Музыка вдруг стихает отчего-то, образовавшейся тишиной давя; Юнги смотрит пронзительно, с лёгким презрением косясь на Тэхёна, а после двигает его в сторону грубо и садится напротив Чонгука, улыбаясь слащаво, потому что за соседним столиком следят. Тот подбирается весь, едва не поддаваясь внутренним инстинктам, буквально кричащим о том, что Тэхёна от этого человека нужно защитить, огородить, и устанавливает с ним связь зрительно, из-за вышедших из-под контроля эмоций излучая непроизвольно зло.
— Расслабься, — Юнги прячет умело усмешку за одолженным у младшего кофе, а после делает из стаканчика глоток. — Айщ, ты пьёшь всё такой же приторный. Отвратительно, — морщится, скребя зубами по языку в попытке избавиться от мерзкого пряного послевкусия, и смотрит открыто на Тэхёна – с нескрываемой ненавистью.
Тэ сжимается под этим взглядом в комочек без возможности дать отпор. Отводит глаза, потому что внутри чувство вины вперемешку со страхом разрастается, и дёргает плечами нервно, когда со стороны снова давят, едва не напрямую говоря, что ему стоит уйти. С лёгким напряжением мужчина замечает исходившее от Юнги ненавязчивое предостережение; Чонгук его замечает тоже, хмурясь, и берёт Тэхёна за руку, сжимая крепко кисть.
— Он никуда не уйдёт.
— Да пожалуйста, — Мин улыбается натянуто и приподнимает руки в примиряющем жесте. — Я просто хотел попросить его сходить за напитками, и только. Без обид, но твой кофе действительно отвратительный, я такой не пью.
Чонгук вздыхает и подпирает голову ладонью, расслабляясь чуть.
— Я помню.
—
О?
Чону это «о» и отблеск гнева в глазах напротив не нравится до хруста пальцев под столом, однако вида он не подаёт, стоически сохраняя спокойствие. А после смотрит на Тэхёна, такого откровенно загнанного, и чувствует, как самоконтроль трещит по шву; парень собственным коленом касается его и улыбается приободряюще, надеясь, Тэ знает, что в любой момент они могут уйти.
в обиду он не даст его ни за что.
— Ходили слухи, что ты потерял память, — Юнги болтает кофе в стаканчике скучающе, лениво наблюдая, как он ударяется о стенки, разбрызгиваясь. — Я волновался, ходил в больницу, чтобы тебя проведать, но меня почему-то не пускали. После раза четвёртого пытаться я перестал, — снова делает глоток неосознанно, бесконечно жалея тут же. — А недавно узнал, что тебя выписали. Решил прийти сюда, потому что именно здесь ты обычно ошиваешься. Удивился только, что не играешь.
Чонгук поджимает губы и щурит глаза, потому что верится слабо. С Юнги они перестали общаться уже давно, расставшись в крупной ссоре (причину которой Чон не помнит до сих пор). Тэхён ёрзает на месте и явно хочет Мину что-то сказать, однако все слова ещё несказанными разбиваются о стену исходящего в его сторону равнодушия, отчего мужчина никнет лишь сильнее и теребит отросшие пряди в руках.
— Я куплю нам чего-нибудь, — Чонгук вздыхает тяжело и поднимается, красноречиво смотря на Тэхёна. — Тэ? Не хочешь… выбрать?
У Кима от этого «Тэ» мурашки по всему телу и рябь в глазах, однако он мотает головой отрицательно, заверяя взглядом, что всё в порядке. Чонгук щурится в сомнении, решив, что краем глаза будет следить за ними всё равно, а после стонет отчаянно, глядя на очередь.
— Юнги, послушай, — начинает было Тэхён как только Чон скрывается за поворотом, но внезапно получает в ответ взгляд настолько злой, что замолкает сразу же.
— Нет, это ты послушай, — рычит Мин, сжимая кулаки в ярости. — Не смей больше вставать у нас на пути. Вставать
у него на пути. Сейчас заключить контракт с нами – его единственная возможность вернуться в сферу так скоро после полугодового перерыва. Знаешь, что означают шесть месяцев без выпуска новых треков? Потерю фанатов, потерю заказов, а вследствие – потерю веры в самого себя. Мы поможем Чонгуку не растеряться, поможем вернуться, потому что уважаем. А чем поможешь ему ты? Кроме жалкой любви у тебя и нет ничего, — Тэхён вздрагивает на этих словах; он внезапно остро чувствует окутавший сознание страх, нарастающую злость и откровенно нежелание сдерживать себя и дальше. — Ты перекрыл все пути назад, когда ушёл с ведения бизнеса, так и не доучившись до конца. Что ты своими дрянными рисунками можешь дать ему? Что можешь дать ими себе? Я же смогу дать Чонгуку всё, как дал тогда, когда он только начинал учиться в музыкальном.
