***
Нэта Альви они заметили на сразу. Дафна и Арий почти весь вечер простояли вот так в обнимку, больше не обращая внимания ни на ярмарку, ни на то, что происходило внутри стен цитадели. К ночи всегда становилось намного холоднее, поэтому они приняли решение не отрываться друг от друга, и Арий из своих объятий Дафну больше не выпустил, желая, чтобы время замедлилось или же вообще остановилось. Они стояли, укрываемые тьмой стен, потому что ближайший факел был на достаточно далеком от них расстоянии, чтобы свет от него не задевал их. Эйнсворт негромко переговаривалась с Арием, несколько раз успев подумать о том, что, если Марк и Кларенс в какой-то момент решили найти ее на ярмарке, искать бы им пришлось очень и очень долго и безрезультатно. И только когда Арий решил еще раз прикоснуться к губам Дафны, которая закрыла глаза, подняв голову и ожидая поцелуя, что-то за ее спиной привлекло его внимание. — Что-то не так? — уточнила Дафна, открывая глаза. — Там… Нэт, кажется. Девушка удивленно вскинула бровью, проследив за заинтересованными глазами Ария, и обернулась, посмотрев в ту же сторону. Неподалеку в свете факела действительно стоял Нэт Альви. Было непонятно, как долго он там стоял и видел ли он Дафну с Арием, но сейчас он довольно отстраненно и спокойно наблюдал за тем, что происходило внизу, в цитадели, совсем не двигаясь с места. Он стоял, сложив руки на каменном ограждении, нагнувшись вперед и положив на них свой подбородок, но его светлые волосы были зачесаны назад, поэтому Дафна с Арием хорошо видели его лицо. И что-то в его лице показалось Эйнсворт странным, даже каким-то чужим. — Он выглядит таким серьезным, — негромко произнесла она, глядя на спокойное и даже какое-то строгое выражение лица Нэта. Его брови были слегка сдвинуты к переносице, глаза были неподвижными и какими-то задумчивыми, полуприкрытыми, челюсть плотно сжата, а нижняя губа немного поджата или же прикушена — точно не было видно. Дафне показалось это странным, потому что она никогда не видела его таким, пускай и знала правду о нем и его прошлом. Всегда улыбающийся, громкий, и сияющий Нэт сейчас казался ей невероятно печальным, хотя он, казалось бы, просто был спокоен и расслаблен. — Он всегда такой, когда один. Дафна обернулась, удивленно посмотрев Арию в глаза, и тот кивнул, подтверждая, что ей не послышалось. — Я часто его таким вижу, когда он не с вами и когда он уверен, что его никто не видит, — продолжил он. — Думаешь, он всегда себя так чувствует? — Не знаю, — честно ответил Арий, выпуская Дафну из своих объятий.- Надеюсь, что нет. — В его истории есть что-то, чего я упорно не понимаю…- призналась девушка, задумчиво глядя на рыцаря, что состоял с ней в Ордене и к которому она за это короткое время успела очень привыкнуть. — Да, и я тоже. — Марк также это заметил, — Дафна снова посмотрела на Ария, удивляясь тому, что он чувствовал себя так же. И ей почему-то и без пояснений казалось, что они говорили об одном и том же. — Но неправильно было бы спрашивать его об этом, верно? — Хочешь проверить? — предложил Арий, отрывая наконец свой взгляд от Альви и вопросительно заглянув Дафне в глаза. Девушка поморщилась, обняв себя руками. — Сейчас? — неуверенно произнесла она, поведя плечом, пока Арий снимал с себя мантию, чтобы ненавязчиво укрыть ей ее плечи.- Разве мы не должны оставить его одного? Или… — Или нет, — Арий внимательно посмотрел на девушку, которую на самом деле немного поражала его уверенность, но отчего-то ей и самой не очень хотелось сейчас уходить и оставлять здесь Нэта одного. Гамильтону же казалось, что Альви столько времени был один, что успел забыть, какого это — быть рядом с кем-то. Ему катастрофически не хватало людей, они были нужны ему, как воздух, но Арий чувствовал, что даже сам Нэт не знал об этой своей нужде, и из-за этого закрывался, ощущая слишком много эмоций сразу рядом с кем-то и в итоге не понимая, что с ним происходило. Арий был уверен, что, учитывая все то, что произошло с Альви, ему не хотелось быть одному, возможно, он даже боялся этого, и именно так он себя и наказывал за совершенные «проступки». На первый взгляд Нэт казался довольно легкомысленным, но на самом деле он был даже слишком жесток к себе, по мнению Гамильтона. Арий и Дафна подошли к Нэту довольно тихо и как бы невзначай встали по обе стороны от него, нарочито сделав свое присутствие заметным. Альви дернулся от неожиданности и выпрямился, увидев рядом с собой высокого Ария, с которым, как и Эйнсворт, не мог сравниться ростом, а затем и Дафну, на которую он непонимающе посмотрел, быстро проморгавшись. Его серьезность и строгость на лице разрушилась буквально за секунду, его губы растянулись в слабой, но искренней улыбке, а глаза немного сузились, перестав быть такими задумчивыми и пустыми, и это было даже поразительно — как в один момент он стал выглядеть совершенно по-другому, будучи полностью уверенным, что «другого» его никто не видел несколько мгновений назад. — Вы не могли подкрасться еще тише? — спросил, хмыкнув, он, окончательно выпрямляя спину и облокачиваясь на ограждение. — В следующий раз так и сделаем, — пообещала Дафна, тоже невольно улыбнувшись.- Мы не хотели напугать, ты просто был так увлечен, что не слышал наших шагов. — Вы давно здесь? — Нэт снова посмотрел вниз, на рыцарей во главе с отцом Ария, которые стояли рядом с телами, что-то негромко выясняя. Арий переглянулся с Дафной, и та прикусила губу, поправив на плече его мантию. — Нет, мы только поднялись, — ответил он за нее, убеждаясь, что Альви совсем не замечал их все это время. — Я думала, ты придешь на ярмарку позже, — склонив голову к плечу, проговорила Эйнсворт. Альви коротко кивнул, перемнувшись с ноги на ногу. — Я был там только что, но недолго. Кажется, Сарджент заставил Кларенса выпить, потому что он постоянно шутил над этим, и выглядели они так, будто утром вовсе не ссорились из-за того, что Сарджент куда-то дел его четки. Они отчего-то были уверены, что ты со мной, кстати. Повсюду искали тебя. — Их очередь, — немного фыркнула девушка, и Альви непонимающе перевел на нее глаза. — Что? — Да так…- отмахнулась она, прислонившись боком к ограждению и складывая руки на груди. Она повернулась лицом к Нэту и медленно осматривала его профиль, такой безмятежный и спокойный. Его лицо освещало светло-оранжевое тепло от горящего факела, отчего его кожа не казалась настолько бледной, какой на самом деле была. Огонь отражался в его глазах и путешествовал по его зачесанным назад волосам, и он выглядел красиво и загадочно. Эта ночь со всеми ее красками была ему к лицу.- Ты тоже сбежал сюда от шума? — спросила Дафна, выгнув свою бровь. — Наверное. Просто сегодня очень красивая ночь. На небе ни одного облака, а отсюда лучше видно, — проговорил Нэт, подняв голову и посмотрев яркий месяц и окружающие его звезды. Дафна и Арий сделали то же самое, с каким-то удивлением для себя обнаружив, что Нэт был прав, и эта ночь действительно была необычайно красивой и совсем не темной. Небо было чистым, звезды яркими, а месяц большим и переливающимся. Из-за пасмурной погоды, которая была в Новом Эралеоне обычным делом, такое редко можно было заметить. — Нэт, ты уже полтора месяца в Карлие, если не больше. Поэтому я наконец могу спросить тебя. Как тебе здесь? — поинтересовался Арий, опуская взгляд на Альви, улыбка на лице которого не дрогнула, в отличие от его взгляда, который стал невероятно задумчивым. — Потрясающе, — проговорил он. Он опустил голову и, глядя на свои пальцы, вдруг улыбнулся шире, но Арий заметил, что его губы были напряжены, как если бы ему было неловко и хотелось скрыть эту улыбку. Он говорил совершенно искренне, как и улыбался сейчас. И он будто чувствовал, что не должен был так сильно радоваться, пытаясь это скрыть.- Здесь я понял, что не ошибся, захотев вступить в Орден. Я никогда не чувствовал большей принадлежности к чему-то. Никогда не чувствовал себя таким…нужным, что ли? Не знаю. Нэт ни на кого не смотрел, когда говорил это. Он будто признавался в чем-то сокровенном, хотя он не говорил ничего секретного и важного. Это ведь был ответ на очень простой вопрос, и он не понимал, почему почувствовал себя так странно, произнеся его. Он чувствовал на себе внимательный взгляд Ария и слышал, как Дафна резко и тихо выдохнула, по одного этому выдохну поняв, что она, вероятно, просто улыбнулась сейчас. И эта улыбка, и этот вздох каким-то образом говорили Нэту: «Да, ты прав, мы нуждаемся в тебе». — Никогда? — уточнил Арий, приподняв бровь.