Мама для Дракона

— Теперь вы муж и жена! — радостно объявил Зено. Покосившись на наши с Ао руки, непонятно в какой момент перевязанные лентами, на цветущую крону яблони, сияющего недо-священника, покачивающего колларом, и, собственно, новоявленного мужа с недоуменно нахмуренными бровями, я поняла, что не одна в своём непонимании, когда, собственно, мы успели. Вроде просто провожали друга, подходили к лесу, как нас вытолкнули с тропы, мне на голову накинули ткань — вероятно, фату — и Оурью зачитал бодрый речитативчик-благословение, разве что в лоб не поцеловал. Согласие от нас не требовалось, похоже. «Поклонитесь», — одними губами добавил он. Шинья как раз вовремя дёрнул ленточку, позволяя отлепиться друг от друга, и я, припомнив традицию, поклонилась сначала Зено, а потом и Ао. Тот с секундной задержкой отзеркалил нехитрые действия. — Это всё, конечно, хорошо, — заметила, поправляя съехавшую фату, — но мы ведь вместе живём не первый год, да и церемония явно неполная… Чего так внезапно? — А с того! — сзади подошла Мэй, мимоходом потрепав по голове пружинящего на ногах Шинью, и ткнула пальцем в щурящегося Ао. — Господин Сейрю на днях явился ни свет ни заря с вопросами, можно ли брать в жёны тех, у кого муж есть, но ушёл и не вернулся. Да и вообще, чем вы всё это время занимались, раз до сих пор обрядов не провели? — Погодите-погодите, — вмешалась я. — Причём тут пропавшие мужья? Я честная вдова! Была… — Горо точно оставался жив, когда я вас забирал, — мрачновато сказал муженёк. — По словам Хирью, ему воздалось за всё, — пожала плечами. — Я разве не говорила? Два удивлённых взгляда и один безумно укоризненный, будто подозревающий меня в смертных грехах, заставили зашевелиться червячка неловкости. Не говорила, похоже. — Да и ладно, чего его поминать? — Мэй хлопнула в ладоши, разрушая неловкую тишину, взяла за руку Шинью и махнула странно улыбающемуся Зено. — Ао, хватай уже своё сокровище! Драконище совет восприняло слишком буквально, я только пискнуть успела слова прощания.

***

Терпкий запах влажной земли, молодой травы и цветения забивал лёгкие. Вечерами он совсем другой, особый. Я перебирала желтовато-розовые с зелёнцой в свете закатного солнца волосы лохматой головушки, лежащей на моих коленях, и напевала тихонько без слов, чувствуя абсолютное умиротворение и лёгкую усталость. Мир и другие люди всё ещё существовали, но где-то так далеко и неважно, словно оставляли нас наедине друг с другом впервые за долгое время. Расплавленное золото переливалось в радужке его глаз, внимательно что-то рассматривающих в моём лице. Улыбнувшись, легонько щёлкнула по кончику носа, с невыразимой, распирающей нежностью наблюдая, как он от этого морщится и зловеще щурится. Месть не заставила себя ждать. — Вот злодей… — еле выдавила я, когда смогла наконец-то вдохнуть. — Вернётся Шинья, и тогда!.. Бесчестно победившее чудовище только фыркнуло и окончательно опрокинуло меня, заставляя растянуться рядом. Под тёплым боком оказалось восхитительно уютно. Мощная грудь мерно вздымалась спокойном дыхании, а подняв голову чуть выше я увидела чудо из чудес: широкая улыбка обнажала зубы. Не в силах оторваться от чудесного зрелища, я шепнула: — Какой же ты красивый, муж. К величайшему моему сожалению, уголки губ опали, но взгляд — такой неверяще-счастливый, открытый, почти детский, изучал уже моё лицо. Эта быстрая, шуточная свадьба была ему нужна, действительно нужна. Намного больше, чем мне. Словно дала разрешение на нечто ведомое только ему, сняла с души давивший на неё груз. Подумать только. В мыслях, подкалывая и смеясь над предубеждениями деревенских, я уже давно назвала Ао мужем. Он ведь и стал им вроде недавно, а кажется, что целую жизнь назад. Такую далёкую и одинокую. Холодную. И как давно в последний раз мы оставались наедине? Шинья, любимый ласковый Шинья, везде шёл хотя бы с одним из нас, порой даже во сне не желая отпускать. И сейчас будто детали в картине мира не хватало, но вместе с тем и свобода бурлила внутри пузырьками, пьяня. Ао проворчал что-то невнятное, очевидно, надеясь, что я не расслышу. На слух я, однако, никогда не жаловалась, и согласно закивала, сдерживал смех. — Твоя, да. Жена. Куда я денусь, с подводной-то лодки? — Лодки, которые плавают под водой, а не по воде? — удивился он. — У вас и такое бывает? — У нас и корабли есть, что до луны долететь могут, — вздохнула я. — Ты чем слушал, когда я Шинье и Зено рассказывала? Вместо ответа Ао помрачнел. На лбу залегла глубокая складка, и без того редко разглаживающаяся. — Ну и чего надулся? Меня сжали в удушающих объятиях. Похоже, обдумав хорошенько то, что собирается сказать, Ао открыл было рот, как звонкий голос провозгласил прибытие Мэй с нашим загостившимся детёнышем.

***

Голова, тяжелая и тёплая, снова лежала на моих коленях, и снова я перебирала длинные волосы, пальцами распутывая пряди, но смотрела вперёд и вверх. Там, высоко-высоко, над черными вершинами деревьев, точно рассыпавшиеся по бархату холодные искры, поблескивали целые скопления звёзд, каких не увидишь в пыльном и задымленном городе. — Морико, — голос мягкий, но с затаённой опаской, и от этого замерло на миг сердце. — Нет, Рита. — Что такое? Решился-таки. Чувствую, как он напрягся, а смотреть в лицо и вовсе боюсь. Что-то подсказывает, что мне не понравится увиденное. — Ты не жалеешь? Попросила ответа и спокойствия у ночного неба. У почти идеального серебряного диска красавицы-луны. — Глупый ты, — хмыкнула, легонько дернув особо непослушную прядь. Некоторое время он молчал, все такой же напряженный, но вскоре продолжил: — И все же? Упрямый. Рука сама спустилась с волос на лицо, вслепую обводя родные черты, а с губ сорвался тихий вздох. Не жалею ли я? Ао тем временем отвёл мою руку, сел на коленях рядом. — Посмотри на меня! — не просьба — требование. Фыркнула, и все же послушно повернулась к нему, сталкиваюсь в глазах напротив с чем-то слишком похожим на страх. — Хватит бояться, Ао. Я скучаю, не могу не скучать, но теперь мой дом здесь, рядом с тобой. Рядом с вами. Потянувшись к сжатым губам, я искренне пожелала никогда не вставать перед выбором, таким очевидным, и всё же бередящим душу. Запомнят ли звёзды нас счастливыми?