Подрывающие системы

"Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет..." А.Блок Посвящение: Лебедеву Андрею (даже пусть я ужасно ошиблась в тебе; в надежде, что ты никогда этого не прочтёшь)

Для Танечки сегодня не было звёзд, никто специально не зажёг их в эту ночь. И даже луны не было. Была только бесконечно немая темнота. И запутываясь в лабиринтах своих мыслей, в странном отголоске разума, девушка шептала что-то в пустоту, страшась того, что темнота вот-вот ей ответит. Но воздух, кроме её собственного голоса, не принимал ни одного постороннего звука. Просто воздуха не было, был кажущийся вакуум вокруг Белой и вокруг всего с ней происходящего. Навсегда замыкающее жизнь безвоздушное пространство. В состоянии называемого транса Таня только и делала, что механически двигалась вперёд по улице. Видела перед собой белую полосу. Прерывается и снова… прерывается. Белой не было дело, где она бредёт – проезжая ли часть или тротуар; найдя себе весьма изощрённую пытку воспоминаниями, она с головой погрузилась в это занятие. Ночь, улица… Ни один фонарь не горит. ...Дверь была не заперта. Таня оттолкнула её, и она податливо отворилась внутрь квартиры. Девушка сразу увидела его силуэт в кухне. Он сидел сгорбившись, наклонившись над столом, готовил очередное зловонное зелье. И спокойным, вытравленным и опустошённым голосом, поинтересовался, приметив дорогую: - Детка, со мной будешь? - Нет, - сквозь зубы процедила девушка, проходя в квартиру. - Что же ты так плохо? – индифферентность в каждой ноте, святая непричастность. – Не слушаешься меня. Таня на секунду заметила, что уже давно, очень давно, она не слышала его связной речи. Остановилась на полпути в комнату и внимательно его оглядела. Нет, не изменился. Видимо, скорая только желудок промыла, и язык развязался. Взгляд наткнулся на журналы с объявлениями, которые девушку притащила около трёх месяцев назад: не тронуты. - Давай, за твоего любимого, - он отсыпал немного порошка в пакетик (неужели руки ещё слушаются?) и приподнялся со стула. - Убери это, - презрительно фыркнула Белая. И тут, что-то промелькнуло перед глазами. Девушка ещё раз пробежалась взглядом по комнате и точно: их общая фотография. Он – весёлый, ещё не знает о наркотиках, и она – счастливая. Родной. Где же тот родной и любимый?.. - Малышка, зачем же так грубо? Разве так я тебя недавно учил? – он приближался. Как в ночном кошмаре, в замедленной съёмке, занося руку для удара. «Он тебя бьёт», - фраза в голове Ваниным любимым шрифтом, будто проясняя и расставляя всё на места. Белая увернулась, отступила на шаг назад, ещё и ещё. Захлопнула дверь и побежала вперёд, позади оставался только его смех... В течение недели Ваня не появлялся на работе и уж конечно не поменял лампочку у неё на кухне. Наплевать. На всё наплевать. А она просто брела, может даже по направлению вперёд, по инерции продолжая путь: просто ничего не мешало ей идти. Звучащий в голове голос «любимого» только подбадривал, нужно идти именно туда, да. Она отчётливо понимала, если могла сейчас что-то понимать, - всё это ради него одного, ради него. Единственное, что жутко раздражало, так это писк телефона, такой примитивный и, тем не менее, мешающий жить/решающий жизнь. Выдержав несколько секунд, надеясь, что мобильник воспользуется подаренным временем и заткнётся, она полезла в сумку, но телефон продолжал концерт по заявкам. Девушка довольно быстро выудила его из внутреннего кармана и швырнула на асфальт. В той же сумке обнаружила… пакетик? Мобильный телефон заткнуться не соизволил (теперь она, видите ли, кому-то понадобилась), но это не мешало, внимание Белой было обращено на пакетик со смесью. А он кричал. Из-за его криков (не из-за запаха же наркотика) у Танечки кружилась голова; и небо, и земля – всё сливалось. А может, оно всё такое всегда и было? Без него всё такое и было. Без… - Забери меня, - чётко, с расстановкой произнесла девушка, глядя вверх, не выпуская из рук пакетик: - Забери, - опустила глаза на смесь. Да, прямо сейчас. И, чёрт возьми, она увидела свет! Так, как показывают в американских штамповочных фильмах. Один огонёк – яркий, полный жизни и радости. Белой даже показалось, что она вдруг увидела всю улицу, освещённую, в малейших подробностях. Справа в переулке Интернет-кафе. Работая ещё в милиции баллистиком, она однажды решила там перекусить в обеденный перерыв. В новой блузке, и это была её роковая ошибка. На входе в здание её сбил парень. Фортуна, это её, поэтому молодой человек был с чашкой кофе. Ароматного кофе. Белая завизжала, хотя напиток вовсе и не был горячим: у всех прохожих сразу пропали все «срочные» дела и они, заинтересованные, остановились, наблюдая за происходящим. - Ты что творишь?! – накинулась Таня на парня, придя в себя: - У тебя мозг есть вообще? А он молчал, если бы жизнь девушки была романом, смотрел на неё влюблённым взглядом, но жизнь капитана была триллером. Смотрел на неё по-детски искренними глазами. Нет, её жизнь была драмой. - Прости, я не хотел, - он улыбнулся и, галантно поцеловав её руку, юркнув в какой-то проулок. Таня снисходительно фыркнула: - Проучить бы тебя. Такая возможность предоставилась ей через несколько лет, когда сидя в гостях у Тихонова, она залила его рубашку. Правда тут дело обстояло проще – зелёным чаем. Он улыбнулся, так же как тогда, а Таня, в знак примирения, взъерошила ему волосы рукой. Она видела свет и он приближался. Потом огонька вдруг стало два. Слишком громко. Слишком. Поздно. Телефон был не так далеко и яростно отброшен Белой. Он трезвонил, но девушка уже не слышала. Видела. Серебристый вольво. Какая ирония.