- Ни разу в жизни? — Ну…долгое время, — помедлив немного, ответил Нэт, осознавая, как странно это сейчас звучало. А еще он знал, что это наталкивало на вопросы. — Что-то произошло? — логично спросил Гамильтон, на что Нэт лишь замялся, скривив губы. По нему было видно, что он хотел что-то сказать или же отмахнуться, но в последний момент будто передумал, из-за чего между ними тремя воцарилось неловкое молчание. Арий попытался его разрушить и одновременно с этим забрать у Альви причину переживать. — Нэт, мы знаем твою историю. Можешь больше это не скрывать, — сказал он, разворачиваясь и прислоняясь к ограждению спиной. Блондин поднял на него голову, слегка шокировано посмотрев ему в глаза. Он, конечно, заметил, что главнокомандующий с самого начала относился к нему довольно хорошо и даже заботился о нем в первые недели, когда Нэт еще не успел никого узнать, но ему казалось, что это было оттого, что Арий был известен своей открытостью и добродушием, потому что всю строгость и серьезность в армии забрал тебе его близкий друг, Тео Кордейл. Он и не предполагал, что все это время Арий знал о его прошлом. — Знаете? Арий усмехнулся. — Мы должны изучать прошлое всех, кто появляется в цитадели. Тем более, ты хотел вступить в Орден, а это было уже серьезно. Мои люди всегда собирают информацию о прошлом людей с такими намерениями. — Ты тоже?..- обернувшись, уточнил Нэт у Дафны. Все же, это было логично, пускай он все равно почему-то не ожидал этого. Наверное, он бы даже не смог приблизиться к цитадели, если бы Арий ничего о нем не знал, не то что жить в ней. — Да, Арий рассказал мне, чтобы рассеять мои сомнения. — Значит, и Кларенс с Сарджентом тоже знают? Дафна услышала по его голосу, что он действительно переживал об этом, да и дрогнувшая слабая улыбка, повисшая на его лице, была достаточно красноречивой. — Нет. Точнее, Марк — да, я ему рассказала, — признала Эйнсворт, виновато пожав плечами.- Но только недавно, после того, как он принял решение позволить тебе вступить в Орден. Альви это ее решение удивило. — Почему? — Я хотела, чтобы он принял тебя за то, какой ты, а не за то, что ты сделал для Кларенса в прошлом. Я хотела, чтобы он составлю свое мнение о тебе, ничего о тебе не зная, и видя только ту сторону, которую ты ему показываешь, — объяснила девушка, поправив рукой волосы, которые поднял ветер.- И рассказала я ему об этом, чтобы укрепить его мнение, а не заставить его принять тебя. Но мы до сих пор ничего не сказали Кларенсу. — Вот как…вы все знали, — после недолгой паузы хмыкнут Альви, выпрямляясь и кладя ладони на ограждение, будто бы собираясь опереться, чтобы залезть на него.- Значит, вы догадывались о моих мотивах. — Предполагаю, что да. Ты пришел в Карлий, чтобы использовать свои навыки и искупить «грехи». Посвятить свою жизнь Настоятелю и высшей, благой цели, — высказал предположение (в котором, на самом деле, был уверен) Арий. — Ты считал, что больше тебе нечего было делать со своей жизнью?..- с неким вопросом в голосе очень аккуратно и сопереживающе дополнила предположение Ария Дафна, заглянув в лицо Нэта, который снова смотрел куда-то вперед, но не на что-то конкретно, просто избегая столкновение их взглядов. И он все еще улыбался. Пускай и не так очевидно, но улыбка все еще украшала его лицо. — Верно, — усмехнувшись, подтвердил их слова Нэт.- Я чувствовал себя никчемным, когда предал свою семью и не смог их спасти. Поэтому эта возможность быть в Ордене так важна для меня. Это все, что у меня есть. — Я хочу задать тебе вопрос, который может показаться провокационным, но я действительно кое-чего не понимаю, — произнес Арий, пока Дафна не отрывала свой заинтересованный взгляд от Нэта, который вопросительно выгнув бровь, услышав слова Гамильтона.- Почему ты тогда выбрал Кларенса, а не свою семью? Можешь не отвечать, если не захочешь. — Я отвечу, — с улыбкой, похожей на вымученную усмешку, практически сразу произнес Нэт. Похоже, он и сам понимал, что его поступки в прошлом вызывали вопросы. Дафна не стала ему говорить, что больше всех этим вопросом задавался Марк, который никак не мог понять прошлых мотивов Альви. Он верил Нэту, но все еще не понимал, что заставило человека, выросшего так далеко от Карлия и ни разу не встречавшегося с Настоятелем, поступить так, как поступил он. — Мои родители умерли, когда мне было 6 или 7 лет. Тогда у меня остался только старший брат, который заменил мне всю семью. Он…был потрясающим, я безумно любил его. Именно он учил меня стрельбе из лука. Сначала в шутку, а потом, когда увидел, что у меня получается, занимался со мной постоянно. Когда родители умерли, мы стали жить у сестры отца с ее шестью детьми и мужем. Они…не очень любили нас, — Нэт как-то неловко скривил лицо, по которому Арий и Дафна уловили, что он явно преуменьшал.- Тетя никогда не ладила с нашим отцом, а нас взяла только из жалости, о чем, по ее словам, она очень часто жалела. Я не виню ее, но жить там было тяжело. Особенно, когда мой брат узнал, что в Карлие собирают армию и любой желающий мог в нее вступить, и решил уехать, потому что он всегда восхищался королем, был предан ему, и хотел защищать это королевство. Он просто мечтал умереть героем, поэтому я сказал ему, чтобы он не волновался обо мне и уезжал, ведь это было его шансом. У него получилось стать хорошим воином, и он прошел через много сражений и битв, даже освобождал Брэген от осады. Все было хорошо, пока его внезапно не арестовали в Эире с группой заговорщиков, которые планировали устроить переворот, убив короля. Но мой брат был не при чем, он просто оказался рядом, шпионил за ними, потому что с самого начала заподозрил их в измене, но ему никто не поверил, и его взяли под стражу вместе с ними. Дафна нахмурилась, подняв глаза на Ария, по лицу и короткому кивку которого она уловила, что он прекрасно понимал, о чем сейчас говорил Нэт. Его взгляд был напряжен, а губы немного приоткрыты, как если бы он осознал что-то очень важное в этот момент. — Я помню это, я присутствовал на суде, — вдруг сказал он, и Нэт перевел на него свои глаза.- Так это был твой брат… Он действительно не вел себя, как остальные изменники. Не было похоже, чтобы он был с ними. — Я помню этот скандал с заговорщиками, — согласилась Дафна, вспомнив об этом скандале по названию города Эир. Сейчас это событие и помнили как «Эирский заговор».- Но их ведь…всех казнили? — Да, и моего брата тоже отправили под суд, и король был тем, кто судил его, — хмыкнул Нэт, сжав руками каменное ограждение и царапнув по нему ногтями.- Вся моя семья отвернулась от него. Его называли изменником, и тетя любила повторять, что будет правильно, если его казнят, ведь он это заслужил. Но я всегда верил ему. Он не мог быть предателем, он всю жизнь посвятил этому королевству и королевской семье, и больше всего на свете он боялся, что умрет нечестивой смертью. Он верил, что на суде ему удастся убедить короля снять обвинения, но как бы мой брат ни умолял поверить ему, пытаясь доказать свою преданность, король все равно приговорил его к казни. Моего брата не убили только потому, что на суде присутствовал Кларенс, и он поверил ему, убедив в его невиновности короля и настояв на том, чтобы его отпустили. Если бы не Настоятель, я бы лишился брата в тот же самый день, но он вернулся к службе и умер в сражении годом позже. Его ждала благородная смерть, как и он хотел, — блондин опустил голову, посмотрев на свои руки, и тяжело сглотнул, похоже, сдерживая накатившие эмоции. Дафна глубоко вздохнула, сложив руки на груди и слабо чему-то улыбнувшись. Надо же, Кларенс даже не знал о том, что Нэт был родным братом воина, которого он спас от казни несколько лет назад. Он никогда не ждал ничего взамен на свою доброту, и, разумеется, он даже не представляет, что жизнь может сложиться таким образом, что эта доброта вернется к нему в виде человека, решившего отдать свою жизнь на служение ему. Эйнсворт считала, что это было поразительно. То, какие пути избирала судьба, чтобы настигнуть человека, доказывало, что жизнь — это феномен, который был гораздо сложнее того, что о ней представляли смертные.- Семья не приняла моего брата, когда он вернулся, все еще не веря в его невиновность, но он все равно остановился неподалеку, чтобы провести со мной время. И тогда он рассказал мне о Настоятеле, о том, что он сделал для него. Брат очень разочаровался в короле, но был так благодарен Кларенсу, что не собирался бросать службу, ведь он понимал, что своими действиями он защищал и его. Он всегда, даже в письмах, повторял мне, что Кларенс — невероятный человек, который желает этому королевству только лучшего и всегда встает на сторону народа, даже если ради этого ему нужно будет пойти против короля. Это очень восхищало его, ведь…все страшатся перечить королю. Но не он. Он всегда поступает по совести. — Мне жаль, что все это случилось с твои братом, — произнесла Дафна, когда Нэт снова замолчал, будто о чем-то задумавшись. Она особенно прониклась его рассказом и чувствовала какое-то родство с Нэтом из-за того, что она прекрасно понимала, как тяжело было терять человека, с которым ты делишь одну кровь и который в одиночку заменил тебе всю семью. Она вспомнила тот день, когда Альви впервые принес ей соболезнования по поводу Леона, отметив, что он понимает, как ей было тяжело. Тогда Дафна даже не придала этому значения, но сейчас она осознавала, что он говорил это не из вежливости. Он действительно понимал.- Но я рада, что в конце концов у него была возможность прожить отведенное ему время так, как он считал нужным. — И это только заслуга Кларенса, — Нэт встретился глазами с Дафной и снова улыбнулся, разряжая обстановку.