Охапка свежести

      Если бы на меня сейчас не было обращено внимание как минимум трех пар глаз, то я бы явно расхохоталась во всю мощь своих лёгких — смеялась бы до икоты, мушек в глазах и боли в животе.       С моим мнением отец не считался от слова «совсем» и решил отправить в детский сад, несмотря на мои слова о том, что мне и дома хорошо. Доставучая сакура уже даже не раздражала, а дарила чувство чего-то домашнего и привычного. Вместо разговоров новой воспитательницы я бы сейчас лучше послушала бы этот стук, честно.       Молодая женщина со светлыми волосами старательно пыталась развеселить меня и вывести на разговор, что мне, естественно, не требовалось. То и дело поправляя забавный бейдж, закреплённый на белой блузке на уровне груди, на котором было написано от руки неровное «IZUMI» с сердечком над буквой «i», она неимоверно раздражала меня. Пучила глаза, надувала губы и щёки, словно она работала не в детском саду, а цирке, ещё и на отца то и дело бросала томные, хитрые лисьи взгляды. Незамужняя омега, что с неё взять. Запах молочного шоколада и молока, который преследовал Изуми, раздражал меня.        — В общем, — сдалась женщина. — Миура-сан, не волнуйтесь. Мы найдем с Хару-тян общий язык. Сейчас я познакомлю её с группой — дети там добрые, веселые и отзывчивые, никаких проблем с социализацией не возникнет. Миура-сан… До свидания, — воспитательница даже растерялась от того, насколько быстро мужчине наскучило слушать её речи.       Покивав напоследок, Цутому потрепал меня по волосам и, отвечая на звонок, вылетел из здания.       Мы с женщиной переглянулись — я тут же поняла, что она жёстко пиздит лжёт.

***

       — Я не буду с ней играть! — возмущённо взвопила девочка, тряся головой в разные стороны и будто пытаясь выгнать подобные мысли — чёрные кудрявые волосы хлёстко ударили её по лицу, но она этого даже не заметила. — Она некрасивая!        — Хана-тян, — растерянно пробормотала воспитательница, даже не зная, как себя вести в таких ситуациях.       Конечно, она заметила шрам на моем лице. Неужели не догадалась, что возникнут подобные проблемы? Наивная омега, ей богу. То, что я сама — омега, меня волновало мало, я хотя бы не веду себя, как бешеный инкубатор. Изуми горестно повздыхала и упорхнула на кухню, стоило повару легко подмигнуть ей и позвать на чай, поэтому интерес к небольшой ссоре вскоре угас и растаял перед возможностью расслабиться.       Попытки впихнуть меня в какую-нибудь группку детей успехом не увенчались. Никто сильно не кричал о моём… уродстве, пока эта «Хана» не озвучила общую мысль.       В игровой для меня не было места, как, впрочем, и в самом детском саду. Туда-сюда сновали дети, играли друг с другом, катали машинки по ковру-дороге и радостно визжали, отчего у меня просто голова пухла, а виски простреливало вспышкой боли. Самое смешное, что группа называлась «вишенки» — в отличие от прежней, более адекватной, эта была какая-то бешеная — и походила на какую-то секту. Дети здесь оказались никакими не «добрыми, отзывчивыми и весёлыми», как до этого расписывала добродушная воспитательница. В вишенках все было пущено на самотёк, никто не интересовался конфликтами между детьми и, в общем-то, плевать хотел на это. Поссорились? Дай в нос и идите играть в куколки, дети такие дети.       Мои размышления прервал какой-то посторонние шумы. Раздался хлопок, после которого последовал детский плач — чёрноволосый мальчишка зарядил Хане пощёчину, от которой её голова дёрнулась в сторону, а сама девочка взвопила громче сирены. Малышня мигом заверещала, но под холодным взглядом «затейника» драки мигом умолкла, молча наблюдая за представлением.        — Ты некрасивая, — медленно и по слогам сказал мальчик, щуря тёмно-серые глаза и смотря прямо на брюнетку, которая от подобных слов начала рыдать ещё громче. Девочка попыталась было замахнуться на него ладошкой, но, скорее всего, испугавшись того, что он может ударить ещё сильнее, бросилась в сторону комнаты воспитателей, в которой те сейчас пили чай и мирно-тихо отдыхали от визжащей малышни.        — Ты меня сейчас защитил? — осторожно спросила я у пацана, а тот кинул на меня грубый, острый взгляд и задрал подбородок.        — Нет.        — Зря это сделал. Сейчас воспитательница позвонит твоей маме, — не слушая его, вздохнула я.       У мальчика был слишком сильно выраженный альфий запах. Запах бергамота с корицей пробуждал аппетит, я едва сдерживала позывы облизнуть губы, зато живот явно сдерживаться не собирался — устроил хор и урчал ранненым зверем.       Мальчик смежил брови.        — У меня нет мамы.       Твою мать. Я хотела было исправить «маму» на «папу», однако, судя по взгляду мальчишки, и того у него тоже в инвентаре не имелось. Как же неловко.        — Я с дядей живу, — нехотя поправил меня пацан. Кажется, он был не чистокровным японцем — о чем говорил слишком узкий разрез глаз, чёрные волосы и бледноватая кожа. В маленьком альфе явно смешались гены со всех сторон Азии: здесь был и Китай, и Корея, и, собственно, Япония. Выглядело это очень красиво — вечно хмурый, мальчик казался строгим и серьёзным, будто котёнок, который родился с пятнышками на месте бровей и теперь всем казалось, будто он злится.       Я обнадеживающе улыбнулась и продолжила, делая вид, будто не возникало до этого никаких заминок:        — Ну вот, позвонят твоему дяде, а он… Накажет тебя.       Мальчик проигнорировал моё высказывание, развернулся на пятках и ушёл в другой конец игральной комнаты, не вылезая оттуда всю следующую смену. Я наплевала на это и остаток вечера просто ждала, когда отец заберёт меня, однако ничего не произошло. Ни час спустя конец рабочего дня, ни через два часа… Чёртов придурок.       Когда меня накрыла высокая тень, на улице уже было темно, а на часах явно перевалило за девять. Надеясь на то, что это охранник, решивший меня оповестить о приходе отца, я поднимаю взгляд и тут же подскакиваю на своём месте, не зная, куда себя девать. Мужчина с мягким, детским взглядом склонился надо мной и с интересом разглядывал книгу с картинками в моих руках.        — Привет, — поздоровался он весело, щуря и без того узкие тёмные глаза. На его макушке болтался забавный хвостик, который доставал аж до плеч, а по шее стелилась какая-то татуировка. — Моё имя Сун Янлин.       Я промолчала и осторожно улыбнулась, делая небольшой шажок назад. Шестерёнки в голове закрутились слишком быстро, мозг заработал будто в экстренном режиме — на вид лет двадцать шесть, явно доминирующий гамма и чистокровный китаец, японский знает на все сто баллов, произношение южное и с уклоном в рычащие звуки, учил язык явно в спешке.        — Ой, нет, нет, я просто за Кёей пришёл, не бойся! — тут же виновато улыбнулся мужчина, а я замерла на месте — за… Кеёй? За Кеёй Хибари? Понимая, что этот Янлин, возможно, пытается меня отвлечь своими словами, меня вновь дёрнуло. — Так вот, ты тут одна? Где твои родители?       Дрожь всё ещё не отпускала, однако я только спрятала кулаки в карманы кофты, до хруста сжимая шпильку в пальцах. Если что — в глаз. Меня не посадят, даже десяти нет, в суде скажу, что лез под юбку и просил снять трусы, даже штраф отцу никто не даст… Мои хаотичные мысли прервал болезненный тычок в плечо. Потеряв равновесие и концентрацию, я пискнула и отступила на шаг назад — шпилька сверкнула на свету, однако тут же оказалась засунута обратно под кофту.        — Идиотка, — осадил меня альфа.       Я растерянно захлопала на него глазами, не понимая, что успела натворить. Мальчик бросил короткий взгляд на правый кулак, спрятанный в кармане, и шпилька окончательно разломалась в руке, что тут же привлекло внимание склонившегося ко мне мужчине — он тут же отпрянул от меня, будто не веря, что благодаря мне эти осколки могли торчать из его тела.       Китаец неловко закинул портфель мальчика на плечо, после чего почесал макушку, судорожно теребя забавный хвостик — наверняка, это у него было тревожное.        — Опасные нынче пошли омеги, — нервно усмехнулся Сун Янлин. — И недоверчивые.        — Извините, — поспешила я склониться в поклоне, понимая, что паранойя сгубила меня в этот раз. Мужчина пришёл за мальчиком, который сегодня меня защитил от нападок со стороны детей, и обратился ко мне с явно добрыми намерениями, а я едва ему глаз не выколола из-за своей паники.       Паникёрша чёртова! А если бы новый знакомый меня не остановил вовремя? Действительно идиотка.        — Ничего-ничего… Молодой господин Хибари не говорил, что у него есть такая бойкая подружка.       Меня пронзило ниточкой догадки, которая током прошлась по телу и впилась в мозг. Хибари Кёя? Вот этот мальчишка и есть будущий гДК, бесстрашный кошмар всех нарушителей правил?        — Она не… — тут же прервался Кёя, после чего скрестил руки на уровне груди. Мы оба сделали вид, будто не заметили вспыхнувших яркой краской ушей мальчишки. — Где твои родители?        — Папа… задержался на работе, — впрочем, знаю я, чем он сейчас занят — наверняка заполняет пустой желудок лапшой быстрого приготовления и заполняет какие-то отчёты, не помня о моём существовании. А он вообще меня заберёт сегодня или нет? Идея ночевать в детском саду меня как-то не веселила.       Кёя закатил глаза и, схватив меня за рукав кофты, грубо потянул за собой в сторону выхода, не произнося ни слова и даже взгляда на меня не кидая, будто это я его попросила забрать себя с собой. Сун Янлин, будто ничего такого и не произошло, тут же отсалютировал охраннику, который только и ждал, когда последних детей заберут, и проводил до тёмной машины, которая ждала у самых ворот детского сада. Я попыталась сделать шаг назад, но рука Хибари, которая всё ещё держала мой рукав, дёрнула меня вперёд, а строгий взгляд заставил ноги приклеиться к земле.        — Ты же знаешь свой адрес? — как ни в чем не бывало, весело спросил Янлин, а мне только и оставалось, что кивать:        — Да, конечно, но… Ай!       Кёя толкнул меня в сторону машины и тут же впихнул в открытую дверь, наблюдая за тем, как я некрасиво и совсем не грациозно падаю на заднее сиденье. Стоило двери захлопнуться, меня накрыл запах маленького альфы. Как гамма, Сун Янлин, не испускал сильный запах — тот был лёгким и ненавязчивым, тёплым, как нагретый солнцем камень. Кёин же… мне казалось, что ещё немного — и я вся моя одежда пропахнет бергамотом и корицей. Даже жжёная карамель Цуны не забивалась в ноздри так же сильно.        — Сун Янлину можно доверять, он подчинённый моего дяди. Ничего он с тобой не сделает. — Заметив, как я окаменела, сжимая в напряжённых кулаках ткань своего платьица, раздражённо бросил Кёя, впрочем, тут же равнодушно отворачиваясь в другую от меня сторону и делая вид, будто никакой Хару в машине никогда не было. Когда показалась знакомая улица, я буквально готова была плакать от счастья. — Скажи своему отцу, что теперь будешь приезжать домой на машине моей семьи, — заявил мальчик напоследок, вытолкав меня из салона. — Доброй ночи.       Кёя захлопнул дверь, и машина тут же тронулась, после чего исчезла в темноте переулка. Я гневно закричала в ворот платья, топнула ногой по земле и, подтягивая сползающий ремешок рюкзака, кинулась в сторону дома, радуясь тому, что до ворот было не больше пяти-шести шагов. Кем этот мелкий себя возомнил? Буду приезжать на его машине? Простите, я в фанфике, написанном девятилетней девочкой?       Когда я постучала в дверь своего же дома, это выглядело абсурдным. Когда открыл отец с вопросом «кто там?», мне просто хотелось смеяться во всю мощь своих лёгких — до белых мушек в глазах, боли в боку и икоты.        — Х… Хару! — испугался мужчина, нервно подхватывая меня на руки. — А я хотел, хотел за тобой ехать…        — Меня подвёз дядя мальчика, с которым мы сегодня подружились, — практически честно ответила я, тут же спускаясь с рук.       Ладно, лучше я побуду героиней фанфика, чем окажусь изнасилованной из-за того, что мой папаша забыл про моё существование. Дьявол… Один-ноль в твою пользу, Хибари Кёя.