All this daily stuff

Какой тип парней Вам нравится? Момои много кто нравился, причем шкала оценивания тянулась от мимолетного восхищения внешностью и стилем до глубокой болезненной влюбленности в Куроко Тецую. И ширилась в стороны, выбрасывая щупальца с именами тех, кого не получалось вписать в рамки обычной девичьей симпатии. Момои помнила, как завороженно наблюдала за Акаши, когда впервые увидела его; каждый жест этого парня был чем-то средним между покорением и воспеванием Человека, неосознанным, и слова в описания таким образом сложились много позже, но и простое «нравится» так и не научилось описывать чувства Сацуки по отношению к бывшему капитану. Восхищение, восторг, страх: разочаровать, подвести, не соответствовать… Акаши всегда был слишком сложным: отдельной жизнью, обдумывать которую у Момои не хватало то времени, то желания. Ей нравился Кисе, иногда даже казалось, что их «долго и счастливо» в силу соответствия характеров и общей легкости сложилось бы удивительно естественно. Это быстро стиралось какими-нибудь глупостями, легкомысленным смехом: разве могло у них, обоих таких легкомысленных, что-то получиться? Нравились плохие парни. Избежать ублюдочного обаяния Хайзаки удалось не иначе как чудом; Сацуки просто повезло в самом начале их знакомства испытать к этому парню такое сильное презрение, что на влюбленность в сердце не хватило места. Нравился правильный до зубовного скрежета Мидорима. Все по расписанию. Всегда вовремя — это не могло не завораживать, но быстро надоедало, а потом и тяготило, но через некоторый перерыв снова завораживало. Сацуки мимолётно восхищалась или тянулась к огромному количеству людей, какое-то время даже переживала об этом, корила себя за поверхностность и непостоянство, но со временем успокоилась и об этом. Да, она не могла в случайной беседе с подругами невзначай описать тип парня, который ей нравился. Или, по крайней мере, не могла обещать, что сказанное ей будет постоянным. «Он не должен быть простым, — наконец, вывела Момои удобную для озвучивания формулу идеального парня. — Он должен быть загадочным и многогранным». Всем это понравилось; Сацуки, по мнению подружек, искала настоящего принца инкогнито с темным прошлым, бледного, мрачного и возвышенного, полного мрачных дум о смерти и высокодуховном. Молодые люди считали, что если напряженно молчать, томно бросать взгляды исподлобья, то можно покорить сердце Момои. Момои только смеялась и наблюдала за тем, как Аомине распугивал незадачливых мечтателей одним своим видом. Иногда Сацуки ловила себя на мысли, что ей не хватает чего-то настоящего, глубокого и пронизывающего. Взгляда. Разговоров. Чувств. Так, чтобы серьезно, с уверенностью в будущем вплоть до старости, чтобы знать, в каких университетах будут учиться дети. В такие моменты любые действительные действия казались ей привлекательнее и слаще самых многообещающих улыбок Тецуи. А иногда она и ловила на себе пронзительный взгляд, почти ощущала, как оборачивается вокруг кокон чужих мыслей, плотных и конкретных, так что можно почти увидеть, почти пощупать. Там, наверное, в этих мыслях, были и разговоры, и головокружительная пора постепенного сближения, методичного обстоятельного исследования друг друга, и планы вперед — не до старости, но до эфемерного, неуловимого конца: Момои была уверена, что после таких отношений от нее мало бы что осталось. Каких отношений — она не знала. Кто был ее идеальным пугающим спутником в лоно фантазий — она не знала. Может, выдуманный персонаж, сконструированный девичьим мозгом долгими бессонными вечерами. А может, у выдуманного была крепкая основа, но Сацуки страшилась ее нащупать, и только, не открывая глаз, мило улыбалась, отвечая на глупые вопросы подружек.