- Именно поэтому, когда в церкви я случайно подслушал план изменников по убийству Настоятеля, я почувствовал, что спасти его было моим долгом за жизнь брата. А потом я вообще был втянут в этот план из-за того, что узнал о нем, и они просто заставили меня принять в нем участие, угрожая расправой. Они знали о моих способностях, о том, как я стреляю, и как всегда попадаю в цель — моя семья продавала на ярмарках то, что я отстреливал на охоте, поэтому об этом было известно всему поселению. И когда мне сказали о том, что это должен буду сделать именно я, я смог узнать обо всех деталях этого плана, поэтому выбрал время, когда за мной не следили, и уехал в Карлий, чтобы предупредить об этом. Я вовсе не хотел «выбирать» или предавать кого-то. Мы не были близки с семьей, но я никогда не желал зла ни тете с дядей, ни своим сестрам и братьям. Я не думал, что все будет именно так. Я был уверен, что успею спасти и их, но я опоздал. — Перестань наказывать себя за это. Ты правда старался, — после недолгой паузы произнес Гамильтон, глядя куда-то в сторону. — Я перестал, — так быстро и очевидно соврал Нэт, отмахнувшись, что Дафна с Арием незаметно переглянулись. Несмотря на то, что его голос был таким легким и непринужденным, это все равно прозвучало очень не убедительно.- Я ведь в Ордене. Теперь только это занимает все мои мысли. Это было странно, но Дафне почему-то показалось, будто пазл начал понемногу выстраиваться в общую картину. Она все вспоминала о том, к.а.к. Нэт Альви вел себя в Ордене, как он подставлял себя, чтобы выручить других, как он привлекал опасность именно к себе, чтобы первым с ней столкнуться, с какой легкостью он принял клятву Ордена, и как он отзывался о смерти. И сейчас это будто начинало иметь смысл, о котором так долго не хотелось задумываться. Неужели Нэт Альви до сих пор искал своей смерти? Неужели он до сих пор желал ее, просто решил последовать примеру брата и умереть достойно, во благо чего-то? В этот момент Эйнсворт захотелось дотронуться до него. Взять его за руку, положить ему ладонь на плечо, или же обнять. Поэтому она медленно, будто проверяя его реакцию, дотронулась пальцами до его запястья, скользнув к его ладони. Нэт это заметил, но никак не показал, лишь медленно и легко сомкнув пальцы на пальцах девушки. — Может, это неправильно, но я не хотел, чтобы Кларенс знал обо всем этом. Я думаю, что он… — Будет чувствовать свою вину, верно, — закончила за него Дафна, прекрасно уловив о чем он.- Именно поэтому мы с Марком ничего ему не сказали. — Спасибо. Все-таки я просто хотел найти что-то для себя, а не обременять кого-то добротой, которую они сами когда-то выказали. — Ты самый талантливый лучник из всех, кого я знаю, Натаниэль, — вдруг сказал Арий, услышав его слова.- Ты и сам знаешь, что с тобой мало, кто сможет сравниться в этом. Но я не поэтому считаю, что ты очень нужен Кларенсу и Ордену. Я так считаю потому, что то, какой ты человек, убедило бы любого, что твое место именно здесь, с этими людьми, — главнокомандующий кивнул на Дафну, которая коротко кивнула, пускай Нэт этого и не увидел. Он и на Ария-то не смотрел, пускай и внимательно слушал, о чем он ему говорил. Похоже, эти слова его смутили, а, возможно, он просто не умел принимать похвалу. Он лишь улыбнулся, посильнее, пускай и неуверенно сжав руку Дафны, и вдруг воскликнул, прерывая эту незаконченную тишину: — Сейчас бы эля! Как думаете, мы сможем найти палатку, где его все еще не распродали?***
— Почему ты не можешь просто отказаться? Илай тяжело вздохнул, замерев на мгновение и коротким убийственным взглядом посмотрев на Эсме. Элдридж надел на себя портупею и пытался по очереди застегнуть все ремешки, однако из-за Дерозье, который не собирался, похоже, от него отставать, он постоянно сбивался, неудобно затягивая портупею на своей груди. Эсме это мало волновало, на самом деле. Он стоял перед Илаем, сложив руки на груди и глядя на него мрачным и неподвижным взглядом. Он даже не дал ему нормально одеться, и, увидев, как Элдридж полирует свой меч, просто утянул его в сторону, подальше от людей, столпившихся на тренировочной площадке в цитадели. Эсме все еще не терял надежды отговорить Илая от этой глупой затеи, которой Элдридж позволил случиться только из-за своей неуместной гордости, затмевающей здравый смысл иногда. Дерозье считал, что все еще было не поздно свернуть эту дуэль и сделать вид, что ничего не произошло, несмотря на то, что о ней каждую минуту узнавало все больше и больше людей, проходящих мимо тренировочного зала и замечая какое-то странное столпотворение у входа. Он вообще полагал, что у него на это все будет сравнительно больше времени, за которое он, если не сможет убедить Ричарда отозвать свой вызов (давя на то, насколько бесполезным был бы этот бой), то у него явно получится повлиять на Элдриджа, который вообще был довольно расслабленный по своей натуре и который мог и сам передумать, если бы прошло достаточно времени. Но Блумфилд с Элдриджем, узнав, что они оба не участвуют в первой части операции по освобождению Дардеры, решили провести это время «с пользой» и завершить начатый недавно спор. Эсме бы вообще, наверное, об этом даже не узнал, если бы не увидел вчера в таверне Элдриджа, убеждающего Лукаса и Шанталь в том, что он собирается показать Блумфилду, что он годится только в «писаки» и что ему стоило бы вернуться в театр, как можно скорее, бросив карьеру рыцаря. Дерозье настолько устал от этих речей, что ничего уже Илаю на это не сказал, однако желание отговорить его от боя никуда не делось. Он просто знал характеры обоих рыцарей, и ему казалось, что если эту дуэль не сорвать, они не успокоятся, пока не поубивают друг друга. Ведь Элдридж очень ошибался, считая, что у Ричарда была душа «поэта». — Ты представляешь, как это будет выглядеть? — усмехнулся Элдридж на вопрос Дерозье. — Это все, что тебя волнует? — слабо возмутился Эсме, хмыкнув.- Я думал, ты выше этого. — Что ж, ты ошибся. Я именно такой — приземленный и не прощающий обид, а еще мстительный, даже очень, — Илай осклабился, заглянув в серые и, кажется, не оценившие его пламенных слов глаза Эсме, после чего посмотрел вниз, снова затягивая ремень портупеи у себя подмышкой, и черные отросшие за последнее время волосы упали ему на грудь, закрыв его глаза. Эсме задумчиво задержал взгляд на его волосах, только сейчас, кажется, осознав, как сильно они отросли за то время, что он водился с Элдриджем. Насколько он знал, Илай не был поклонником моды на длинные волосы, но сам почему-то уже давно их не стриг, постоянно жалуясь, что они ему мешают. И он был таким во всем. Эсме не представлял, как этот человек мог управлять своей землей и людьми, которые на него работали. Это было бы самое расслабленное графство во всем Новом Эралеоне. — И не делай вид, что это все так сильно тебя напрягает, — произнес вдруг Илай, справившись с последним ремешком портупеи и оттягивая вниз рубашку, из-за чего его фигура стала выглядеть довольно красиво и подтянуто, принимая форму перевернутого треугольника. -Тебе ведь льстит все это, — бросил Элдрдиж через плечо, пройдя мимо Эсме вперед, чтобы надеть лежащий на скамье доспех, который, скрепленный такими же ремешками, защищал только грудь и спину, и Дерозье, и секунды не подумав, пошел за ним, с неким возмущением в глазах таращась ему в спину. — Что, прости? — в голосе Эсме так смешно, на взгляд Илая, смешались удивление, непонимание, и неумела подавленная агрессия, что он издал громкий смешок, и Дерозье, увидев, как плечи рыцаря затряслись, только сильнее сдвинул брови на переносице и обогнал его, чтобы заглянуть ему в лицо.- О чем ты вообще? — О твоем неисправимом чувстве собственной важности, Дерозье, — как бы между прочим сказал Илай, и Эсме даже засомневался, что его больше возмущало в этой ситуации — скрытые оскорбления, которые Илай вот так посто отпускал ему в лицо, или же то, что он говорил это вовсе без иронии или сарказма.- И не подумай, я вовсе не упрекаю тебя, а просто констатирую факт, потому что не верю, что тебя это все так задевает. Тебе ведь это приятно, не так ли? Тебе приятно знать, что ты заставляешь других устраивать такое из-за тебя, тебе приятно внимание, и ты чувствуешь себя невероятно влиятельным, понимая, что твоя хрупкая фигура вызывает столько эмоций и такие разногласия среди рыцарей, как мы с Блумфилдом. Признай это. В этом нет ничего такого. Тебе просто нравится это чувство. — Ага, — усмехнулся Эсме. Ирония сочилась из его голоса, как яд.- Именно поэтому я трачу свое время, пытаясь убедить тебя отказаться от дуэли. — Потому что нам необязательно проводить дуэль, чтобы ты чувствовал себя именно так. Достаточно знать, что это могло случиться из-за тебя. — Значит, ты согласился на дуэль из-за меня? — с издевкой в голосе уточнил Эсме, складывая руки на груди и вопросительно выгибая бровь. — Нет, — поспешил «расстроить» его Илай, выразительно осклабившись. — Меня оскорбили, и я защищаю свою честь, Дерозье. Элдридж похлопал его по плечу, из-за чего Эсме подергал им, чтобы скинуть с себя его руку, и Илай не стал еще больше выводить его из себя, и подошел к скамье, подняв доспех и приложив его к своему телу. — Поможешь? — спросил он, обернувшись на Эсме. Тот не излучал ничего и близко похожего на согласие.