На друзей не делится

На следующий день Мирон уже стоял перед дверью Славы, но на стук уже минуты четыре никто не откликался, поэтому мужчина набрал номер: — Что такое, Мирошка-гармошка? — В смысле? Ты где? — В магазе. — Ну, а я под дверью твоей. — Ахах. Ну, я буду через пять минут, подожди. — Понятно. Мирон присел под дверью. Весь день он мотался по городу, решал вопросы с предстоящим туром и сильно устал. Устроившись, он достал бутылку и отпил. В голове вертелись заранее подготовленные фразы для разговора. Он даже вспомнил, как прогонял текст перед баттлом, правда, слова были кардинально другие. Как он вообще докатился до того, что сидит под дверью Гнойного и пьет? Внизу открылась дверь и послышались быстрые шаги. Гнойный взбежал по ступеням, увидел сидящего в капюшоне Мирона и заржал. С низа он смотрелся вообще великаном. — Ахах, можно было бы это зафоткать и выставить в инсту с подписью: «Забытый Мироша под дверью Гнойного», — он смеялся, смотря на недовольно встающего Окси. — Открывай уже дверь. — Прошу, — Слава открыл дверь и в поклоне пригласил Мирона пройти. — Ебнутый, — пробурчал тот. — А как ты в подъезд-то попал?— спросил парень, закрывая дверь. — За бабулей какой-то прошел. Она спросила, к кому я, а как услышала, что к тебе, сказала, что ты наркоман и я наркоман, но пустила. К слову, она потом еще приходила посмотреть, как я сижу. Милая женщина. — А-а-а, если сверху, то это Семеновна, она крутая. Сюда вешай шмотки и проходи на кухню. На звук прибежала кошка. Беленька и миленькая. — Коха! Спасайся, он плохой: шлюхой тебя назвал! – сказал Слава, наглаживая кошку. Мирон фыркнул. Квартира Гнойного была обычной двушкой и даже не совсем убитой, как представлял себе Мирон. — Ладно, немного тупанул. Пошли, — и он отправился на кухню. Там он вытащил на стол бутылку, уселся к стене и принялся рассматривать комнату. Она вся пахла сигаретным дымом, на окне стояло две пепельницы, еще одна – на столе. Кухня была маленькая, с мебелью года двухтысячного. Через минуту в кухню приплелся Слава в домашних серых спортивках и майке. — О, ты свое бухло принес? — улыбнулся Слава. — А я даже еду приготовил. — Ты сделал что? — удивился Мирон. — А что такое? Думал я не умею? Да я охуенный повар, — сказал Слава и, улыбаясь, поставил на стол глубокую сковородку: — Мясцо с овощами. Он разложил еду по тарелкам, взял стаканы, налил виски и уселся напротив. Мирон молча наблюдал за ним. Потом попробовал еду. На вид она была довольно странной, но вкус был замечательный. Мужчина не понимал даже, почему, но его это очень тронуло. — Так, о чем ты поговорить хотел? — весело спросил Гнойный, прикладываясь к стакану. — Давай займемся сексом, — выпалил Федоров, хотя репетировал он совсем не эту фразу. Слава выронил стакан и зашелся в кашле. Кое-как откашлявшись, парень хрипло переспросил: — Че, бля? — Сексом давай займемся, говорю, — спокойно продолжил Мирон, жуя кусочек мяса. Слава тупо пялился на него. — Что? — поднял бровь Федоров. — Ты… ты сейчас понимаешь, что несешь вообще? Я… Оксимирон улыбнулся: Гнойному нечего сказать – это просто бесценно. Слава сощурил глаза, внимательно всматриваясь в лицо человека, сидящего напротив. Он пытался понять, как относиться к его словам. Шутка ли это? Атмосфера в комнате резко изменилась – весь уют как рукой сняло. — Ты серьезно? — Более чем, — непробиваемо ответил Мирон, ковыряясь в еде, выбирая кусочки мяса. Его сердце колотилось, но терять лицо очень не хотелось: раз уж он типа «взрослый» в этой ситуации, он прекрасно отыграет эту роль. — Бля, чувак, ну так об этом не говорят, — Гнойный чесал затылок. — Ладно, давай тогда по-другому вопрос задам: зачем мы целуемся и спим вместе, Слава? — Окси поднял глаза на парня. — Я просто понять хочу, зачем мы этим всем занимаемся? С мужиком по приколу мутить мне не хочется. Да еще и с тобой. Наша репутация... Да ты сам все понимаешь. — Как все серьезно. Прямо