У Тэхёна дыхание перехватывает от ярости вперемешку с испугом и растерянностью. Он смотрит не моргая на свой кофе, к которому так и не притронулся совсем, и хочет отчаянно выплеснуть его в лицо Юнги.
потому что внутри всё на пределе кипит.
— Не присваивай то, что было в музыкальном, к своим заслугам, — шипит рассерженно, в подобии ухмылки губы кривя. — Ты понятия не имеешь, что было до и после колледжа вне его стен, поэтому держи язык за зубами, будь добр. И тогда, при первом твоём предложении, я никак не влиял на Чонгука – решение принимал он сам. Наверное, он не доверял тебе достаточно, чтобы согласиться, и, возможно…
— Закрой. свой. поганый. рот, — Юнги сверкает глазами молнии, подрываясь с места и с силой сминая опустевший стаканчик в руках.
Тэхён смотрит растерянно на впитывающийся в одежду кофе, остатки которого стекают по рукам; мокрая чёлка лезет в глаза отвратительно, слезя, и сладкая кожа чешется неимоверно. Внутри вдруг так пусто становится и хочется сбежать поскорее, скрыться от чужих насмехающихся глаз, но получается лишь сжаться снова от бессилия.
признать поражение.
Чонгук замечает их конфликт слишком поздно. Он срывается было с места, но кассир ловко перехватывает и за руку тянет на себя, требуя оплатить заказ. Парень бурчит себе под нос что-то нервно, потому что в дрожащих руках карточка бесконечно долго вставляется, а сознание так не вовремя решило забыть пароль.
— Не смей обижать моего Тэ-Тэ! — рядом с Тэхёном внезапно парнишка возникает, рыча. Хватает стоящий перед Кимом кофе и обливает Юнги в ответ, с извращённым удовлетворением следя, как тот бесится немо и шепчет под нос проклятия, топая от досады за испорченную одежду. Брендовую, между прочим!
— Чимин… — выдыхает Тэ в неверии и тянется к другу, но тот перехватывает его руки и опускает мягко, занятый сейчас совершенно другим. Собственные кулаки сжимаются до побелевших костяшек, готовясь к драке; Ким цепляется за это и хочет вмешаться, но решимость и гнев, исходящие от Пака, давят, сводят все попытки на нет.
— Выйдем?! — рычит Юнги, стягивая толстовку и бросая прямо на пол. Облитое лицо горит сильно, а ладони чешутся в желании выпустить пар.
Это рыжее недоразумение позволило себе слишком много;
Юнги позволил ему слишком много, не уследив.
— Выйдем, — кивает Чимин подтверждающее, скаля клыки. Тэхён вздрагивает от этого, не веря, потому что раньше друга
таким не видел никогда.
— Довольно, — властно произносит мужчина со стороны, обращая на себя внимание. — Прошу прощения за позднее появление, я заигрался. Юнги, — грозный взгляд сверху, от которого Мин напрягается сильнее и рычит громче. — Прошу, без разборок в моём присутствии.
Юнги косится зло на широкую ладонь на своём плече, хочет стряхнуть её небрежно, но чувствующееся давление слишком сильно и явно не сулит ничего хорошего в случае сопротивления.
Тэ, пользуясь моментом, хватается за руку Пака и с силой тащит на себя, смотря снизу бесконечно умоляюще и шепча едва слышно «пожалуйста, не надо». Тот сжимает губы сильнее и переводит взгляд с Юнги на него, чувствуя внезапный прилив тоски и нужды в разговоре прямо сейчас.
— Ладно, ладно, — Мин таки скидывает руку со своего плеча и, развернувшись резко, уходит, не сказав ничего на прощание даже.
— Прошу простить, у Юнги проблемы с контролем эмоций – сказывается постоянный стресс и бессонница, — после следует тяжёлый вздох и интенсивное потирание висков. — Я бы рад остаться, но мне нужно идти за ним, пока дел не натворил. Чонгук.
