Фэй Данауэй против

Долгая прелюдия не понадобилась – за легким разговором все получилось само собой. Чтобы слышать друг друга сквозь нарастающую музыку, они сдвинулись ближе, и вот уже Ифэй сама не поняла, как пальцы заскользили по незнакомой, но такой притягательной шее, забираясь кончиками ногтей выше, под шапку волос. Его кожа словно намагнитилась, потому что если Ифэй и хотела бы держать руки при себе, как только коснулась горячей полоски над воротником рубашки, не смогла оторваться. А он и не сопротивлялся, останавливая свой рассказ только затем, чтобы прикусить губу от удовольствия. Сколько они выпили, прежде чем, наконец, поцеловались? Ифэй припоминала наполовину опустошенный бокал, но чей он был? По ее собственным ощущениям в голове бултыхалось прилично, смазывая все, кроме влажных губ напротив. Только от алкоголя ли?.. Ифэй казалось, что рассчитали они все идеально: если перевестись в другую группу, риск встречи с нежеланным преподавателем окажется минимален. Озверевший Кан донимал не только студентов, поэтому всегда получал самые удобные для себя и расписание, и аудиторию. Вещать о менеджменте он любил, держа нос в сторону бара, ближайший из которых находился как раз недалеко от въезда в кампус. А учитывая, что остальные группы занимались в противоположной части корпуса, о Ким Сокджине можно было не волноваться хотя бы по средам и пятницам. Еще бы добыть его график, чтобы и в остальные дни чувствовать себя в безопасности, но это дело десятое. Главное - перевестись. Рассчитали-то идеально, только одного не учли – ССС. Степень Сучности Секретаря, которую не смогла пронять даже бездарная попытка шантажа, к которой Ифэй прибегла исключительно от отчаяния. Если бы она только вошла в положение, никто бы и не заметил, как одна коротенькая фамилия перекочевала из одного списка в другой. Но фото в латексной коже не смягчило даже самой безобидной морщины на строгом лбу, и Ифэй вернулась в общежитие с твердым намерением разрыдаться, а потом собрать чемодан и уйти жить на ближайший вокзал. Подружки узнали все из путанного сообщения и примчались как раз вовремя – Ифэй раздавала соседям свою коллекцию фиалок, которой вокзалы были категорически запрещены. - Ты никуда не пойдешь, - с этими словами Юна водворила любопытные носы на свое место – за дверь, а Ифэй с последней розовой фиалкой – на стул, под яркий свет лампы. – Даже больше тебе скажу – ты вернешься в универ, причем уже завтра. Только подумайте: с таким трудом поступала, училась, и теперь из-за какого-то смазливого хрена все бросать? - Зачем я вообще вас послушала? – Слезы полились по щекам с удвоенной силой, и Ифэй уткнулась в крохотный цветок в ладонях. – Он меня узнает и жизни не даст, потому что я тупая, развратная подстилка-а-а… - Не узнает, - твердо заявила Чжихё. – Я тебя превратила в красотку, я тебя и изуродую. Он даже посмотреть на тебя побоится. - Изуродуешь? – Ифэй отшатнулась, но заботливые подруги уже подступили с явным намерением не разводить далеко слова с делом. Поутру подойти к зеркалу и не визжать Ифэй смогла только после изрядной дозы успокоительного. Фигура, которую она обычно считала в меру женственной – за способность платьев, если таковые случалось надеть, не грустно висеть, а достойно подчеркивать пусть и недостаточно пышные, но изящные формы – была теперь надежно скрыта под безразмерным потертым свитером и штанами с подворотами, из-под которых торчали явно клоунские ботинки с дутыми носами. Ифэй приподняла край свитера, чтобы убедиться, что под ним все еще спрятана знакомая плоскость, а не пивное пузико, и изрекла с вселенской печалью в голосе: - Я выгляжу, как будто уже пожила пару недель на вокзале. - Мой брат бы обиделся, - сказала Чжихё. – Мне пришлось забирать шмотки с боем – он почти с ними сроднился. - Обидел его тот, кто позволил носить такое на