***
Меня песочили уже час. Даже Тэ Хен из-за занавеси поглядывал сочувственно и глубоко понимающе — не зря я чувствовала себя нашкодившим ребенком… Мне родная мать в свое время таких лекций не закатывала. — …да разве бы мы тебя бросили? Справились бы, Морико, нашли бы способ! Я устало вздохнула и посмотрела прямо в глаза разошедшейся Джун. Она замолчала, уступая слово мне, но сверлить крайне осуждающим взглядом не перестала. — Джун, пойми. Я очень люблю и тебя, и мальчишек, я очень благодарна тебе и твоему мужу за все, что вы для меня сделали. Но сейчас речь идёт не только о моем благополучии. Деревенские ведь не успокоятся! Джун явно вознамерилась продолжить свою пылкую речь, потому я жестом попросила её подождать. — Дети, Джун, подумай о своих детях. Каково им жить в такой изоляции? — это был нечестный приём, и я это знала. Но поделать с правдой ничего не могла — только перекрыть её чем-то более приятным. — Да и я никуда из деревни не исчезаю. Буду гостить, особенно как Шинья чуть подрастет… Женщина как-то разом поникла. Опустились плечи, глаза погасли, жалобно изогнулись брови — она выглядела сейчас намного старше своих тридцати. Сердце тоскливо сжалось, и я чуть приобняла её, но меня тут же заключили в крепкие, душные объятия. Колени подогнулись и я почувствовала, как что-то мокрое и горячее покатилось по щекам. — Девочка моя, — выдохнули в плечо. — Морико, родная… И тут же с гиканьем и хлюпаньем на нас свалилась расчувствовавшаяся детвора, прибиваясь кто как смог: Тэ Хен прыгнул сверху, Мин Хо подполз откуда-то сбоку. — Я обязательно буду вас навещать, — тихо пообещала я, ероша лохматые макушки, — Обязательно… Такую ревущую кучу-малу и застали вернувшиеся с кузни Джин Хо и Кен Су. Кузнец хмыкнул, улыбнулся так по-особу, как могут улыбаться лишь отцы, и потрепал по голове стоящего рядом старшего сына, который с удивлением оглядывал чудную картину. — Чего сырость развели? Мужчин кто кормить будет? Я хихикнула, а Джун медленно вылезла из нашей кучки, поправила одежду и с усмешкой махнула извлеченным из пояса полотенцем: — Садитесь давайте, мужчины. Чай от голоду не помрете, коль ужин чуть задержится. А на душе стало сразу так хорошо-хорошо.***
— Значит, ты теперь будешь жить с Ао, — Джун покачала головой, отставляя в сторону стакан с отваром шиповника, — и почему именно он? — А кого ещё? — пожала я плечами. — Выбор у меня не особо большой. Да и Ао, конечно, не сахар, но и не тот монстр, каким его люди зовут. — Знаю я, что не монстр, — вздохнула Джун, — уж за глупую-то не держи. Но чтобы замуж… Я так и замерла, не успев отпить. К лучшему, пожалуй. — Погоди-погоди. Какой замуж?! На меня посмотрели как на неразумного ребенка. — Милая, когда одинокий мужчина и одинокая женщина начинают вместе жить — это как у людей называется? Обряды вам, конечно, провести некому, но в целом… Я подвисла. Основательно так подвисла в попытке собрать в кучку разбежавшиеся мысли. И, кажется, начала понимать… Мой главный косяк оказался в том, что несмотря на обладание частичной памятью предыдущей владелицы тела, я часто ею пренебрегала. Есть и есть, когда сильно надо — можно заглянуть. А между прочим, Морико так замуж и вышла: с песнями и плясками принимавшей новой родни, но по факту просто переехав жить в новый дом. И никаких тебе штампиков в паспорте, лимузинов, платьев и прочего счастья. В городах это наверняка происходило с участием священников, а тут… Дерёвня же! Съехались — и живут. Интересно, Ао о чем подумал, когда я к нему с такими предложениями завалилась? Ой, ду-у-ура. Ну как есть дура. Видимо, все мои измышления отчётливо отобразились на лице, так как Джун косилась с подозрением. — Расскажи-ка, как это у вас получилось? Я выдохнула и только рукой махнула: — Как-как — глупо. Прихожу я к нему, вдовушка бедная, мол, жить негде, кушать нечего и спрашиваю: «Можно к вам жить?» А он сразу: «Согласен! Сам приду, а сейчас ступай». Ну и пришёл утром, сама видела… И что он только подумал, а? Хотелось продолжить причитать, но хозяюшка, что прежде задумчиво за мной наблюдала, хихикнула по-девчоночьи и смешливо прищурилась: — Пожалуй, все правильно он подумал. С таким лицом жену в дом не берут… Н-да, это уж точно. — … разве что люди как примут — неизвестно. — А что люди, — хмыкнула я, внезапно развесилившись, — мы и по отдельности за нечисть считаемся. Чуть больше болтать будут — с нас не убудет. — И все-таки ты осторожней будь. Ао может и не плохой, но кто его знает… Коль чего случится, так ты не бойся и к нам обратиться. Вы когда к нему перебираетесь? — Да через пару дней. Вещи соберу, дом подготовлю… А то нехорошее у меня по этому поводу предчувствие. Знала бы я, как право это моё предчувствие — сбежала бы, но пребывала в счастливом неведении. Верно люди говорят: меньше знаешь — крепче спишь.