— Намджун, — Чон кивает в ответ приветственно, сжимая поднос в руках сильнее. — Ничего, иди. Уверен, мы ещё увидимся.
Намджун улыбается, показывая очаровательные ямочки – и Чимин думает, что наверняка он полная противная Юнги, потому что человек с ними заранее не может быть плохим. Тэхён пожимает слабо протянутую руку и, как только Ким скрывается за дверью, тянет резко Чимина на себя, заключая в объятья. И плевать, что на них сейчас смотрит всё кафе; всё равно, если тыкают пальцем.
— Я скучал, — шепчет, зарываясь носом в рыжие пряди.
— Я тоже, — улыбается Пак в ответ, сжимая друга так же, если не сильнее.
— Тэхён, всё в порядке? – Чонгук буквально бросает заказ на стол, едва не разливая кофе, и тянется к Тэ, бережно касаясь лица салфетками. Бумага окрашивается сразу же в мерзкий коричневый, а в нос ударяет приторный шоколадный аромат.
злит.
— Всё хорошо, — кивает Тэ подтверждающе, улыбаясь чуть, а после снова обращает всё своё внимание на Чимина. — Спасибо, что заступился за меня, но не стоило, правда. Ох, прости, я ведь грязный весь, — опомнившись, мужчина пытается друга от себя отлепить, но тот мотает головой отрицательно и льнёт только ближе.
— Да нормально, всё равно сегодня стираться собирался. Может, даже у тебя. Одолжишь мне одежду, Тэ-Тэ?
Тэхён, улыбаясь широко, едва не сияет. Чонгук хлопает себя по щекам слегка, потому что, Господи, это всего лишь Чимин, всего лишь его лучший друг; они всего лишь соулмейты, проводящие практически всё своё свободное время вместе. И ревновать тут абсолютно не к кому.
чёрт.
* * *
— Ты что творишь?! — Намджун прижимает Юнги к стене в первом попавшемся переулке. Натягивает ему на лицо скинутую маску и суёт голову в капюшон, потому что светиться им сейчас нежелательно. — Какого устроил в кафе чёртово представление? За тобой наблюдали, и ты знал это. Айщ! — взрывается, пиная мусорный бак. Юнги вжимает в стену и скалит клыки по-тихому, потому что перечить Намджуну – тем более, такому Намджуну, нельзя. — Ты должен был найти общий язык. С Тэхёном – тоже, потому что он имеет власть над Чонгуком. И что будешь делать теперь, когда упустил шанс с ними обоими?
Мужчина трёт лицо устало, поднимая голову к небу в тщетной попытке успокоиться. Юнги сопит зло в сторонке, стыдливо опустив взгляд; он и правда крупно облажался – сам прекрасно знает об этом, но вслух не признаёт.
— Ты не должен был вмешиваться.
— И что было бы тогда? — Ким разворачивается к нему резко, хмурится. — Ты бы наверняка не подрался бы с тем мальчишкой, а после точно не получил бы выговор из-за утренних статей, где крупным планом твоё раскрашенное лицо и громкий заголовок на первой странице, – так, хочешь сказать?
— Я бы справился! — Юнги срывается на крик, потому что достало. Достало слушать нотации, достало пресмыкаться – ведь Намджун выше, властнее, сильнее, достало отступать.
— Нет, ты бы не справился, — отвечает мужчина холодно прежде, чем сесть в машину и уехать, не обернувшись даже.
Юнги смотрит ему вслед долго, а после стирает костяшки о бетонные стены, сбивает колени об асфальт и едва отмазывается от полиции. Менеджер смотрит на него хмуро, но не говорит ничего, потому что синяки на рёбрах не сошли ещё с прошлого раза.
— Нарой мне информации о том рыжем уродце. Его Чимином зовут, кажется.
* * *
Чимин смеётся громко над очередной собственной шуткой и подушкой бьёт Тэхёна по лицу, на что тот отвечает сразу тем же, подскакивая с места и объявляя официально перьевую войну. Чонгук улыбается напряжённо и смотрит косо на Хосока, который жмётся в угол кресла загнанно и хмуро оглядывается по сторонам. Приглашён на их вечеринку он был по настойчивой просьбе Чимина, потому что те виделись в последний раз давно и не танцевали вместе с самого его уезда; Тэхён против не был, поэтому Чонгуку пришлось уступить, хотя видеть кого-то в их с Тэ квартире не хотелось абсолютно.
