Мама для Дракона

Неловкости не было — по крайней мере, я её со своей стороны не ощущала, а вот мыслей в голове крутилось предостаточно. Вопрос «а что теперь, собственно, делать?» не парил только слюнявящего голову деревянной фигурке Шинью. Ао, как и я, погрузился в раздумья. Возможно, мы слишком много думаем, и тут действовать надо, чувствовать, но первый опыт, отнюдь не подростковый возраст и наша непростая ситуация накладывали свой отпечаток. Оба молчали, не решаясь сделать последний шаг, после которого уже точно возврата не будет. Не то, чтобы сейчас оставались какие-то шансы… Я подвинулась ближе к Ао, не отрывая взгляда от Шиньи. Хотелось побыть ребёнком. Отдать право решать кому-то умнее и старше, не думать о том, что ждёт за ближайшим поворотом. Да и как тут, с даже не годовалым мальчишкой, личную жизнь строить? Пока он спит? Откинув голову на крепкое плечо, вздохнула. Пресловутые бабочки в животе благополучно уснули от упорного мозгового штурма. Я устала думать, устала бояться. Я просто… Устала. — Ты уверен, что хочешь… — неуверенно прошептала, не до конца понимая, хочу ли закончить этот вопрос. Прозвучало донельзя жалобно. Будто вернулась Ритка-школьница, серая посредственность на фоне матери и талантливых красавиц-сестёр. Или никому ненужная девочка-сирота, покинутая даже любимым мужем? Ао не отвечал. А я постепенно понимала: как бы ни сложилась жизнь, что бы ни случилось с нами завтра — я не боюсь. Не отмахиваюсь от проблем, коих будет немало, совсем нет, но они больше не пугают меня. И я не хочу хоронить живого даже в мыслях. — Мои глаза ещё видят, а я уже чувствую себя слепым, — роняет Ао. — Да и глухим, к тому же. — Почему? Шинья бодро пополз к нам, устав играть в одиночку и, достигнув цели, попытался забраться сразу на обоих. Я тихонько хекнула, получив не слишком-то слабый толчок. Ао фыркнул куда-то мне в макушку. — Что, принц мой, скучно тебе? — маленький дракончик протянул нечто утвердительное. Ему хотелось движения, погода за окном, в целом, позволяла прогуляться… Оттирая от слюны детскую щёчку привычным движением, Ао не сразу заметил, как для этого движения ему пришлось практически приобнять меня. Зато как заметил — дёргаться не стал, только покосился настороженно. Я рассмеялась и подхватила сына на руки. — Предлагаю подставляться под солнышко столько, сколько нам позволит осень! — объявила я. — Возражения есть? Возражений не было.