как тебе нравится, да, Мирон? — Нет, обычно мне девушки больше нравятся, но, раз уж я встрял в это с тобой, я должен разобраться. Мне не нравится это странное подвешенное состояние. — Так, а чтобы не было этого состояния, нам переспать надо? — Да, — Мирон уверенно кивнул и отпил из стакана. В горле пересохло, а ладони вспотели. Ему не нравилось, куда зашла их беседа, но отступать уже было некуда. Гнойный встал и подошел к Федорову, взял его за локоть и потащил в глубь квартиры. Они прошли в дальнюю комнату, где в углу стоял разложенный диван, а у окна – стол с ноутом, заваленный кучей книг и бумаг непонятного назначения. У стены стоял шкаф для одежды, так же заваленный книгами. Окна были завешены темными шторами. В комнате было темно – свет падал только из коридора. — Ложись, — и Слава стянул с себя майку, немного подтолкнул по-прежнему стоящего мужчину к дивану и повалил. В темноте глаза парня лишь немного блестели, но их было не видно. Гнойный навалился на Оксимирона, провел рукой по лицу и поцеловал, но движения его были немного механическими, и это создавало чувство неловкости. Поцелуями парень осыпал щеки и спустился к шее, неловко пытаясь расстегнуть рубашку. Мирон просто лежал и думал о том, как вообще все это со стороны выглядит. Он ощущал себя странно: хоть прикосновения и были приятны, они не доставляли былого удовольствия. Мужчина посмотрел на целующего его парня, обвил руками его тело и почувствовал, как тот дрожит. «Это уже совсем ненормально» – пронеслось в голове. — Стоп, — немного отстранив рукой Славу, он сел. — Что такое? — Ты… Такое чувство, что ты себя заставляешь, — Мирон отсел. — Я просто не очень умею сексом по команде заниматься, — ответил холодно Гнойный. — По какой еще команде? Слава уселся на диване, подобрав ноги. — Сам же сказал, что если мы не переспим, то наше общение закончится, — немного сбивчиво ответил парень. — Что, блять? Нет, вот правда, что творится в твоей ебнутой башке? Я просто имел в виду, что я хочу понять характер наших отношений. Ты вообще ничего не говоришь! Иногда такое чувство, что мы целуемся по пьяни просто. А мне ... Но Слава решил не дослушивать замявшегося Мирона: — Ты не мог просто сказать это, а не предлагать сразу переспать? Я не целовался бы с парнем от нечего делать, «по пьяни», а тем более – с тобой. Я же не совсем отбитый. Я, бля, только пережил, что мне мужик нравится, но ты решил сразу повысить уровень пиздеца, — зло отчеканил парень. — Так, может, надо было сказать нормально? — Блин, так мы же это обсудили, не? Я думал мы типа вместе, или как? – спросил Гнойный, разведя руки. — Вместе, — ответил Мир и, придвинувшись, обнял Славу. Смысла спорить он больше не видел, да и то, что его волновало, наконец прояснилось. — Только давай как-нибудь адекватно обсуждать наши взаимодействия. — Ага, например, не заявлять про секс во время ужина, — расплылся в ухмылке Гнойный. — Хорошо, но он же все равно у нас будет? Ты же столько раз говорил, как выебал меня в рот, а по итогу сливаешься. — Мироша, не наглей, — сказал Слава, поглаживая его по спине. — Просто я не могу так же легко переобуваться, да и в Европе я не жил. Разрешив вопросы, они вернулись доесть остывший ужин. Слава бухтел о том, какой этот Оксимирон неблагодарный: он, значит, ему ужин приготовил, а тот сцену закатил. Да и вообще, эти жиды ничего хорошего не ценят и нервов на них не напасешься. Мирон же смеялся с его напускного ворчания. Уже в кровати Федоров, уткнувшись в шею Славы, полушепотом задал последний мучавший его вопрос: — Слушай а у тебя, кхм... девушка есть? — Кроме тебя – нет, — Мирон не видел лица парня, но даже по голосу понял, что тот улыбается, довольный своей остротой. Он тоже вполне был доволен ответом, но из вредности все же куснул так близко находящуюся шею. — Только давай это пока будет нашим огромным секретом, ладно, Оксанка? — прошептал Гнойный. — Ладно, Сонечка.