Месть

Флаке приходит на похороны только из чувства долга, как приходит на все официальные мероприятия. Даже на свадьбах он портил всем настроение унылым и скучающим видом. Но сейчас постоянное выражение недовольства будет как раз к месту. Однако Кристиан, как ни старается, не может придать своему неправильному, маловыразительному лицу мало-мальски скорбный или хотя бы печальный вид. Он хмурится, поджимая растрескавшиеся губы, и отводит глаза, когда на него смотрит кто-то из друзей. Их четверо, и они все время от времени подозрительно косятся на Кристиана, словно здесь полицейский участок, а не похороны. Похороны того, кто был более чем близок Кристиану, и от этого Лоренц пытался делать вид, что не имеет никакого отношения к лежащему в гробу человеку. Он со страхом смотрит на чёрный лаковый ящик, не понимая, почему он такой узкий. Он должен быть гораздо шире, ведь так? Рука в чёрной кожаной перчатке впивается в тёмные спутанные волосы, сальнисто блестящие. Жертва ещё пытается вырываться, но рука хоть и тонкая, но сильная. Черноволосая голова падает в глубокую тарелку, откуда тут же, как черви из трупа, выползают макароны, вымазанные в томатном соусе. Тарелка кажется бездонной, жёлтые червячки теста лезут в нос и рот, заставляя давиться, но маньяк всё сильнее давит на жирный затылок, пока брюнет не перестаёт дышать. Кристиан не сразу отнимает руку, но, убедившись, что жертва больше не представляет опасности, снимает перчатки и брезгливо вытирает руки об штаны. Лоренц вздрагивает, когда неосознанно повторяет этот жест. Ему кажется, что все знают, о чём он думает. Но друзья, уже бывшие, что-то обсуждают, повернувшись к нему спиной. Кристиан резко оглядывается, в поисках того, кто мог заметить его, и сталкивается взглядом с высоким мужчиной, который стоит среди гостей. Гости и не скрывают того, что им действительно скучно и размазывают по щекам фальшивые слёзы. Незнакомец, чья долговязая фигура выделяется из чёрно-белого месива, тоже не выглядит скорбящим. Но в его слегка удивлённом лице видна крайняя заинтересованность происходящим. Они смотрят друг на друга лишь мгновение, но Кристиан не может выдержать взгляд разноцветных, закованных в линзы глаз и отворачивается. Друзья покойного, которые всё то время, которое Лоренц их знал, не уставали травить Кристиана, смотрят на него с ещё большим подозрением, словно догадывшись о чём-то. И Флаке, стоящий неподалёку, стискивает кулаки. Всю жизнь эти люди принимали его за пустое место, а теперь смотрят на него, как на чудо света. Кристиан делает вид, что его ничего не связывает с ними, и смотрит на большую фотографию мертвеца, прислоненную к гробу. Чёрно-белая, как и всё сегодня, и с плотного картона на собравшихся мягко глядят большие круглые глаза под тонкими прядками чёлки. Простые, но привлекательные черты - Кристиан и сам поддался их чарам. Но этот человек умер не таким. И вообще, это старая фотография. Только Кристиан знает, что в гробу лежит чудовище, на которое он сам боялся смотреть. И Лоренц вылепил этого монстра своими руками. Но друзья Линдеманна видели его при смерти. И они знают его истинный облик. И от этого ещё страшнее. Они прекрасно знают, что Тилля убил Кристиан, но Лоренц тешит себя надеждой, что имеет хорошие актёрские способности. Но он не может сыграть то, что не имеет отношения к убийству, потому эти способности у него совсем никудышные. Но когда они впятером взваливают гроб на плечи, чтобы отнести на кладбище, дерево давит на костлявые плечи Кристиана смертельной тяжестью. Флаке морщится, осторожно дёргает плечом, поправляя непосильную ношу, не становящуюся легче от того, что её разделяют ещё четыре человека, которым тоже не под силу её нести, хотя они гораздо крепче, чем Флаке. Лоренц, как в армии, смотрит на колыхающийся впереди кудрявый затылок, затянутый в сетку, и ему кажется, что эту сетку надо снять. Взгляд незнакомца не выходит из головы, и Кристиану кажется, что он где-то уже видел это необычное лицо. Он пытается вспомнить неправильные, но притягательные черты, подчеркнутые косметикой, но в памяти всплывает только белая маска лица и лиловые ямы на месте разноцветных глаз. Он стоял под аркой, где было темно, и траурный костюм сливался с чёрными гарнитурами гостей. Только