Мама для Дракона

Лето на наши края обрушилось слишком стремительно. Весенние дожди, едва не размывшие берега и запершие большую часть жителей деревни по домам, в считанные дни сменились безоблачным небом и ярким солнцем. Но радость от пришедшего тепла оказалась недолгой: солнце становилось всё злее, вместе с дорогами начали высыхать поля, да и почти неподвижный горячий воздух совсем не облегчал и без того тяжёлый труд. Дети мучились от жары, и от того всё больше капризничали. И если у Шиньи изначально это проявлялось в отказе от еды и редком хныканьи, то его сестрица голосила во всю мощь голосовых связок, доставшихся не иначе как от отца. И ей, как всякому ребёнку, было совершенно все равно на усталость домочадцев и время суток. Если бы не Мэй, забравшая в какой-то момент к себе хотя бы Шинью, я бы просто утонула в порочном круге из детского плача, удушающей жары и неутоленного желания сна. А у нас и без того не осталось времени. — Ты в порядке? — напрягся Ао, когда я не ответила на какой-то его вопрос. В попытке рассмотреть моё лицо он вместе с малышкой склонился ближе. Такой бледный, исхудавший, с тусклым взглядом, он напоминал призрака. — Всё хорошо, — я подтерла слезящийся глаз. — Мэй Ли спит? — Спит. Свистяще выдохнула и распласталась лежа. Чувства, до этого подавляемые, взвились все и сразу, сбивая с толку. Прищурившись, Ао осторожно убрал с моего потного лба прилипшую челку и устроился рядом, уложив Мэй Ли между нами. — У тебя рисунки на лице посветлели, — прошептала я, наблюдая, как плотно смыкаются сухие губы. — Ближе к закату я отведу вас к Мэй и уйду, — твёрдо сказал он. — Что?! — я испуганно вскинулась, чуть не потревожив сон дочери. — Как это «уйду»? Мы о другом договаривались, Ао! — Я знаю, — его голос был неожиданно жёстким. Слова падали, точно тяжелые камни в когда-то спокойную гладь воды. — Но так будет лучше. — Кому лучше?.. — боль скреблась тупым ножом по изможденному сердцу. Хотелось плакать, злиться, кричать, хоть как-то прожить все то, что так мучило. Но не получалось. — Что ты будешь делать с мёртвым телом в доме? Простой, безжалостный вопрос. Тот самый, который так страшно не хотелось задавать самой себе. Его ладонь ласково коснулась щеки. Взгляд оставался решительным, только где-то сквозь почти потухшее золото пробивались искорки чувств, о которых он не мог — или не хотел — рассказать. — Прости, Рита, — моё настоящее, родное имя, звучало как нечто сокровенное. Маленькая драгоценность. — Да за что ты извиняешься, — фыркнула я ему в руку. И добавила неслышно: — Дурак… Ао кривовато улыбнулся и опустил глаза на Мэй Ли. — Я поговорил с Шиньей, но она вряд ли сможет что-то запомнить. Оурью говорил, что можно оставить письмо… Прочитаешь ей, когда повзрослеет? — Прочитаю. Мы не так давно вместе разбирали слова, простые и четкие — Ао не любил, а я плохо понимала художественную многозначность и витиеватые конструкции. Так что я была уверена, какие четыре слова обязательно будут в письме, которое я обязана сохранить через годы, несмотря ни на что. «Я ждал твоего рождения».

***

Мэй встретила нас у порога и забрала проснувшуюся, но ещё благожелательную дочь, шепнув: — Пара минут у вас есть. У нас было четыре года и безжалостно короткая дорога до её дома, и этого всё ещё было так мало! Мы не успели толком отойти, как я отчаянно вцепилась в Ао, заставляя нагнуться, и выдохнула в губы: — Я люблю тебя. Он сжал меня в руках почти до боли, и лишь это позволило мне сдержать рвущиеся из груди всхлипы. Потом выплачусь, потом отгорюю, сейчас ничего не осталось. Ни года, ни месяца, ни даже часа. — …люблю, — едва слышное, заметное лишь по отзвуку в груди, поставило точку. Я прижалась ближе, вслушиваясь в заполошное биение сердца. Готовилась сказать что-то, сама не понимая, что именно, но мне не позволили даже начать — из двери выскочил Шинья, врезался в нас и встревоженно выкрикнул: — Злые люди, Ао! Во мне что-то оглушительно разбилось. — Ты туда не пойдёшь, — я почти рычала. — Ри… — Скажите Старосте, пусть людей собирает. Полна деревня здоровых мужиков! — Дай мне!.. — Почему именно сейчас, черт возьми? Ты же едва на ногах держи… — Рита! Ао смотрел спокойно и страшно мимо меня, на трясущегося Шинью. Я замерла, судорожно дыша, а он покачал головой и странно улыбнулся выбежавшей с ревущей малышкой Мэй. — Предупредите людей, — заглянув в мои потерянные глаза, попросил: — Пожалуйста. Мне это нужно. Что мне оставалось? Прикусить губу и присесть рядом с сыном, обнимая. — Прости, Шинья. Сможешь показать направление? — Я сразу отправлю его назад, — пообещал Ао. Я кивнула, чувствуя, как натягивается внутри струна тревоги и ожидания непоправимой ошибки. Если бы я послушала себя, изменился бы выбор? Совсем скоро жители деревни суетились, пытаясь понять, что происходит, а я с леденящим ужасом смотрела на дым, шедший от границы леса. С той самой стороны, в которую ушли Шинья и Ао. «Сухая трава загорается быстро» — стояло в голове похоронным стуком. Пытаясь докричаться до проклятых Небес, безумно легко сорвать голос.