***

В детстве Ао часто наблюдал за жителями своей деревни. Издалека, конечно — кто бы позволил ему подойти близко, — но проклятая сила могла сгодиться хотя бы для этого. С каким-то болезненным упрямством, подтачиваемый завистью, он снова и снова смотрел, как играют дети, трудятся взрослые, как проводятся редкие праздники, а пару раз вообще подглядел то, чего бы не следовало. Предшественник тогда не нашёл слов для понятного объяснения, так как и сам, похоже, с трудом понимал суть. Лишь много позже, после его смерти, состоялся странный разговор с кузнецом Джин Хо, тогда ещё только ходившим под ручку со своей первой женой. И, как думал Ао долгое время, разговор тот был совершенно бесполезный. Какая женщина вообще подпустила бы к себе Сейрю? Да вот нашлась одна. Щурилась теперь смешливыми глазами, помогая счастливому мальчишке не упасть на неумелых ногах. Маленькая, хрупкая, всем своим существом совершенно не похожая на деревенских. Кто же просто так из дома выходит? Обычно либо в поле идут, либо в лес и к реке или колодцу. Скотину выгулять, в конце концов. Это малышня, пока к делу не приставят, могут себе позволить, а тем, кто постарше, уже не до того. Морико не выходила со всеми в поле давно, огорода и тем более зверья у них не было, благо, со старостой смогла договориться, и просто забирала в деревне небольшое количество риса, молока и овощей либо сама, либо через лекарку, ещё и жена Джин Хо часто подкидывала чего. Старосте просто не нужна была смерть нового Синего Дракона, другие же… Слишком многое изменилось вместе с ней. Отношение людей в том числе. И все это — не сон. — Так что ты говорил насчёт слепоты и глухоты? — напомнила Морико. Согнувшись над сыном, она казалась ещё меньше и немного неуклюже ковыляла в узковатой одежде, периодически поднимая лицо к нему. Странная эмоция, сродни гордости, наполнила Ао. Его ладони инстинктивно сжались в кулаки. Он почти тридцать лет ежедневно твердил себе, что не должен быть эгоистом. Селяне верили, что он чудовище, проклятый, подобные ему не заслуживают даже жизни, не говоря уже о счастье — и Ао тоже верил. Знал: девушка, отданная ему в жены, будет несчастна — а ему могли её дать. Но у него одна сцена стояла перед глазами: вытолкнутая ему под ноги старшими детьми девчонка. Жертва, отданная на расправу, едва живая от страха. Желать семью было эгоизмом. Закованным крепкими цепями в глубине души, поднявшим голову именно сейчас, когда желанное оказалось так близко. Ао долгие годы искупал свое существование защитой тех, кто одновременно желал ему смерти и тайно радовался: пока старый Сейрю жив и полон сил, младенцы будут рождаться нормальными. И сейчас желал одного: позволить себе, в конце концов, быть самым обычным эгоистичным человеком. — Я чувствую себя глухим и слепым, потому что реальность… — он до рези в груди вздыхает свежий воздух, ощутимый как никогда остро. — Не может быть такой. — Это какой? — уже две пары глаз — серо-голубых и янтарных драконьих — уставились на него с почти одинаковым любопытством. Не дождавшись ответа, Шинья протянул руки к нему, и Морико поспешила передать сына, тут же шагнув назад и потянувшись руками к солнцу. Похоже, ходить с ним было не так-то легко. — Любишь ты на вопросы многозначительно молчать, — заметила она. — Если бы нам обряд проводили, тоже бы молчал? Обряд? С пониманием, о каком именно обряде идёт речь, воздух застрял в груди, и Ао закашлялся. Испугавшись внезапной тряски, Шинья крепко вцепился ему в волосы, болезненно дернув. — Может, вернёмся к практике заплетания кос и хвостов? —пряча за ладонью смешок, предложила Морико. — Иначе к его взрослению ты рискуешь остаться совершенно лысым. — У меня плохо выходит, — с неохотой признал он, высвободив волосы из медвежьей хватки маленьких пальчиков. Попытки собрать гриву во что-то приличное действительно успехом не увенчались — пряди путались, зубья гребня застревали и ломались, а лента и вовсе могла завязаться таким узлом, что вовек не развяжешь. — А я тебе на что? — Морико плавными перекатистыми шагами подошла ближе, и улыбка на её губах подошла бы скорее лисице-лекарке. — Или не доверяешь? Вопрос был шутливым, но Ао показалось важным ответить со всей серьёзностью: — Доверяю. Она смотрела так, как никогда до этого — старый Сейрю не знал названия этому чувству, однако оно определённо было тем, что хотелось бы испытать снова. Видеть в глазах напротив нежность, сменившую игривость, иметь возможность прикоснуться… Нет, не возможность — полное право… Всё изменилось за мгновение. Девушка зашипела, вцепившись руками в платок, будто тот её душил. Ао не успел даже осознать происходящее, как она отбросила сорванную с шеи ткань и пошатнулась. — Морико? — окликнул он, придерживая дернувшегося ребёнка. И ощутил всем нутром с поразительно ясностью: нет. Это не она.