- Раз уж ты здесь. — Обойдешься. — Ой, я что, все-таки задел тебя? — посмеялся Элдридж, отвернувшись. Эсме же еще немного посмотрел ему в спину, глядя на его безнадежные попытки закрепить на своей спине доспех, и все же нехотя подошел к нему, вздохнув. — Кем ты меня считаешь вообще, Элдридж? — спросил он, затягивая ремень на его спине и глядя по сторонам, на рыцарей, что толпились у трибун. — Что-то не так? — Ты видишь во мне человека, который радуются тому, что другие поднимают шум из-за него? Серьезно? — хмыкнул Дерозье, облизнув губы и нетерпеливо посмотрев в затылок Илаю. Элдридж даже усмехнулся, запрокинув назад голову, как если бы что-то очень сильно его рассмешило. Его просто иногда поражала способность Эсме так остро реагировать на его слова, когда как он говорил достаточно обыденные вещи, в которых не было ничего удивительного. Он не знал, общался ли Эсме так со в.с.е.м.и. людьми или же только с ним, но что-то подсказывало ему, что да — он был таким сам по себе, не важно, с кем он говорил и о чем. Ведь он был очень самовлюбленным и гордым и не терпел слышать о себе какие-то нелестные вещи. И если за все это время Илай смог привыкнуть к тому, что раньше его даже отталкивало в Дерозье, и теперь эти черты его характера даже забавляли его и казались интересными, то убедить Эсме, что в его внутренних демонах, на самом деле, не было ничего страшного и угрожающего его отточенному образу, у него так и не выходило. Возможно, он просто не был подходящим для этого человеком, ведь в конце концов он сам использовал его демонов для своей выгоды. — Я сказал «получать удовольствие», а не «радоваться», — проговорил после недолгой паузы Илай. — Это то же самое, — фыркнул Эсме, поморщившись так, как обычно морщатся люди, которые чего-то не понимают. — Вообще не то же самое, Дерозье. Мы можем получать удовольствие без радости, — Элдридж обернулся, почувствовав, что доспех крепко закреплен на его спине, и посмотрел сверху-вниз на довольно скептично настроенного услышать его слова Эсме, надевая свои кожаные коричневые перчатки. -Промах соперника обычно приносит нам удовольствие, но не радость. Видеть, что в нас влюблен кто-то, к кому мы ничего не испытываем, может принести удовольствие, но не радость. Убийство врага приносит удовольствие, но не радость. Это разные вещи. — Но эта дуэль не приносит мне никакого удовольствия, — раздельно проговорил Эсме, все еще не понимая, с чего Илай вообще вздумал делать такие выводы, если причина не была в том, чтобы в который раз позлить его своим поведением. — Но то, что Блумфилд готов перерезать мне глотку за то, что ему п.о.к.а.з.а.л.о.с.ь, что я как-то не так с тобой поступаю — чего я совсем не отрицаю и признаю, что он довольно проницательный тип — очень даже приносит. Как и то, что я, чтобы доказать свою правоту, принял этот вызов. Наше поведение делает все это, происходящее сейчас, только о тебе, что для тебя, как для человека, который любит подтверждать свой статус довольно важной особы, является весомым источником удовольствия, — закончил свою речь Илай, выразительно улыбнувшись. Он знал, что говорил сейчас полную правду, ведь он достаточно хорошо изучил эту сторону Эсме Дерозье, который явно испытывал все эти противоречивые чувства, даже если он и сам все еще не мог их осознать и принять, что ему, в какой-то степени, было даже приятно происходящее. Приоткрытые губы Эсме изогнулись в кривой усмешке, и Элдридж прекрасно знал, что она была фальшивой. — По-твоему я так циничен? — спросил Дерозье таким тоном голоса, который как бы намекал Илаю о том, что лучше бы ему ответить «нет» и сделать вид, что этого разговора не было, иначе дуэль сейчас произойдет уже между ними. — По-моему ты кто-то, кто любит внимание к себе. И я всегда находил это одной из самых очаровательных твоих черт. — Элдридж, — «попросил» Эсме, выставив перед собой ладонь и касаясь ею груди Илая, который сделал к нему небольшой шаг, сократив и так довольно маленькое расстояние между ними. Не хватало еще, чтобы кто-то увидел выходки Илая и не так все понял. Не хватало, чтобы это увидел Ричард и разозлился еще больше. Как бы Эсме ни желал, чтобы кто-то вправил Илаю мозги и показал ему свое место, ему все-таки не хотелось, чтобы Ричард злился на Элдриджа, потому что такие спокойные и не шибко эмоциональные люди, как он, были довольно страшны в гневе, и это был определенно случай Блумфилда. Хотя Эсме не понимал, на самом деле, почему он вообще волновался за Элдриджа, ведь они были далеко не друзьями, а еще он приносил ему только одни проблемы и беспокойства. Дерозье понял, что довольно поздно заметил эту несостыковку, и теперь уже никак не мог объяснить это самому себе. — Я серьезно, ты никогда не думал, что эта черта делает тебя таким отличным от других? — спросил Илай, поднимая со скамьи ножны и бурдюк с водой.- Другие могут хотеть внимания, желать его всем нутром, но ты, Эсме Дерозье, ты будто помолвлен с ним, тебе удалось подчинить его своей красоте, и теперь оно следует за тобой и служит только тебе, даже если сам ты об этом даже не подозреваешь. Элдридж обернулся, выразительно ухмыльнувшись Эсме, и, махнув ему рукой, пошел в сторону площадки для дуэли, встречая по пути Шанталь и подзывая ее к себе. — Какого черта…- пробормотал себе под нос Эсме, какими-то усталыми глазами провожая удаляющегося от него Илая. Он даже не понимал, иронизировал ли тот, говоря все это, или же нет, потому что у него остались какие-то смешанные чувства после его слов. У Илая в принципе была дурная привычка довольно театрально разговаривать временами, отчего становилось совершенно непонятно, серьезно ли он имел в виду то, что говорил, или же он издевался и выделывался. Эту его черту Эсме не выносил, кажется, даже больше его извращенного ума. Эсме сел на первое попавшееся ему на глаза место в первом ряду, вытянув ноги и перекрестив лодыжки. Он осмотрелся в поисках Ричарда и нашел его у вышивки с гербом королевства — он стоял там, о чем-то спокойно переговариваясь с Домиником, который держал обеими руками ножны с мечами своего мастера, пока тот надевал перчатки. Его фигура, облаченная в раздельные и защищающие только самые важные участки тела доспехи, сквозь которые проглядывались черные тугие ремни портупеи, выглядела невероятно статно и завидно. Идеальная осанка, поднятый подбородок, красиво уложенные назад волосы необычайно рыжего оттенка — Эсме казалось, что этот человек не умел выглядеть плохо, и даже собираясь на войну, похоже, предпочитал выглядеть достойно. Ричард не выглядел так, будто волновался. Он был серьезен и холоден, но довольно безэмоционален — похоже, его даже не злила уверенность Илая в том, что он победит, или же он не слышал эту недавнюю тираду Элдриджа о том, что он «покажет ему, что его призвание — писать стишки». В любом случае, он был очень спокоен, и это заставляло кровь стыть в венах Эсме еще больше. Людей в зале собралось относительно немного — большая часть рыцарей и воинов покинули Карлий несколько дней назад, отправившись в Дардеру, да и Ричард с Илаем особо не распространялись о своей дуэли, ведь публика им была не важна. Все зрители были случайны, и никто из них не понимал, какого черта произошло между этими двумя рыцарями. Эсме был уверен, что даже друзья Илая, присутствующие в зале, не до конца понимали чего ему взбрело в голову участвовать в дуэли со знаменитым драматургом. — Это так мило, что ты вызывал меня на дуэль из-за Дерозье. Ты как будто не веришь, что он сам может разобраться в проблемах со мной, если они есть, — усмехнулся Илай, когда Ричард подошел к нему, чтобы пожать ему руку до начала боя — все-таки он не был лишен манер. Элдридж крепко сжал его руку, как-то странно и не совсем искренне ему улыбнувшись, на что Ричард только скупо дернул своей светлой бровью. — Дело не в этом. Я ненавижу когда задевают дорогих мне людей, — объяснил Блумфилд, с неким презрением посмотрев Илаю в глаза.