белое лицо с удивлёнными глазами врезалось в мысли, что страшно было. Вдруг это какая-то нежить с такими же плохими актёрскими способностями, неумело пытающаяся затеряться среди толпы? Это было вполне возможно, потому после смерти Тилля Кристиан стал замечать за собой способность замечать то, что не видят другие и даже при усилии читать мысли людей вокруг. А незнакомец выглядел настолько нереально, что Кристиан не думал, человек это или нет. Но внимание "нежити" его приятно удивляло. Обычно все смотрели на Лоренца с неприязнью или насмешкой, или как сейчас - с нескрываемой ненавистью и подозрением. А незнакомец смотрел с интересом. И Кристиан всхлипнул, вспомнив, что только один человек в этом мире смотрел на него так. Тилль. Но и от него Лоренц предпочёл избавиться, хотя убивал его совершенно против своей воли. Ему до конца хотелось сохранить ему жизнь, но Флаке испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение, когда Тилль заживо гнил у него на глазах, взглядом умоляя прекратить пытку, выглядевшую бесконечной в глазах и жертвы, и насильника. Молча - потому что Кристиан сразу отобрал у него возможность говорить. В темноте ангара светлые глаза на сальном лице кажутся огромными и светятся по-кошачьи. Рот, вместительность которого Кристиан проверял на себе, до отказа забит макаронами, тонкие жёлтые трубочки лезут из пухлых алых губ. Тилль давится, глядя на Кристиана так жалобно, что камень расплачется, но Лоренц только тыкает острым краем ложки в мычащий рот, запихивая макароны туда, где они должны быть. Одному чёрту известно, о чём думает жертва в этот момент, но Лоренц чувствует - не о жизни она просит, а о смерти. Что ж, это легко прекратить. Кристиан вздрагивает, понимая, что злорадно улыбается и сжимает руки, словно пропускает через пальцы чёрные волосы, а сам в это время стоит на краю могилы. Прямо напротив него стоит священник, зачитывающий молитву на непонятном языке. Никто из присутсвующих и не пытается скрывать скуку - покойный не верил в Бога, к чему тогда все эти церемонии? Проще было его кремировать. Но этого потребовала мать Тилля, принявшая сына даже в том жутком виде, в котором он предстал перед её глазами уже после своей смерти. Вот, уставшая рыдать седая женщина с тонкими чертами лица отводит взгляд от бездонной чёрной ямы, в которой чуть видно беспристрастных розоватых червей, до жути похожих на те макароны. Кристиан встряхивает головой, стараясь ни о чём думать, чтобы никто не заметил его смятения. И опять встречается с взглядом того незнакомца. В неярком осеннем свете мужчина выглядит ещё более нереально, но Лоренц может рассмотреть его внимательнее. Холодный ветер треплет его длинные прямые, но пышные чёрные волосы. Один глаз мутно-голубой, другой красный, и кажется, что они ничего не видят. Но незнакомец смотрит не глазами, а всем лицом, густо и ярко не накрашенным, а загримированным. Чёрная помада тускло блестит на пухлых длинных губах, и линзы светятся в лиловых ямах глазниц. Интересно, как его впустили в таком виде? А может, никто и не впускал его - незнакомец просочился через чугунную ограду, игнорируя пригласительные билеты. Но смотрит он так долго и нагло, что Кристиан, не выдержав такого пристального внимания, кидает на мужчину взгляд почти злобный. Но незнакомец улыбается широко и мягко, показывая мелкие белые зубы. И вид белых жемчужинок в чёрных блестящих губах действует на Кристиана угнетающе, как опарыши в компостной куче. Это приведение ведёт себя слишком нагло. Надо его проучить. Кристиан смотрит на мужчину так гневно, что улыбка мигом пропадает с белого лица, а её обладатель с виноватым видом отворачивается. Так-то лучше. Однако в пиршественном зале они снова встречаются взглядами, и Кристиан, чтобы не видеть этого жуткого лица, утыкается носом в тарелку. Но она полна макарон. Точно таких же, какие Лоренц готовил для своей жертвы - бесконечно длинные спагетти, приправленные жареными томатами и базиликом. Он так часто думает об этом блюде, что оно материализовалось. Кристиан понимает, что не испытывает никакого желания есть. Мало того - всматриваясь в тарелку всё внимательнее, Кристиан находил всё более и более отвратительные сравнения, и от того, что в тарелке лежало нечто, чрезвычайно