***
Когда я открываю глаза, то не вижу ничего, кроме чёрного потолка и темноты вокруг. Надежда ещё не потеряна, и, возможно, я сейчас проснулась в своей комнате, очнувшись от этого кошмара, но нет — на мне всё ещё лёгкое ситцевое платьице, в разбитое окно бьёт тусклый лунный свет, а ростки, пробивающиеся через трещины в полу, щекочут босые ноги. В голове вертится отвратительная мысль, что моя новая жизнь закончится, не успев начаться… Но меня тут же прерывает тонкий голосок: — Ты не спишь? Я мотаю головой в разные стороны, но, спохватившись и поняв, что меня он не видит, выдыхаю тихое «да». Мальчишка шуршит одеждой, впервые полностью выползая на свет и показываясь, а я молча разглядываю его, пытаясь отметить схожесть со знакомым мне в манге персонажем. Те же большущие карие глаза, растрёпанные рыжеватые волосы и чуть натянутая улыбка — всё, этим сходства ограничиваются. Этот Цуна не кричит постоянно, не пищит и не рыдает от страха, в его глазах плещется странная решимость и вера в правду. Это же… совсем не то, что должно происходить в каноне. Почему этот мальчик настолько изменился? Это всё из-за того, что он — альфа? Но почему его тогда похитили? Из-за долгов отца? А… почему тогда этого не сделали в манге? Или эта тема просто не поднималась автором?.. А что насчет меня? Ведь я умерла. Но я… я «попала» в Хару Миуру, второстепенного персонажа, глупышку и любительницу детей. Я, конечно, прочитала множество фанатских работ на тему «попадания» и даже сама мечтала когда-нибудь очутиться в теле любимых героев, но никогда не думала, что и вправду смогу осуществить свою мечту. Вот только… мысли в последнее время не тем были заняты, да и мечты у меня уже поменялись. Так почему же именно я? Так много вопросов, но ни одного ответа. — А… где работает твой отец? — неожиданно спрашиваю я, а Цуна, будто так и ждал какого-нибудь вопроса, пожимает круглыми плечиками: — Где-то заграницей. Оу… То есть, он не знает про мафию и всё такое? А… — А ты никогда замечал… Ну, какой-нибудь огонёк на своих руках? — неловко продолжаю я свой неудачливый опрос, а в ответ мне доносится неопределённое: — Ты про Пламя? В этот момент у меня что-то лопается внутри с натяжным треском. Савада, не замечая во мне ничего изменившегося, продолжает: — Ну да. Меня дедушка научил его вызывать и корт-но-ли-ро-вать, чтобы оно не навредило никому! — Контролировать? — тихо переспрашиваю я, а он моргает и повторяет: — Ну да. А я разве не так сказал? Мы молчим, тихо слушая отдалённый лай и вой бездомных собак, громкое шипение дворовых кошек и стук капель где-то вдалеке. — А почему ты не спишь? — невзначай интересуюсь я, а мальчишка замирает, будто что-то вспоминает, и его глаза начинают недобро темнеть. Я дёргаюсь. — Что-то случилось? — Случится, — сопит он и поглядывает на окно. — Определённо случится. Я не спорю — Гиперинтуиция, всё такое, и тоже смотрю на окно. Тут же я слышу гулкие, спешные шаги, которые раздаются сначала снаружи, потом внутри здания, они становятся всё быстрее, всё громче… От страха меня чуть потряхивает, а Цуна вжимает голову в плечи и пятится назад, пытаясь спрятаться как можно лучше. Тут же я замечаю, что слышатся шаги не одной пары ног, а сразу десятка, и мне кажется, что моё сердце сейчас выпрыгнет из груди. Шумно трясутся автоматы на плечах, неприятно натирает шею ремешок… — Цуна! — громко кричит чей-то голос, а я замираю на месте, отдалённо узнавая этот голос. Неужели?.. — Папочка! — радостно вопит мальчишка и дёргается в сторону залетевших в помещение мужчин, но цепь на его ноге слишком прочная, хоть уже и видно, что старательно оплавленная в различных местах, она громко бренчит и заставляет его оставаться на месте. Емицу снимает с лица маску, ерошит светлые-светлые волосы и окидывает Цуну тёплым взглядом голубых глаз. Потом его взгляд останавливается на мне — и холодеет мгновенно, как и немеет моё тело, когда я замечаю то, что он весь перепачкан в чьей-то крови. И я даже догадываюсь, в чьей именно… Я что-то лопочу на родном языке, заставляя их всех разом вздрогнуть, и падаю в обморок, чувствуя на висках прохладу чьих-то пальцев. Последним, о чем я подумала, был туман.***
Когда я просыпаюсь в этом теле в третий раз, то меня больше не встречает безжизненное и неуютное здание, в котором меня держали вместе с Цуной. Над моей головой белый, даже не потрескавшийся потолок, подо мной мягкая, чуть пружинящая кровать, запах медикаментов витает в воздухе, словно что-то обыденное, а напротив два голубых глаза, светящихся непонятным холодом и неприязнью. Я пытаюсь снова закрыть глаза, надеясь, что Емицу не заметит того, что я проснулась, но до меня тут же доносится его вздох. — Твоя мать мертва, — заявляет он, а я распахиваю глаза и действительно удивляюсь, так как о матери Хару не знала ничего. Но… кроме как жалости к этой незнакомой женщине я испытывать больше ничего не могу, даже слезинку не выдавить. Но Савада внимательно наблюдал за моей реакцией, а когда я прикрыла одеялом лицо, делая вид, что плачу, он вновь тяжело вздыхает и рывком сдёргивает одеяло с меня. Я испуганно охаю от неожиданности и ёжусь от холода. — Кто ты такая? — вдруг спрашивает Емицу, а я замираю с вытянутыми руками и медленно поворачиваюсь, большими глазами смотря на его лицо и нож в его руках, которым он якобы чистил какой-то фрукт. Я честно пытаюсь не вскочить, ибо знаю, что будет только хуже. — Я Хару, — с трудом выдавливаю из себя имя и облизываю мгновенно пересохшие губы. Пальцы чуть подрагивают. — Ты не Миура Хару, это я знаю точно. Поверь, если бы не то, что мой сын к тебе привязался, я бы даже не обратил внимание на то, что ты используешь тело девочки как медиума. Но Цуна выявил желание продолжить общение с тобой. Завести дружбу… Поэтому я даю тебе только один шанс и спрашиваю в последний раз. Кто ты такая? Я испуганно таращусь на пистолет, который он многозначительно поглаживает пальцами по дулу, и перевожу взгляд на его лицо. Вот же чёрт.