Фэй Данауэй против

У него была просторная квартира в центре. На десятом этаже, до которого лифт поднимался безбожно долго, только усиливая панику. Лучше нажать на кнопку и заставить узкую кабину замереть где-то между небом и землей, чем отсчитывать вслед за ползущим огоньком на панели: пять, шесть… Лучше остаться в темноте и прижиматься к разгоряченному телу, не прикидывая, каким будет следующий шаг. Не бояться собственных мыслей, только и ждущих, за что бы ухватиться, чтобы разрушить неспешно воздвигающийся карточный дом: семь, восемь… Разве то, что он рядом – готовый, сильный и в то же время невообразимо нежный, бережный, уже не идеально? Девять, десять. - Никак не соберусь с духом, чтобы разобрать вещи после переезда, - зачем-то сказал Джин, указывая на коробки. А в голове Ифэй щелкнуло: это удобно – не нужно прятать лишнее. Он затянул ее в поцелуй, увлекая в полупустую гостиную – спиной вперед, пока она не уперлась во что-то мягкое, и подсадил выше. А Ифэй подумала, балансируя между пятнами света из окон, за которыми еще не спал город: он даже не даст мне осмотреться – как это удобно… - Я хочу выпить. Воды, если можно, - сказала она, пока он изучал обнаженное плечо. – Сегодня мой алкоголь – это ты, а не могу пить, не разбавляя. И Джин засмеялся, не разжимая губ. Им обоим нужно передохнуть, чуть-чуть – чтобы растянуть удовольствие, которое слишком долго висело в статусе ожидания. Пока Джин возился на кухне, Ифэй провела ладонью по спинке кожаного дивана – он расплывался молочно-белым пятном посреди ваз, заполненных цветами. Так по-женски, красиво. Она присела на подлокотник и вытянула ноги в струну, напрягшуюся именно тогда, когда все уговаривало расслабиться: они здесь одни, больше никого нет. Но цветы пахли как недавно срезанные. - Ты хорошо смотришься на нем, - Джин застыл в дверном проеме, как будто настраивал невидимый фокус, в который попадали ее светлое платье и чуть тронутые розовым распахнутые лепестки. Под его откровенно любующимся взглядом и Ифэй охватило желание раскрыться – рассказать, как остро жалит каждое из сомнений, поселившихся в тот момент, когда она снова увидела его после Кванджу, но… - Но я знаю, где ты будешь смотреться еще лучше. - Не думала, что вы умеете говорить такие пошлости, преподаватель Ким. - Ифэй картинно нахмурилась, перенимая высокий стакан, в котором тихонько звякали кубики льда. – Что бы подумали ваши студенты, начни вы в таком тоне рассказывать о менеджменте? Я знаю пару человек, которые бы точно лишились чувств. - Надеюсь, это не ты? - Вы продолжайте, а там посмотрим. - Пойдем. Он подцепил ее за ладонь и словно в танце повел прочь. Не в спальню, если она и была в этой квартире, а дальше, к столу, достаточно широкому и массивному, чтобы заменить кровать. Не понадобилось даже смахивать с него лишнее, потому что лишнего тоже не было. - Я не шутил, когда сказал, что и сам больше не хочу быть твоим преподавателем, - сказал он с серьезностью, которую Ифэй не ожидала услышать после фривольных комплиментов. – У меня есть принципы, против которых я никогда не пойду. Например, ни при каких обстоятельствах не спать со своими студентками. Понимаешь? - Не поздновато ли? – едва выдохнула Ифэй. - Нет. В Кванджу мы были незнакомыми людьми, но сейчас я хочу, чтобы между нами все было предельно открыто и ясно. Больше никаких переодеваний и секретов. Обещаешь? - А что пообещаешь ты? - Я написал заявление за тебя и уже поставил свою подпись. Нужно только твое имя, и формально мы станем людьми, никак не связанными друг с другом. Ненадолго, если ты понимаешь, о чем я. Он, наконец, улыбнулся, и его улыбка обогрела комнату, которую нельзя было назвать жилой. Ифэй почувствовала, как от этого тепла железный обруч, сжимающий грудь, наконец, немного расширился и пропустил в легкие долгожданный кислород. А вместе с ним проскользнула и нежность, с которой вдруг стало совсем не важно, что и зачем хранилось в запечатанных коробках. - Хорошо, - она уткнулась Джину в шею и крепко обвила обеими руками. – Конечно же, я подпишу. Где оно? - Другого я и не ожидал. – За ее спиной Джин дотянулся до одного из ящиков и скоро зашелестел бумагой. – Когда я увидел на первой лекции, как ты прячешься за сумку, сразу понял, что ты не сможешь мне ни в чем отказать. - Черт, а мне пришлось остричь волосы… Внезапно зазвонивший телефон заставил ее вздрогнуть, словно сунувшийся в дверь наблюдатель, который специально дожидался момента все испортить. В квартире, где пустых углов было больше, чем укромных, Ифэй чувствовала себя скорее преступницей, чем жертвой, поэтому, застигнутая врасплох, испугалась... Но не Джин. - Я отвечу. – Он запечатлел на ее щеке невесомый поцелуй и разжал руки. – А ты пока можешь проверить заявление на ошибки. Вдруг я забыл написать про тупицу? Конечно же, он забыл, но Ифэй теперь скорее бы укусила себя за пальцы, чем позволила им добавить что-то поверх летящих строчек. Джин мог быть кем угодно – лжецом, манипулятором, да просто бабником, но не глупым человеком, это точно. Все происходило слишком быстро – из-за него. В последнюю неделю она несколько раз собиралась бросить универ, превратила собственную жизнь сперва в комедийную дораму, а затем в сопливую, сомневалась, сомневалась в том, что сомневалась, и снова сомневалась, но все равно упрямо рассуждала в его пользу. Что, если послушать внутренний голос и незаметно уйти сейчас? Притворить дверь и забыть все, как сон на уставшую голову, после которого так сложно разлепить веки. Никаких разбитых сердец, обещаний, подписей – жила же она как-то раньше без всего этого! Но если только он говорил правду? Как же хочется… Ифэй потянулась в ящик за ручкой, а уперлась в бумажную коробочку. Она не имела привычки брать чужие вещи и даже не совала нос в личный дневник Юны, хотя та то и дело таскала его за собой и вечно забывала, где оставила. Этот дневник перечитала когда-то половина класса, но Ифэй ни разу не поддалась любопытству, хотя и была в курсе многих ее секретов. Она знала за собой эту стойкость, но, тем не менее, почти не задумалась, когда открыла то, что ей не принадлежало. «Поздравляю, теперь не только я буду называть тебя папочкой!» Не нужно было обладать большим размером мозга, чем у среднестатистического человека, чтобы соотнести две полоски на тесте с заботливо приложенной к нему запиской. Каждый, кто хотя бы раз посещал уроки анатомии в школе или видел рекламу по телевизору, знал, что они могли означать. Даже последние прогульщики. - В понедельник приедешь – и все сделаем, - услышала Ифэй, подкравшись на цыпочках к смежной комнате. – Да, не волнуйся, я уже собираюсь ложиться… А дальше – только дробь в ушах, идеально совпадающая с легким, почти задорным стуком каблуков по уличной мостовой. Ифэй не плакала - потому что с самого начала знала, что этим все и закончится. Жаль только не закрыла окно в общежитии - дождь, должно быть, залил подоконник.