похожее на вымазанные в крови кишки, Лоренц испытывал едва ли не тошноту. Кажется, ещё немного и его вырвет прямо в тарелку. Кристиан затравленно оглядывается - гости беспечно звякают вилками, отправляя в широко раскрытые рты макароны - блюдо у всех одно. Лоренц для вида подносит немного еды ко рту, но когда скользкие червячки касаются губ, глухо кашляет, пытаясь подавить спазмы в желудке. Надо бежать, пока он не оконфузился. Кристиан брезгливо отодвигает от себя тарелку и бесшумно выходит из-за стола, спиной чувствуя недовольные взгляды. Зажимает рот, пока бежит к туалету, но, склонившись над отверстием слива, понимает, что позывов опорожнить желудок нет совершенно. Где-то за стеной негромко играет классическая музыка, а Кристиан пытается думать о макаронах, упорно давит на язык, не решаясь касаться корня. Ничего. Да и что может быть, если он со вчерашнего вечера ничего не ел? - Ты так скоро совсем дойдёшь, - говорит он сам себе, в очередной раз пытаясь хоть что-то извлечь из пустых внутренностей. Живот крутит от голода, но Кристиан испытывает отвращение, когда смотрит на еду. Он боится умереть от еды так же, как умер Тилль, и боязнь эта вполне естественная. Он скрюченного положения голова тяжелеет, и Кристиан спешно разгибается, когда слышит хлопанье двери. Отряхнув одежду, Лоренц с полным достоинства видом (как кажется ему самому) выходит из кабинки, но в тамбуре сталкивается с незнакомцем. Кристиан не может сдержать дрожи, когда видит это размалеванное лицо, но мужчина улыбается вполне дружелюбно. - Вам не кажется, что это неприлично - пялиться на незнакомых людей? - раздражённо спрашивает Кристиан вместо приветствия, но покинуть туалет не решается. - Не такие мы уж и незнакомые, - кажется, этого человека трудно рассердить. - Я Брайан, ты разве меня не помнишь? - Ах да, - Лоренц пытается вспомнить всех знакомых Брайанов, и в памяти всплывает лицо, очень похожее на это симпатичное приведение, - Мэнсон? - А ты Флаке, насколько я помню, - улыбается тот, и Кристиан не сдерживает себя, когда чувствует, как угол рта ползёт вверх. - Просто ты единственный, кому не безразлично то, что сейчас происходит, - замечает Мэнсон, облокачиваясь на мраморную столешницу. - Да неужели?! - Кристиан слишком наигранно удивляется. - Это видно, - подтверждает Брайан, закусывая полные губы. - Вы ведь были очень близки с ним. Кристиан только кивает и чувствует, как к глазам подкатывают самые искренние слёзы. - Просто... - Кристиан уже хочет сознаться в убийстве, но только сейчас понимает, как дорог был ему тот, кого он убил. - Что? - Брайан деликатно охватывает его за плечи, и Флаке не спешит вырываться из пахнущих вишней объятий. Лоренц пытается что-то сказать, но с разгоревшихся губ срывается только непонятное бульканье, и он, как ни пытается сдержаться, плачет. На мгновение в памяти всплывают те приятные минуты, которые они с Тиллем проводили вместе, но солёные капли мгновенно засыхают, когда Кристиан вспоминает то, из-за чего они все теперь здесь, в этом проклятом особняке поминают фальшиво-добрыми словами того, кто этих слов не заслуживал. - И все же так приправа хороша, И прекрасно обжарено, И с такой любовью подано на фарфоре! Вдобавок хорошее вино И мягкий свет свечей… Да, я пока повременю, Должно быть хоть немного культуры, - зловеще и беспечно улыбаясь, напевает Тилль, подталкивая связанного Кристиана к огромному котлу, где в нетерпении бурлит и пузырится вода. Мощные руки размеренно натачивают нож, а Кристиан смотрит в мутную воду, пытаясь выплюнуть кляп. Если он упадёт туда, то сварится заживо. - Тупой нож - то, что надо, Течёт кровь, меня тошнит. Я ем себя, дёргаясь в судорогах, - продолжая петь, Линдеманн грубо подталкивает его - к котлу приставлена лестница, но Кристиан отчаянно мычит, ступая босыми ногами на первую ступеньку, и кричит, насколько это позволяет кляп, когда голый живот нечаянно касается раскаленного металла. Он пытается мычать громче, но зов о помощи глухой, как во сне. Тебя никто не услышит. Тилль брызгает водой на обожженое место - он бы мог поджарить Кристиана, но в этом теле, покрывшемся гусиной кожей от страха, слишком мало мяса. Но бульон из него будет вполне наваристый. И вода кажется ледяной после соприкосновения с