — Робби чувствует, как по губам, прямиком из носа, течёт кровь — Так что советую тебе остановиться. * * * — Будешь скучать по дому? — Да, наверное. Всегда тяжело расставаться с прошлым, — зажав длинную травинку между зубов, отвечает Лето. Облака медленно плывут по лазурному небу, и ему тяжело сосредоточиться на чем-то, кроме них, и букашек, ползущих по рукам. — А твой брат? Теперь вы будете редко видеться. — Нам уже не пять лет. У него своя жизнь, у меня своя. Придётся к этому привыкнуть, — медленно проговаривает Джаред, прежде чем повернуться к своей возлюбленной, глаза которой, как он замечает, ничем не отличаются от цвета неба, — К тому же, теперь у меня есть ты. — Да, тебе повезло, ковбой, — улыбается Робби, накручивая на палец прядь его волос. Здесь, в Богом забыто месте, они наконец-то могут быть собой. Обычными людьми. Влюблённым. Она наконец-то может к нему прикоснуться, не боясь, что где-нибудь за углом стоит папарацци, — Природа тебе к лицу.  Здесь, в окружении полевых цветов, Лето кажется ей простым крестьянином. Белоснежная рубашка едва ли застегнута, а босые ноги щекочет зелёная трава. Да и кожа, в отличие от её, светлая-светлая, даже не смотря на то, что они уже третьи сутки живут под палящим солнцем. Была б её воля, она бы никогда в жизни не уходила отсюда, но припаркованный неподалёку автомобиль напоминал о том, что переезд продолжается. — А тебе очень идёт, когда на тебе нет одежды, — кожа покрывается мурашками, когда он находится так близко к ней. Горячее дыхание обжигает ухо, — Разве что, только серёжки. Марго игриво смеётся, но не смеет противоречить, когда его губы нежно касаются её загорелой шеи. Затем, не только шеи... * * * Они не разговаривают уже целую неделю. После произошедшего в клубе Квинн, а точнее Марго, даже не смотрит в его сторону, всякий раз, когда он оказывается рядом. Безразлично накладывает завтрак, обед и ужин, затем с таким же равнодушным видом скрывается в своей спальне, в которую ей тоже пришлось переехать, и укутавшись в мягкий плед, поддаётся эмоциям, не в силах больше держать все в себе. Она плачет до тех пор, пока на лице не появляются красные пятна, которые не сходят ещё в течение часа. Шмыгает носом, уткнувшись в подушку, и в конце концов засыпает, нащупав большим пальцем шрам на нижней губе. Теперь их новый дом стал казаться ещё более пустым без жизнерадостной Харлин, болтающей и хохочущей по всяким пустякам. Белые стены и потолки ещё напоминали ему о психиатрической больницы "Аркхем". Дорогая мебель, одежда, приборы — всё с блестящей поверхностью казалось бездушной дешёвкой. А вот "душа" их семейного очага старалась не выходить из своей комнаты лишний раз, лишь бы не столкнуться с ним. Хотя это было не так уж сложно, ведь он практически не появлялся дома. Ночью выполнял грязные делишки: торговал наркотиками, перевозил головорезов с места на место, участвовал в боях без правил. Одним словом делал всё, чтобы заработать хоть какие-то деньги и распрощаться с долгами раз и на всегда. А днем возвращался с большим количеством ссадин, которые, как он позже обнаружил, Квинн любезно обрабатывала, пока он без задних ног спал на диване в гостиной. И вот, однажды ночью, перед тем как  вновь уйти, он зашёл к ней в комнату. Слегка приоткрыв дверь, он протиснулся внутрь, стараясь издавать как можно меньше шума, и уселся напротив её кровати. Девчонка, как он думал, крепко спала, беззаботно прижимая к груди обезьянку, которую он ей когда-то подарил, и никак не могла заподозрить, что он "переступил черту". Затем он, едва касаясь золотистых волос, погладил её по макушке, точно маленького ребёнка, и прошептал что-то похожее на извинения, после чего исчез, оставив Квинн наедине со своими мыслями...  * * *