- К тому же я не верю в твою «дружбу» с Эсме. У меня вообще плохое предчувствие насчёт тебя, и это вопрос времени, когда я пойму, почему. — Предчувствие? Так мы тут, что, в гадания играем? — Илай издал ленивый смешок, подтягивая перчатку на своей руке. Он довольно редко поднимал на Ричарда глаза, всем своим видом показывая, как ему было не интересно вести этот разговор. Вот только на Ричарда это не действовало. Его вообще мало чем можно было задеть, особенно если это пытался сделать человек, который ничего не значил для него. — К несчастью для тебя, моя интуиция очень редко меня подводит, и поверь, добраться до тебя не будет большой проблемой. — Ну-ну. Удачи с этим. Они не нравились друг другу, и эта их неприязнь слишком очевидно отражалась в их взглядах — резких и неприлично прямых. И если Ричард Блумфилд прекрасно осознавал свои чувства, возникшие из его подозрений о натуре Илая, которая совершенно точно задевала честь Эсме Дерозье, в котором Ричард был очень заинтересован, то Элдридж такую свою ответную неприязнь никак объяснить не мог. Ему просто не нравился Блумфилд, вот и все. Он казался каким-то идеальным, а Илая раздражали идеальные люди, потому что он не верил им, и то, как им восхищался Эсме, только забавляло его, ведь при таком раскладе победить Блумфилда в этой дуэли было вдвойне интереснее. Они выбрали драться на двух мечах в самых лучших традициях рыцарских дуэлей. Это было на руку Илаю, который все детство провел, тренируясь в боях на двух мечах, в отличие от Ричарда, который даже в тренировках использовал два меча крайне редко. Зато Блумфилд видел до этого, как дерется Илай, успев подметить его техники, и в этом у него было довольно большое преимущество перед Элдриджем, который не имел никого представления о том, на что способен был его противник и как он привык сражаться. Он даже не знал, придерживался Ричард наступательной или оборонительной техники, просто рассчитывая сделать все, чтобы выяснить это в первые минуты дуэли. Разумеется, Илай не списывал Блумфилда со счетов и вовсе не думал, что сможет выиграть у него так просто. Он мог иронизировать над этим сколько угодно, и да, он действительно считал, что его место было в его же театре, а его аристократичные руки должны быть измазаны в чернилах, а не в крови, но он также понимал, что неспособный человек никогда не получит рыцарство и тем более не будет состоять в первом подразделении армии. Только не с Арием. Гамильтон славился своими воинами и не пускал в первое подразделение кого-то, кто, по его мнению, не мог стать лучшим рыцарем в королевстве. Он и Тео Кордейл видели потенциал в каждом, кого принимали в первое подразделение, и обе их группы были чем-то вроде элиты в цитадели независимо от статусов и титулов. То, что кто-то, кто только недавно появился в цитадели, как Блумфилд, попал в одну из этих групп, уже значило, что он был выдающимся воином. — Уже думаешь, как будешь оправдываться после проигрыша? — спросил Ричард и встал в начальную позу, одной рукой блокируя будущий возможный удар, а вторую занося для атаки. Илай пронаблюдал за этим и подстроился под его позу, предположив, что сможет быстрее атаковать, поэтому подготовив обе руки именно для этого. — Я никогда не смогу сделать это лучше тебя, — ответил Илай, быстро пожав плечами, — ведь это ты у нас хорошо обращаешься со словами, мастер Блумфилд. — О чем они вообще говорят? — Обмениваются любезностями, — с выразительным смешком ответила Шанталь, даже не обратив внимания на то, с кем вообще сейчас говорила. До нее не сразу дошло, что голос, который она только что слышала, был ей знаком, и то, что она узнала его, так удивило ее, что она резко обернулась, уставившись на Джеффри Дарлингтона, и из-за этого пропустив начало боя. — Джеффри? — воскликнула она, но лязг мечей и возгласы рыцарей вокруг заглушили ее. — Так точно, — ответил ей на это Джеффри, не отрываясь глазами от Илая и Ричарда, которые поочередно нападали друг на друга, только и успевая уворачиваться.- Оу, а вот это был очень хороший прием, — сказал он, кивая на Ричарда, который умело прогнулся, увернувшись от одного из сильнейших ударов Илая, и обрушил на него своей меч, который тот еле успел заблокировать обеими мечами. Шанталь рефлекторно обернулась, беглым взглядом посмотрев на бой, но затем опять вернулась к Джеффри, встав к нему ближе и проговорив ему на ухо: — Я думала ты в Дардере. Разве ты не подменяешь Ария? — Подменяю? — не понял Джеффри, встретившись с девушкой глазами. Та вскинула бровями, проведя пальцами по своим черным волосам, собранным в высокий хвост. — Я слышала, принц Леандр уехал из Карлия, и подумала, что он с ним, разве нет? Джеффри мотнул головой, выставив перед собой руку. Он оторвался глазами от боя и наклонился к Максвэлл, тоже громко сказав ей в самое ухо, чтобы лязг мечей не заглушал его: — Нет-нет, там все так секретно, что даже Арий не поехал в этот ра. Он с отцом в Дардере. Готовятся к атаке. Я скоро присоединюсь. — Не выглядишь так, будто волнуешься, — заметила Шанталь, задумавшись над тем, куда и зачем мог уехать принц в такое время, да еще и не взяв с собой Ария, который был очень частым спутником в подобных секретных путешествиях. — У меня наступательная роль. И в моей команде Сарджент. Ты знаешь, что это значит, — проникновенным голосом проговорил Джеффри, и они с Шанталь многозначительно переглянулись, потому что девушка прекрасно осознавала, что с Сарджентом многие операции проходили значительно быстрее, чем без него. — Но я видела, как он покидал Карлий несколькими днями ранее. — Да, потому что вся моя группа уже там, — подтвердил Джеффри, скривив лицо на один из выпадов Элдриджа, которыми тот оттеснял Ричарда к краю площадки.- Мне нужно дождаться распоряжения от Ария, чтобы Дерозье смог помочь с перегруппировкой. Если все пройдет быстро, я уеду к вечеру, и все начнется завтра-послезавтра. Шанталь понимающе покивала, скрестив руки на груди и скользнув взглядом по полупустым трибунам, зацепившись глазами за Эсме Дерозье, который сидел в первом ряду посередине, закинув нога на ногу и держа одной рукой себя под локоть. Он довольно спокойно наблюдал за боем, не отрывая от рыцарей глаз и переодически покусывая нижнюю губу изнутри. Шанталь даже удивилась, увидев его здесь. Разве ему настолько нечем было заняться? — Дерозье действительно хорош в этом, да? — немного не верящим в это голосом спросила Шанталь, криво улыбнувшись Джеффри и вернувшись взглядом к Илаю, который, по ее мнению, несомненно должен был победить в этой дуэли. Не только потому, что он был ее партнером по команде и другом. И не только потому, что она знала его уже лет пять или около того. То, как он работал ногами и как передвигался по площадке в бою, на ее взгляд, было намного сильнее опорных движений мастера Блумфилда, пускай атаки последнего были довольно отточенными и агрессивными. — Ну да, — протянул Джеффри.- Ты ведь знаешь, кто его отец. Эсме очень образован, и у него очень хорошо получается работать со стратегиями. Наверное, поэтому Арий в этот раз оставил его в Карлие — в этой роли он будет более полезен. Черт, когда Элдридж научился так маневрировать? — Джеффри вытянул руку, уперев ее в стену немного правее головы Шанталь, и девушка подвинулась, пропуская его встать рядом с ней, а не у нее за спиной, как было до этого. — Всегда умел, просто редко показывал, — поведя плечом, ответила она. Джеффри только больше удивился. — Не то чтобы эта дуэль была делом всей его жизни… — Он просто выделывается, Джефф, ты ведь знаешь его, — они снова переглянулись и даже тихо посмеялись, чтобы не отвлекать других. Если бы их слышал Илай, он бы явно не смеялся вместе с ними, потому что его маневрирование было вовсе не желанием повыделываться, как обычно. Ричард вынуждал его это делать, и если бы Илай этого не делал, он бы явно потерял преимущество в бою. Со стороны все его движения могли выглядеть достаточно легко и хвастливо, но, на самом деле, ему было достаточно тяжело перетянуть канат на свою сторону и удерживать его в таком положении, потому что Блумфилд не давал ему и малейшей возможности завоевать эту площадку и начать управлять боем. Илай ошибся, решив по спокойному и довольно меланхоличному характеру Ричарда, что тот придерживался оборонительной стратегии и неспешно оценивал ситуацию — Блумфилд совершенно точно был атакующим воином, он был потрясающим в ближнем бою, и его атаки значительно напрягли Илая с первый минут боя, ведь ему пришлось оценивать ситуацию, думать над стратегией, и подстраиваться под стиль боя противника одновременно. В каждом ударе Ричарда Илай чувствовал, как сильно он ему не нравился, что заставляло его отвечать ему той же неприязнью, а еще и очень забавляло его, ведь он понимал, что столько чувств у Блумфилда вызывал заносчивый, высокомерный, лишенный внутреннего мира и утопающий в своих проблемах и неуверенности Эсме Дерозье. И никто в этом зале, кроме них троих, об этом не знал. Кто бы мог подумать. Илай даже не был уверен до конца, знал ли об этом сам Эсме, который, на его взгляд, был совершенно непонятливым в таких вещах. Он помнил тот рассказ Дерозье о том, что он был влюблен в Ричарда в детстве и даже признался ему в этом, однако, у них никогда не было и шанса удовлетворить свои чувства и вступить в тайные отношения. Теперь, когда Илай был уверен, что Блумфилд не относился к Эсме, как к другу, и что он совершенно точно испытывал к нему такой же интерес, он не понимал, почему между этими двумя до сих пор ничего не произошло. Элдридж об этом точно знал, потому что он знал Эсме, как свои пять пальцев, и ему было известно, что Дерозье даже не подумает притронуться к кому-то другому, время от времени деля кровать с Илаем. Он просто был «не таким». Так что, неужели проблема была только в Илае и его шантаже? Или же Дерозье и правда не мог поверить в то, что этот идеальный пример аристократизма мог быть влюблен в него? — Я думал, это будет постановочная дуэль, — Кэлси сел на скамью рядом с Эсме, устав стоять в проходе с другими рыцарями, которые