Горло раздирало предчувствие чего-то необратимого, но всё, что Чон мог сделать сейчас – следить, чтобы никто не делал в сторону Тэхёна лишних движение.
— Хосок-а, Чонгук-а, давайте к нам! — произносит Чимин между смехом, кидая в друзей попавшиеся под руку игрушки.
Хосок задумчиво сжимает в руках плюшевого кролика и встречается внезапно со взглядом Чонгука, что до хруста сжимает в собственных единорога.
— Слушай, — начинает Чон тихо, чтобы слышал только он. — Без понятия, за что ты на меня взъелся, но если это касается Тэхёна, то всё беспочвенно. Я, как он и говорил, только проведывал его иногда, пока ты был в коме, чтобы с ума не сошёл совсем. Ведь больше некому было, — последние слова произносит едва слышно, смотря в пол. Сердце сжимается от болезненных воспоминания о почти мёртвом мальчишке, которого Хосок видел каждый раз по приходу сюда – и не понятно, как держался тогда, так и не заплакав ни разу.
— Я рад, что было, кому его поддержать, пусть я зол, что это был ты, — Чонгук трёт виски устало, потому что не знает совсем, отчего испытывает к Хосоку столь негативные чувства. И вроде знакомы давно, испытывали друг друга в различных ситуациях бесконечно долго, но что-то внутри отчаянно воет о том, что Чон сейчас не друг вовсе и настроен положительно вряд ли.
Хосок улыбается виновато и нервно теребит рукава. Ему с Тэхёном поговорить нужно срочно, потому что самолёт через несколько часов улетает и билет в заднем кармане словно прожигает сквозь, только вот как это сделать не знает, ведь его словно пёс Чонгук оберегает, не сводя глаз. Чимин не отходит тоже, хотя с ним легче будет, если объяснить.
Чона вдруг Тэхён забирает, потянув на себя за руку – так вовремя. К Хосоку идёт Чимин, наверняка чтобы сделать то же самое, только он мотает головой отрицательно и хлопает по подлокотнику. Пак садится рядом и с лёгкой улыбкой наблюдает, как его друг побеждает Чонгука в сухую, не дав и шанса.
— Спасибо, что присмотрел за ним. Ты был единственным, кому я мог доверить это, — улыбается и ерошит Чона по голове, натыкаясь после на грустный взгляд. — Что случилось? — следит за ним, упираясь в Тэхёна. — Тэ-Тэ? Погоди, только не говори мне, что…
— Прости, Чимин…
—… ты влюбился в него?..
— Мне жаль, правда.
Чимин слушает просьбу Хосока внимательно, сомневаясь долго – на деле зная с самого начала, что на уступку пойдёт всё равно. Про приглашение в другую страну и отлёт через несколько часов он не знал ничего, но о так и не исполненном танце не жалеет, зная прекрасно, что когда-нибудь они встретятся вновь. На международном баттле даже, может.
— Не делай глупостей, Хосок-а. Помни: никто не смеет обижать моего Тэ-Тэ. Загрызу ведь, — и скалится прежде, чем увести Чонгука в магазин под предлогом отсутствующих денег и откровенно испортившегося вкуса касательно корейских сладостей.
На улице почти ночь уже; холодный воздух пробирает до костей, и Чимин кутается сильнее в своей лёгкой ветровке, что пропитана до сих пор кофе. Чонгук косится на него и вздыхает тяжело, накидывая на хрупкие с виду плечи свою джинсовку – ему, на самом деле, и в толстовке хорошо.
— Позволь спросить, — начинает, выдыхая облачко пара, когда они стоят на светофоре. — Как ты оказался рядом с Тэхёном так вовремя? Явно не совпадение.
Чимин молчит некоторое время. Смотрит вниз, но не видит ничего, спотыкаясь буквально о каждый камешек. А после, набрав корзину сладостей, – когда Чонгук почти забывает о своём вопросе, отвлёкшись на внутренние тревоги, говорит:
— Я приехал несколько недель назад. Ходил около вашего дома первое время, но зайти не решался, потому что стыдно до сих пор, что не мог Тэ в его самое трудное время поддержать. Звонки не в счёт, — вздыхает, вываливая продукты на кассу. — Потом узнал, что он вернулся в кафе, и начал ходить туда каждый день. Видел его, ужасался его состоянию, но помочь не мог, ведь на глаза не мог показываться тоже. Мог только просить прохожих купить больше, чтобы увеличить процент от выручки. А потом вдруг появился тот хмырь. Я не смог удержаться, да и права на это не имел. Я всё ещё надеюсь, что Тэ-Тэ не спросит об этом, потому что я расплачусь. Пусть он знает, что у меня попросту не было возможности приехать, пусть не винит меня вовсе – я виню себя сам. Ведь какие лучшие друзья так поступают?..