металлом. Он подталкивает Лоренца дальше. Кристиан боится отбиваться, потому что в руке у Линдеманна нож, которым людоед наносит ужасные раны каждый раз, когда не желающая расставаться с жизнью еда пытается оказывать сопротивление. Спина, зад и бока Кристиана - одна сплошная кровоточащая рана, и Тилль не пытается остановить кровь, зная, что она будет только портить вкус мяса. Кристиан хватается за деревянные ручки, которые ещё не очень горячие, и осторожно заглядывает в кипящую, как жерло вулкана, глубину. Вспотевшее лицо обдаёт выедающим глаза жаром, и Кристиану кажется, что лицо уж точно сварилось. Пар от воды заполняет всю кухню, и Кристиан, хоть почти ничего не видит за чёрными очками, кожей чувствует жар горячих водяных пузырьков. Спину саднит, как будто кто-то сыплет перец прямо в раны, и Кристиан вопит, как может, понимая, что так оно и есть. Скорая забрала обоих с огромной потерей крови. И, после выздоровления обнаружив у себя на спине огромные шрамы, Кристиан начинает готовиться к мести. - Да, мы были очень близки, - сквозь зубы цедит он в ответ на удивлённый взгляд Мэнсона. - Настолько, что я... - Кристиан хотел сказать "убил его", но страшные слова замерли на кончике языка. - Настолько, что мы позволяли друг другу делать с собой очень много, - наконец нашёл он нужные слова, не столь далёкие от правды. Брайан смотрел на него так внимательно, что не признаться было невозможно. Однако Кристиан молчит, сжавшись в осторожных и мягких объятиях. Мэнсону не интересно, кто убил Тилля - он думает, что Кристиан скорбит искренне и лишь старается его утешить. - Надо возвращаться к гостям, - вспоминает Лоренц и неохотно вырывается. - Мне кажется, сейчас мы оба там лишние, - возразил Брайан, и Флаке показалось, что он тает в деликатных интонациях мягкого голоса. Тилль никогда так не говорил. - Согласен, - тихо бурчит Кристиан, выглядывая в окно. На пожухлом газоне катается чёрный клубок - Пауль и Рихард, бывшие любовники, как всегда, что-то не поделили. Мэнсон, который впервые видит их с неприятной стороны, смотрит в окно с неодобрением и любопытством. Кристиан наблюдает равнодушно - такую драку он видит не впервые. - Не пойду их разнимать, - Кристиан хотел только подумать об этом, но язык уже не подчинялся мозгу, - всё равно их сейчас уймут. И правда - на лужок выбегают ничего не понимающие гости, которые суетятся, отчаянно пытаются достучаться до дерущихся, и только чья-то дочка - милая девочка в белом платьице, с выражением таким, как будто нашла сокровище, показывает матери два выбитых зуба - белые жемчужинки, обагрённые кровью. - Да, нам тут явно нечего делать, - с осуждением протягивает Брайан, тоже заметив эту девочку. Некоторое время они наблюдают за дракой, к которой из чувства долга присоединились Кристоф и Оливер. Они, далёкие от мирских дрязг, всегда старались быть в курсе всех событий, чтобы не выглядеть глупо. Но сейчас, когда вцепились в любовников, оба выглядели крайне нелепо и явно чувствовали себя лишними. - А я ведь мог и не приходить, - бормочет Кристиан, - но они удивились бы, если на похороны не пришёл тот, кто был для покойника самым близким человеком. Слишком близким, знаете ли... - Так почему бы нам обоим не уйти? - Брайан решительно дёргает ручку, которая сама по себе - произведение искусства. - Мне бы не хотелось проводить этот вечер в одиночестве, - Кристиан бесшумно выходит на улицу вслед за ним. Брайан тоже высокий, но немного крупнее, и Лоренц легко прячется за его спиной. - Особенно по вечерам лезет в голову всякая гадость. - Значит, вы будете не против, если этот вечер мы проведём вместе? - Мэнсон говорит осторожно, но Кристиан видят, как азартно блестят глаза за линзами. - Мы правда, почти незнакомы, - добавляет он совсем тихо. - Мы знаем имена друг друга, этого уже более чем достаточно, чтобы быть откровенными, - Кристиан останавливается у дверцы чёрной машины, на которой приехал Брайан. Брюнет приглашает его на переднее сиденье, к себе, и Кристиан, вдохнув запах обивки, впервые за день расслабляется. Он знает, что его будут искать. Но на данный момент общество Мэнсона, о котором Флаке почти ничего не знает, кажется ему гораздо лучше, чем компания друзей, которые после смерти Тилля никогда не смогут помириться.