все прибавлялись и прибавлялись. Дерозье посмотрел на Кэлси, который все еще не снял с себя свою теплую черную накидку без рукавов, и даже несколько удивился его появлению здесь. — Постановочная? — переспросил он, снова вернувшись взглядом к дуэлянтам. — Ну да. Элдридж любил устраивать такие с друзьями, чтобы держать себя в форме. Раньше даже целые залы тут собирал, — взмахнув рукой, чтобы обвести ею весь зал, сказал Кэлси. Он заправил прядь своих черных, сливающихся с накидкой волос за ухо, открывая Дерозье свой профиль и острую скулу. — Эти двое точно не друзья, — усмехнулся Эсме, качнув головой, и чуть суженными глазами наблюдая за тем, как Илай, красиво крутанувшись, сократил дистанцию между ним и Ричардом и попытался атаковать его с его слабой стороны, которую он успел выявить за короткое время боя. Но, к несчастью для него, Блумфилд довольно быстро среагировал и успел поставить блок, которой от неожиданности получился таким сильным и резким, что Илай, выгнув кисть, не смог удержать меч в своей руке, и он с лязгом упал на пол, что вызвало бурную реакцию в зале. Дерозье даже приоткрыл губы от неожиданности, а Кэлси тихо присвистнул, глядя на Ричарда, у которого теперь было преимущество в этом бою. Элдридж довольно быстро сориентировался, не дав этому промаху сбить его, и пнул ногой меч, чтобы тот отлетел в сторону и не мешался. Он успешно отразил следующие атаки Ричарда, и хорошее владение своим гибким телом явно помогало ему сейчас увернуться от второго меча, который назойливо пытался добраться до него. — Да. Они точно не друзья, — повторил Эсме, и Кэлси только коротко кивнул, усмехнувшись. — Я это заметил. Они посмотрели друг на друга, совершенно случайно столкнувшись взглядами, и быстро обменялись короткими неловкими улыбками, отвернувшись. Раньше они довольно близко общались, ведь были одного возраста, а еще их в одно и то же время посвятили в рыцари, что обеспечило им постоянные встречи на приемах и тренировочных площадках. Можно было даже сказать, что они были друзьями. Эсме находил Кэлси намного приятнее его сестры, Шанталь, особенно раньше, когда он был очень легким в общении, часто улыбающимся и шутящим абсолютно обо всем, а еще он был потрясающим воином и часто помогал Эсме улучшить его навыки. Их общение изменилось, если совсем не сошло на нет после пропажи Леона. После этого Дерозье видел Кэлси все реже и реже, а когда видел, то тот не особо хотел с ним разговаривать, а затем и у Эсме произошел переломный момент после встречи с Делайлом, и тогда ото всех закрылся уже он. То, что Кэлси практически не участвовал в вылазках, а Эсме был перемещен в группу Илая, став его напарником, только способствовало их отдалению, и какое-то время Эсме вообще ничего о Кэлси не слышал. Он стал снова замечать его присутствие в цитадели только сейчас, особенно в последнее время, потому что он часто был на виду, даже тренировался вместе со всеми и не пропадал где-то один. Эсме было неловко рядом с ним из-за их долгого молчания и всего того, что у них произошло за то время, пока они отсутствовали в жизнях друг друга, но он все равно был рад его видеть сейчас. Пускай он и не улыбался так, как раньше, и даже ни разу не пошутил над дуэлью или тем, как Илай потерял свой меч. — Значит ты тоже здесь, а не в Дардере. Я думал, туда уехали все, кого я знаю, — проговорил Эсме, чуть наклонившись к Кэлси, чтобы тот услышал его голос за лязгом мечей и возгласами других. — Я в группе Тео, а он…ты сам знаешь, — Кэлси замялся, облизнув губы и увидев боковым зрением, как Эсме сдержанно покивал. Кордейл все еще был в плохом состоянии и так и не покидал госпиталь, и Кэлси не знал, как проходило его восстановление, потому что не решался зайти к нему еще раз. Он просто ждал чего-то, каких-то новостей от других, пускай и пытался убедить себя, что ему это было вовсе не нужно. Пока не очень получалось. -Не думаю, что кто-то еще, кроме него, принял бы меня в команду. — Я слышал о том, что тебя перевели в группу Тео, но я думал, это шутка… — Как видишь, нет, — Кэлси серо усмехнулся.- Он даже не спросил меня. — Да, Тео такой. Он довольно…властный, — с трудом подобрав нужное слово, ответил Эсме. — Поэтому я не особо хотел быть под его командованием, меня полностью устраивало быть с Арием. А сейчас я даже жалею, что не настоял на том, чтобы поехать в Дардеру тогда, в первый раз. — Почему? — Эсме это удивило. Учитывая, сколько людей тогда погибло, ответ Кэлси его даже немного смутил и вызвал волнение. Но у Кэлси вовсе не это было на уме. Он просто подумал о том, что чувствовал бы себя лучше, если бы поехал на ту вылазку. Кэлси ничего не ответил, просто неуверенно пожав плечами, и Эсме вопросительно посмотрел на него, только сейчас замечая, что на его оголенной от накидки шее не было довольно знакомой Дерозье цепочки, с которой Кэлси никогда не расставался. — Где твой фамильный кулон, кстати? — спросил он, вгоняя Кэлси этим вопросом в ступор. — Кулон?..- повторил он, неловко коснувшись пальцами своей шеи. Он все еще надеялся на то, что никто из посещающих Тео в госпитале, а особенно Шанталь, не заметили его фамильного кулона у него на шее. — Оставил где-то, наверное…- как-то неопределенно ответил Кэлси, безразлично пожав плечами и попытавшись отмахнуться от этой темы, как от чего-то неинтересного. Эсме не стал возражать, пускай и подумал, что это было как-то странно. Эсме снова вернул все свое внимание к дуэли, даже не представляя, чем она могла закончится, но чувствуя себя невероятно странно и неловко из-за того, что он был ее причиной. Он подумал о том, что их бой был совсем не похож на сравнительно недавнюю дуэль Нэта Альви и Марка Сарджента, которая была настолько динамичной и быстрой, что захватила всю площадку и даже территорию трибун вместе с лестницей. Дуэль Ричарда и Илая была скорее примером идеальной традиционной дуэли с вычурной и правильной работой ног, сильными размашистыми ударами, долгими попытками перебороть друг друга, когда их мечи громко сталкивались. Они оба были сильными воинами, поэтому было неудивительно, что потеря меча, казалось, никак не помешала Илаю искусно нападать на Блумфилда, заставляя его и всех остальных, включая Эсме, понервничать. Несколько раз ему удалось сыграть на нервах публики своим вложенным ударом в тот момент, когда Блумфилд принимался зеркалить его атаки своей защитой. Одним своим мечом Илай ударил его с правой стороны, и когда их оружие с громкий лязгом соприкоснулось, Элдридж, вложив всю силу в верхнюю часть своей руки от локтя до плеча, резко повернул кистью, попытавшись выбить у Ричарда его меч, в который тот вцепился мертвой хваткой, не давая ему выбить себя из колеи. Еще несколько минут этого боя заставили Эсме так сильно впиться зубами в свою нижнюю губу, что вскоре он почувствовал привкус крови, а затем и боль в губе, которую он тут же отпустил, в каком-то шоке дотронувшись до нее пальцами. Сейчас его очень злили слова Элдриджа о том, что происходящее приносило ему удовольствие. Эта уверенность в голосе Илая, когда он говорил нечто подобное про него, просто раздражала Эсме, и пускай зачастую он был прав, в этот раз, Эсме был уверен, ему просто хотелось указать на то, каким он на самом деле был порочным и лицемерным, и как его предавали его собственные чувства, о которых он якобы не хотел признаваться. Он не мог перестать выкинуть из головы его слова, и этот лязг мечей, возгласы, и хлопки только давили на него, звуча намного громче в его голове. Разве Эсме наслаждался этим? Разве он действительно любил быть в центре внимания, пусть даже и так способом? «Бред», — выпалил Дерозье про себя, плотно сжав губы и вдруг резко встав с места, заставляя Кэлси перевести на него недоумевающий взгляд. — Я пойду. Не на что тут смотреть, — только и произнес прохладно он в ответ на взгляд Максвэлла, спустившись со ступеньки и направившись в сторону выхода. Видимо, это был акт протеста, ведь он решил доказать себе, что ему все это вовсе не интересно и это совсем не тешит его эго. Он ведь не был таким. На самом деле, Эсме было все равно. Ведь так? Бог знает, как именно Илай заметил, что на месте, где все это время сидел Дерозье, не хватало самого Дерозье. Он заблокировал удар Ричарда, столкнув свой меч с двумя его мечами, которые тот перекрестил, напирая на Илая и заставляя его сдвигаться назад, но выдерживать его натиск одним своим мечом. Эта заминка позволила Илаю снова посмотреть на то самое место, где сидел Эсме, а затем скользнуть взглядом по всему первому ряду, наконец увидев, как Дерозье шел в сторону выхода, остановившись только потому, что кто-то из рыцарей что-то сказал ему, и тому пришлось обернуться, чтобы ответить. Взгляд Эсме снова бегло и прозрачно осмотрел площадку, пока он стоял вполоборота, о чем-то кому-то говоря, и Илай, осознав, что тот был настроен серьезно уйти с дуэли прямо сейчас, только усмехнулся по себя и вдруг ослабил кисть своей правой руки, позволяя своему мечу прогнуться под натиском мечей Ричарда, пока он окончательно не отлетел в сторону с характерным звуком приземляясь на пол. Блумфилд успел среагировать, поменяв опорную ногу и резко выпрямившись, сумев остановить острие своих перекрещенных мечей прямо у шеи Илая, глядя на них и на Элдриджа с неким удивлением, будто не веря в то, что ему удалось не поранить его сейчас. Никто, на самом деле, не понял, что сейчас произошло. Некоторые рыцари повставали со своих мест, затихнув и внимательно глядя на площадку и позы, в которых застыли дуэлянты, а Эсме так и застыл у самых дверей, в полном шоке приковав свои глаза к Илаю, который так нелепо потерял свой меч, до этого держа его вполне уверенно. — Что ж…видимо это конец, — сказал Илай, но не настолько громко, что его услышал кто-то кроме стоящего напротив Ричарда, который опустил свои мечи, все в таком же ступоре и даже как-то возмущенно глядя Элдриджу в глаза. — Какого черта это было? Ты поддался мне! — Тебе показалось, — спокойно отмахнулся Илай, разминая одной рукой запястье другой.