полном серьезе. – Ифэй подняла руку и принюхалась: - Ты их хоть постирала? - Конечно, у меня же было целых полчаса, чтобы примчаться сюда. Прямо в такси и стирала. - То, что надо, - встряла Юна, нахлобучивая на нос Ифэй очки. – Еще бы перекрасить волосы – и можно хоть на первом ряду сидеть. Твой женатый красавчик даже из-за своего стола не встанет. - Конечно, от меня же разит потом, как будто мне было мало своего, и я одолжила его у всего курса. - А может, хоть прядку? – Юна попыталась накрутить на палец завиток, который еще накануне был в два раза длиннее. - Никогда. Больше. Не. Прикасайся. К. Моим. Волосам! Ифэй хмуро пригладила обкоцанную в половину шевелюру, и на лбу у отражения образовались знакомые секретарские морщины. Вот так живешь двадцать три года, учишься, никого не трогаешь, а потом появляется на горизонте случайный симпатичный мужик – и все внезапно летит в тартарары. Семестр только начался, а из зеркала уже печально вздыхает уродец без намека на пол и с дырявым кошельком в кармане. - Шапку, - сказала она, сосчитав про себя до десяти. - Есть. - А если ты попробуешь заикаться? Ифэй вскинулась, одним взглядом припечатывая фонтанирующую вдохновением Юну к полу, молча натянула на голову очередное вязаное убожество и, подхватив рюкзак, хлопнула дверью. Как бы окружающие заикаться не начали. Первой испытать на себе эффект от нового образа Ифэй пришлось ответственной Гырим, у которой всегда можно было узнать последние изменения в расписании и поживиться заполненными каллиграфическим почерком конспектами. Гырим отличалась еще и сердоболием, потому что не отказывала в помощи даже самым отъявленным прогульщикам. Ифэй к ним никогда не относилась, поэтому и просить о подобных услугах не привыкла. Но начинать с чего-то было нужно, и, потолкавшись среди шумной толпы в холле, она направилась к тоненькой фигурке с папками наперевес. - Привет, - Ифэй схватила ее за локоть. – Есть срочное дело. - Мы знакомы? – удивилась Гырим. - Ты что, это же я. – Ифэй приблизилась нос к носу и стянула очки, демонстрируя полоску лица, которая все еще принадлежала ей в первозданном виде. - М-м-м, что-то не припомню, - сказала Гырим. – Читательский клуб? - Какой еще читательский клуб? Это я – Со Ифэй, я сижу позади тебя с первого курса и сто раз видела, как ты подтягиваешь сползающий лифчик. Глаза Гырим, наконец-то, округлились узнаванием, хоть и приправленным неловкостью: - Ифэй?! Но что с тобой случилось? Ты так… изменилась. Заболела?.. – Она прижала папки к груди, как будто Ифэй собралась в доказательство своих слов ткнуть в ее лифчик пальцем. - Скрываешься от полиции?.. - Мне пришлось пропустить пару лекций, - заодно я пропустила ее дурацкие вопросы мимо ушей. – Одолжи ненадолго конспект по менеджменту, я сниму копию и до конца дня верну. - Конечно! – охотно отозвалась Гырим и, порывшись свободной рукой в стопке, выудила пухлую тетрадь, явно заполненную больше, чем на половину. Неужели они успели столько написать? Черт побери! Когда? Ким Сокджин половину первой лекции проулыбался, сверкая золотым кольцом на безымянном пальце! - Только знаешь, Ифэй, - осторожно добавила Гырим. – Ты лучше не спеши с менеджментом. - Это еще почему? – Сколько страниц! Они что, прошли за три недели полсеместра? - Преподаватель Ким сказал, что тех, кто имеет более четырех пропусков, допустит к лекции только после личной беседы. Джихван уже получил разрешение, осталась ты… - Да я же пропустила всего ничего. - У Джихвана четыре прогула, у тебя пять. Хочешь – посчитай сама. Внимательный взгляд Гырим говорил, что она уже давно все посчитала и перепроверила, потому что знала о жизни группы больше, чем кто-либо другой. Ифэй немедленно махнула бы на вокзал, но волосы уже были острижены, а тело пропахло как минимум недельным мужским потом, так что терять вроде как больше было нечего.