Чонгук молчит, не зная, что сказать. Лишь кладёт ладонь на чиминово плечо и сжимает приободряюще.
«— Всё хорошо, хён. Он не в обиде на тебя, правда».
Хосок вздыхает и поднимается, медля и ускоряясь одновременно на каждом шагу. Ладони начинают потеть от волнения, когда он не находит Тэхёна ни в одной из ближайших комнат, а после едва уворачивается от несущегося на него компьютерного кресла, давя смешинку внутри, потому что разговор назревает серьёзный. Чон ловит его за подлокотники, останавливает и поворачивает на себя, теряя всю стойкость внезапно от светлого взгляда напротив.
— А где Кукки и Минни? — Тэхён оглядывается, ища их, но замирает, натыкаясь на глаза напротив. Тёмные такие, нечитаемые, отчего бросает в дрожь.
— Нам надо поговорить, — произносит Хосок на выдохе, нервничая неимоверно. Но отступать поздно уже, потому что после жалеть будет, упустив шанс.
— Да, конечно, давай, — Ким ёжится непроизвольно, испытывая вдруг дискомфорт, которого раньше в присутствии Чона не было. — О чём?
— Ну, я хотел попрощаться, вроде как? За последние месяцы мы сблизились, поэтому я решил, что тебе стоит рассказать, — мужчина отталкивается от кресла, в которое цеплялся до сих пор; мысли путаются, и под испытывающим тэхёновым взглядом Хосок больше не может выдать ничего. Он косится нервно на наручные часы и собирает себя внутренне, потому что до вылета осталось меньше двух часов. — Мне предложили вакансию личного хореографа у одной из начинающих групп за границей. Самолёт сегодня в одиннадцать. Не знаю, когда вернусь.
— Но почему ты не сказал раньше?! — Тэ вскакивает со своего места мгновенно, выглядя взволнованно. Хосок улыбается, потому что это мило.
Тэхён милый. — Я рад за тебя, очень, но почему именно сейчас? Почему в последний момент? Господи, тебе, наверное, нужно собираться, попрощаться с родными, а мы тут отнимаем у тебя время…
— Эй, не нервничай, ладно? — Чон хватает мечущегося друга за руку, останавливая. Улыбается расслабленно и гладит нежно по плечу, успокаивая. — Я решил, что проведу оставшееся время здесь, с вами. Вещи давно собраны и прощания уже сказаны, так что беспокоиться не о чем.
Повисает неловкая тишина, потому что Тэхён не может придумать, что сказать, ведь Хосок выглядит так, будто не хочет ничего слышать. Лишь продолжает тихо гладить по плечу, словно это единственное, чего он сейчас желает.
— Это будет звучать жестоко и эгоистично, но знаешь… я рад, что Чимин тогда был за границей и что попросил присмотреть за тобой именно меня.
Чон скользит вниз по чужой руке и переплетает собственные пальцы с кимовыми, получая волны недоумения в ответ, а после тянет мужчину на себя, прижимая близко. Утыкается носом в шею и вдыхает его запах шумно, посылая по хрупкому телу табуны мурашек. Сложно сказать, что приятных, но и неприятными их не назвать. Тэхён упирается в чужую грудь и пытается оттолкнуть робко; Хосок и не держит, на самом деле, потому что так будет неправильно, подло и пошло.
ведь Тэ принадлежит и всегда принадлежал не ему.
но чем он хуже?..
— Хосок… — Ким ёрзает и пытается вырваться сильнее, но Чон внезапно хватку ожесточает и тянет к себе ближе. — Что ты делаешь?..
пожалуйста, в первый и последний раз…
— Признаюсь в чувствах напоследок. Чтобы оставить их здесь, а не увезти с собой, — Чон утыкается губами в бледную шею и ведёт выше, оставляя невесомый поцелуй за ушком, — чтобы не сожалеть о несказанном, — впивается пальцами в чужие бёдра, борясь на пределе с невесть откуда взявшейся злостью, —
чтобы я смог остаться в спокойствии… пожалуйста, сопротивляйся, — шепчет, накрывает чужие губы своими.