- Моя кисть не выдержала твоего напора. Она могла вывихнуться в любой момент, хорошо, что мы избежали этого. — Я по-твоему слепой, Илай? — спросил Ричард, выгибая бровь и чуть сужая свои светлые, проникновенные глаза.- Ты понимаешь, как это выглядит? Ты опускаешь этим не только себя, но и меня тоже. Я… — Ты выиграл, — перебил его Илай, фальшиво ему улыбнувшись.- Что за реакция на победу? Твоя взяла, понимаешь? Обещаю, что буду игнорировать Дерозье, если он попросит меня об этом, — безразлично добавил он, подобрав с пола свои мечи, а затем подойдя к скамье, у которой стояли ничего не понимающие Шанталь и Джеффри, чтобы забрать лежащие на ней ножны. Он вышел из зала довольно легкой походкой, как будто его совсем ничего из произошедшего не волновало, а взгляды других совершенно на него не давили, что, как показалось Эсме, которого Илай лишь легонько задел плечом, когда обходил, могло быть абсолютной правдой. Шанталь поспешно догнала Элдриджа, забрав у него один из мечей и что-то негромко говоря ему на ухо, а Эсме растерянно посмотрел на Ричарда, к которому подошел Доминик, чтобы забрать его оружие и что-то ему сказать. Дерозье потребовалось чуть больше времени, чем другим, чтобы осознать, что он чувствует по поводу увиденного, но когда он разобрался с этим, то разозлился еще больше, потому что выходки Илая просто не укладывались иногда у него в голове. Он протиснулся через рыцарей, столпившихся у выхода, и быстрым шагом, практически бегом направился по длинному коридору в противоположную сторону от выхода, к оружейной комнате, куда совершенно точно направился Илай. Эсме так быстро и громко открыл дверь оружейной, что заставил Шанталь отпрянуть от нее и удивленно обернуться, прекратив о чем-то говорить Илаю, который расстегивал ремень своего доспеха. Все трое замерли в абсолютно неподвижных позах на несколько мгновений — Эсме тяжело переводил сбившееся дыхание, не отрывая от Илая свои глаза; Элдридж смотрел на него в ответ, кривя губы в странной усмешке; Шанталь тоже вопросительно смотрела на Эсме через плечо, будто пыталась понять, что ему было нужно. У нее вообще были некие сложности с тем, чтобы понять, чего Илай вообще общался с Дерозье, если у них просто не могло быть общих тем. Они ведь были из двух разных миров, и даже ей было сложно проводить в обществе Эсме дольше часа. Нет, он был довольно приятным и все такое, но он принадлежал совершенно другому кругу людей, и порой это было слишком заметно по общению с ним. А Элдридж его даже в партнеры взял, из-за чего они проводили много времени вместе. Зачем, спрашивается? Что у этих двоих вообще могли быть за дела? Это странное тяжело молчание между ними тремя продлилось бы дольше, если бы Шанталь не поняла, что Эсме не собирался уходить и что ему действительно что-то было нужно от Элдриджа. Поэтому она молча вышла, передав Илаю ножны, что держала одной рукой все это время. Эсме подождал, пока она удалится и они действительно останутся наедине, а затем подошел к Илаю, с неким раздражением одной рукой расстегнув ремень от его доспех на спине. — Зачем ты поддался? — своим особенно холодным и серьезным голосом, который якобы говорил: «мне нет никакого дела до этого», спросил Эсме, подняв на Илая голову. — Я не поддавался, он просто сильный, — так же спокойно ответил он, разминая свою шею. — Я же знаю, что ты иронизируешь, — «обломал» его Эсме, качая головой.- Я просто не понимаю…вы шли нога в ногу даже после того, как ты потерял меч, и у тебя был шанс выиграть, ты уверенно сдерживал его, а затем просто позволил Ричарду выбить у тебя из рук меч, хотя он уже собирался отступить и провести другую атаку? Я не понимаю, что у тебя в голове было в этот момент. Зачем ты это сделал? — Тебе было так неприятно смотреть на эту дуэль, что ты собирался уйти, — произнес Илай в попытке остановить этот поток возмущений и размышлений Дерозье, который может продолжаться еще очень долго, если его вовремя не заставить молчать. Он обернулся, сняв с себя доспех, и перевел взгляд на утонченное, лишенное изъянов лицо Эсме, принявшее растерянное выражение. — И что?..- не понял Дерозье, столкнувшись глазами с Илаем, который решил промолчать в ответ на его слова. В Эсме сыграло некое возмущение из-за того, что Илай даже сейчас попытался перевести это все на него, но давящее чувство где-то в районе груди, которое возникло из-за того, что Элдридж сейчас не шутил, а говорил с ним вполне серьезно, никак не давало ему покоя, заставляя его чувствовать себя странно. Он все задавался немым вопросом «почему?», пока его разум не догнал его чувства, и он не понял, в чем было дело. И это осознание заставило Эсме резко выдохнуть и потерять на мгновение ощущение, что он прочно стоит на ногах, как если бы его сердце пропустило удар или же замки внутри него разом вздрогнули. — Ты поддался, чтобы закончить дуэль, потому что мне это не нравилось…- тихим, даже немного отстраненным голосом проговорил Эсме, быстро переводя взгляд с одного глаза Илая на другой. Элдридж хмыкнул, отвернувшись. Возможно, он не хотел, чтобы Эсме это сознавал, потому что сейчас, когда он произнес это вслух, Элдридж почувствовал некий ком в горле, в эту же секунду отведя от него свои глаза. Его действия на площадке не были импульсом, это было обдуманным решением, и оно не вызывало у него никаких странных чувств, пока Эсме не произнес эти слова и Илай не осознал, что это было правдой. Он действительно закончил этот бой из-за него. Он не хотел продолжать его, если он не будет смотреть. Почему это звучало так странно и так правильно одновременно? — Мы дрались из-за тебя, — пожав плечами, выдавил из себя Илай, заставив эти слова звучать довольно легко и непринужденно.- В чем смысл, если ты отказывался смотреть? — А как же твоя честь? — не понял Эсме, все еще в ступоре наблюдая за каждым действием Илая. — Мне нет до нее дела, — искренне признался Элдридж, ослабляя ремни своей портупеи и беря в руки свою накидку, которую он оставил здесь еще до начала дуэли.- Я не такой уж и благородный, чтобы действительно тратить время на защиту своей чести и беспокоиться о своей репутации. — Как же, — Дерозье закатил глаза, коротко вздохнув.- Ты ведь постоянно только своим происхождением и хвалишься. — И я горжусь им. Я из рода лордов и владею титулом, и я известен в своих кругах, но уж точно не на уровне этого города. Я ведь не Дерозье, — осклабился Илай, из-за чего трудно было сказать, иронизировал ли он сейчас или нет. Эсме как-то выжидающе на него посмотрел, будто ожидая услышать дальше какие-то объяснения, но Илай не особо разбегался что-то пояснять, поэтому он спросил его сам: — Зачем ты тогда соглашался на дуэль, если это было не ради твоей чести? Зачем? Илай вместо ответа каким-то двусмысленным взглядом посмотрел на Эсме, чему-то выразительно ухмыльнувшись и накидывая мантию на одно свое плечо. — Увидимся позже Дерозье. Как насчет когда стемнеет? — своим обычным довольно нахальным голосом проговорил Илай и обошел его, направившись на выход и столкнувшись в дверях с Ричардом, с которым они бегло обменялись неприятными и прохладными взглядами. — Не выношу его, — как и прежде, с невероятным спокойствием в голосе оповестил Ричард Эсме, когда они остались наедине.- Этот наглец поддался мне в самом конце. Где все его хваленое благородство? — Забудь. Ты дрался потрясающе, — сказал ему Эсме с теплой улыбкой, подождав, пока он положит ножны, и принявшись помогать ему расстегнуть доспехи.- Ты делал это красиво. Я не мог оторвать от тебя взгляда. — Раз так, буду чаще размахивать при тебе мечами, — строгое выражение лица Ричарда вдруг дало трещину, и пускай Эсме, стоящий у него за спиной, этого не видел, но услышал по его голосу, что тот улыбался, и это заставило его коротко посмеяться. — Я всего пару раз видел Элдриджа таким напряженным, как в бою с тобой, — признался Дерозье. — Он мог победить меня, — вдруг сказал Ричард, трезво оценивая способности Илая. Все-таки он не мог отрицать, что Элдридж был искусным воином.- Он в.ы.б.р.а.л. этого не делать, и это то, что раздражает меня больше всего. — Может быть он понял, что это того не стоит, — пожав плечами, неуверенно проговорил Эсме.- Или же, что он был не прав. «Или же он сделал это для меня», — подумал Эсме, почувствовав, как внутри него все снова сжалось до тошноты от того, что эта мысль просто не укладывалась у него в голове. — И почему ты с ним вообще водишься, Эсме? — спросил Ричард, позволяя Дерозье помочь ему снять с себя доспех и ослабить ремни портупеи на его широкой, треугольной спине. — Это…не то чтобы выбор, — только и ответил Дерозье, усмехнувшись, и по сути даже не соврав об этом Ричарду, но произнеся это настолько легко и безэмоционально, что это не вызвало у Блумфилда уточняющих вопросов. Выйдя из оружейной, Илай, сфокусировавший все свое внимание на шнуровке накидки, с которой он хотел справиться до того, как выйдет на лютый холод, окутавший Карлий еще со вчерашнего вечера, наткнулся на Доминика, который случайно столкнулся с ним плечами. Элдридж поднял на него глаза, удивившись чьему-то присутствию здесь, и Доминик на удивление учтиво кивнул ему в знак приветствия. — А… «друг» сэра Ричарда, — со смешком проговорил Элдридж, подумав, что манеры у слуги Ричарда были просто потрясающими. В отличие от него. Он окинул слугу коротким взглядом, заметив, что у него с руки, согнутой в предплечье, свисала мантия Блумфилда, да и сам он никуда не торопился, видимо, дожидаясь своего мастера здесь. — Вас по какой-то причине очень веселит наша дружба с мастером Блумфилдом, сэр Илай, — заметив издевку в голосе Элдриджа, проговорил Доминик с поразительным спокойствием. Илая даже удивило, что он сказал ему что-то в ответ на это. До этого он никогда не слышал, как Доминик разговаривал — он молчал даже в присутствии Ричарда, очень редко перекидываясь с ним парой слов. — Как она может не веселить? — спросил в ответ он, выразительно выгнув свою черную бровь.- Мы ведь оба с тобой понимаем, что никакой дружбы между вами нет и быть не может. Элдридж всегда насмехался над этим и не раз говорил Эсме, что находил эту дружбу лицемерной и странной. И он был далеко не единственным, кто так думал. Такие попытки уважаемых господ с высокими титулами называть своих слуг «друзьями» то ли из жалости, то ли из желания выглядеть невероятно благородно, часто вызывали очень неоднозначную реакцию. В любом случае, Илая это в какой-то степени действительно даже веселило. Блумфилд был настолько известен и состоятелен, что даже его слуга одевался по последней моде в довольно дорогие одежды, и пускай это было даже несколько мило, Илай все равно видел эту невероятную пропасть между ними. — Простите, но я не понимаю, почему вы так говорите, сэр Илай, — все так же спокойно сказал Доминик, посмотрев Илаю прямо в глаза. Взгляд у Доминика был очень приятным, легким, и заинтересованным, а его теплые карие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, делали его бледное худое лицо даже красивым.- Позвольте мне помочь? — спросил Доминик, глядя на то, как Илай медленно зашнуровывал накидку у себя на груди. Ему явно было неудобно — большинство дорогой одежды было скроено учетом того, что именно слуги помогали своим мастерам и дамам одеваться и раздеваться, из-за чего делать это в одиночку да еще и в отсутствие зеркала было немного проблематично. — Нет, благодарю. Я уже много лет живу без постоянного слуги, поэтому в состоянии помочь себе сам, — с коротким смешком, проговорил Илай. -Отвечая на твой вопрос — дружба всегда основана на равенстве, — сам не понимая, для чего вообще вел этот разговор, добавил он.- Статус Блумфилда слишком высок в отличие от твоего для того, чтобы ты смог быть ему равен хоть в чем-то. А ты, в свою очередь, делаешь для него больше, чем он для тебя, буквально подстраивая под него свою жизнь. И так будет всегда. Равенству там нет места. — Вы не правы, — ни секунды не подумав, вежливо возразил ему Доминик. Илай поднял на него глаза, усмехнувшись.- Я и Ричард равны друг другу как люди. Это то, что он всегда мне говорит, и то, что чувствую я сам, находясь рядом с ним. То, что я делаю для Ричарда, — это то, что я сам выбрал. — Выбрал? — не понял Элдридж. — Да. Он дал мне выбор. — У тебя был шанс начать свободную жизнь, и ты предпочел прислуживать ему? — Если мне и суждено рано или поздно посвятить жизнь кому-то, то пускай это будет он. Он самый дорогой мне друг, заменивший мне семью, и я буду рад провести жизнь рядом с ним, — то, с каким трепетом говорил об этом Доминик, поражало Илая и даже наталкивало на мысль, что, возможно, этот парень действительно любил Блумфилда как друга, несмотря на то, что тот владел его жизнью. Элдридж поймал себя на мысли, что Доминик кажется ему абсолютно невинным созданием, невероятно преданным и готовым на все ради своего «друга». Похоже, он даже ненавидеть не умел, поскольку говорил сейчас с заклятым противником своего мастера без тени неприязни и издевки, как будто их разногласия его вовсе не касались, что немного противоречило его ярой преданности. Почему он был так любезен с Илаем? — Ну да, — после недолгой паузы выдал Илай, наконец справившись со шнуровкой и развернувшись, чтобы уйти.- Красивая история, не имеющая никакого отношения к реальной жизни. — Скажите, у вас есть друзья, сэр Илай? — остановил его Доминик, заставив Илая снова обернуться и вопросительно на него взглянуть. — Да. И довольно много. — Это настоящие друзья? Те, о которых вы знаете все, и кто знает в.с.е. о вас? — каким-то до жути проникновенным голосом спросил Доминик, заставив Илая насторожиться. У Элдриджа по коже даже пробежали мелкие мурашки, и он не понимал, было ли это из-за голоса Доминика или же из-за того, как он смотрел на него в этот момент. — Говоришь так будто… — Да…- мягко перебил его Доминик, коротко кивнув, — мне известно, кем вы являетесь на самом деле и что вы знаете о «такой» дружбе больше, чем кто-нибудь другой. Улыбка пропала с лица Илая, который застыл в немом ступоре, чувствуя, что его сердце готово было пробить грудную клетку в любой момент — так сильно и быстро оно билось, отдаваясь эхом в каждой части его тела. Он чуть расширенными от непонимания глазами посмотрел на Доминика, ощутив невероятный жар, в который бросило его тело от произнесенных им слов, и резко отвернулся, поправив на плечах свою накидку и громко кашлянув. — Не знаю, за кого ты меня принимаешь, но ты явно ошибся, — сказал он, снова нацепив на лицо привычную ухмылку. Его легкий и на первый взгляд искренний голос мог обмануть кого угодно, но только не Доминика, который продолжал спокойно смотреть ему в спину, немного склонив на бок голову.- Я не могу быть никем, кроме Илая Элдриджа, графа Аккертонского. — Если я ошибся, значит, и имя Бастиан вам не знакомо? — спросил Доминик, заметив, как плечи у Илая вздрогнули, прежде чем он обернулся, сделав шаг в сторону слуги. — Откуда ты знаешь это имя?..- тихо и серьезно спросил Илай, внимательно разглядывая лицо Доминика, как будто пытаясь найти в нем какой-то ответ. — Этот человек — мой родной брат, — ответил Доминик, увидев, как на строгом лице Элдриджа появилась совершенно не присущая ему растерянность. Илай медленно, и будто не задумываясь, поднял руку, взяв пальцами Доминика за подбородок и немного повернув его голову вправо, чтобы увидеть на его челюсти, прямо под левым ухом, небольшое родимое пятно, на которое он посмотрел с некой еле заметной болью в глазах.- Верно, — сказал Доминик, догадавшись, что именно сейчас пытался сделать Илай, — у нас с ним были одинаковые родимые пятна на этом месте. И вы уже встречались со мной однажды, на похоронах, просто совсем не запомнили. — Вот как…- проговорил Элдридж, тяжело сглотнув застывший в горле ком. Он усмехнулся, отпустив подбородок Доминика, и отстранился от него, посмотрев ему в глаза.- Полагаю, твой «друг» тоже знает обо мне? — Нет. Я не сказал ему. — Почему?..- удивился Илай. — Не знаю. Я сам себе все еще не объяснил эту причину. Но я не стану ничего говорить, — вполне искренне сказал Доминик, поведя плечом и пригладив рукой мантию своего мастера.- Скажите, а господину Дерозье известно о вас? — Нет, — одними губами произнес Илай, отвернувшись. — Вот как…значит, и Эсме для вас не друг, — спокойно, но немного меланхолично произнес Доминик, снова чуть склонив голову, пускай Илай и не смотрел сейчас на него.- Прошу меня простить, — сказал он и подошел к оружейной. Он потянул дверь на себя и столкнулся с Эсме, который судя по всему собирался выйти, потому что, увидев Доминика, он застыл на месте, так и не выпустив рукой ручку двери с обратной стороны. Доминик поспешно извинился, слабо улыбнувшись, и Эсме внимательно на него посмотрел и тоже коротко и странно ему улыбнулся в ответ, чему слуга не придал никакого значения или же попросту не успел этого сделать, потому что сразу же после этого его позвал Ричард. Дерозье пропустил его мимо себя, скользнув взглядом по коридору и уставившись в спину удаляющемуся Элдриджу, накидка которого красиво развивалась от каждого его твердого и размашистого шага. Эсме подумал о том, что те обрывки разговора, которые он невольно «подслушал», были самым загадочным из всего, что он когда-либо слышал, и они явно еще долго не дадут ему покоя.