Гоголь: сборник тредов

Бледна Лиза, да на шее её синяк от веревки, под воротничком платья плохо спрятанный, то и дело Николай Васильевич взглядом его оглаживает и выдыхает рвано с виной и облегчением. Успел, сберёг… а если бы нет? Ведь на мгновения шла гонка с судьбой, оступился бы раз, и лежать Лизе в колодце со свернутой шеей. — Вы не закончили, — мягко подбадривает Лиза. — Да-да, простите… задумался… — Николай Васильевич слабо улыбается и позволяет себе положить ладонь на лавочку так, чтобы кончиками пальцев до ладони Лизы дотрагиваться. — В этот момент вы нырнули. — Да, ваша призрак подсказала мне, что там можно выплыть к реке. — Вы очень смелая, — искренне говорит Николай Васильевич, и Лиза опускает ресницы, а щеки ее делаются нежно-розовыми. — Спасибо. Продолжайте вашу историю, прошу. — Вскоре после этого из леса вышел Всадник. Лиза глядит на него испуганно, округлив свои нежные розовые губки. — Вы уверены, что вам стоит слушать про эти… эти ужасы? Вы и так пережили страшное, — Николай Васильевич бережно накрывает ее ладонь своей. Руки у Лизы похолодели от волнения, хочется согреть их на своей груди. — Нет, я должна, я… иначе я совсем с ума сойду, гадая, как все было. Откуда он узнал, где вас искать? — Сам ума не приложу, ведь кроме вас, меня и мавки, никто не знал, что это за место! — И что же Всадник сделал? — Он… — Николай Васильевич прикрывает глаза, вспоминая детали. Александр Христофорович уже спросил с него полный отчет, после чего назвал его полнейшим бредом, под которым стыдно ставить подпись. Но Лизе не хочется рассказывать, как выглядел короткий неравный бой. — Он спас меня. — Простите? — Я падал в колодец. Свернул бы шею или утонул. Николай Васильевич хорошо помнит это мгновение, когда сердце замерло, пропуская удары — раз, два, — и всей мыслью было: вот и закончил расследование, спасибо, если Лиза осталась жива… Лизонька… — И тут он поймал меня. Поймал и держал, и смотрел на меня, а я — на него. Лиза, кажется, сама не дышит, только пальцы Николая Васильевича со своими сплетает накрепко, и прикусывает пухлую нижнюю губу. — Он словно решал, жить мне или умереть. И я не знаю, что заставило его выбрать жизнь. Было бы так просто позволить мне упасть, избавиться от проблем… — Может быть, вы особенный, — Лиза улыбается слабо, и в голосе ее поразительная нежность. Николай Васильевич улыбается ей в ответ. Что-то заставило Господа решить, что он должен жить, именно он из всех младенцев, посланных его матери. Может быть, то же самое толкнуло и Всадника. — Может быть, — соглашается он эхом. — Вы тоже натерпелись страху, — говорит Лиза печально и заботливо, и Николай Васильевич качает головой — сначала чтобы утешить ее, потом, к своему удивлению — совершенно искренне. — Я боялся за вас, — говорит он, — и я боялся Чернозуба. Но в тот момент, когда я висел над колодцем, схваченный Всадником, и смотрел в черноту под его капюшоном… Взгляд у Лизы прозрачный, и Николаю Васильевичу кажется, что он сможет увидеть в этих печальных светлых глазах многие тайны, если вглядится как следует. — Я чувствовал покой, — заканчивает он еле слышно. — Вы были готовы к смерти? — Нет. То есть… я не думал о ней. Это так странно, но я чувствовал себя так спокойно, будто меня обнимает старый друг. Будто теперь все будет хорошо. Я… признаться, сам не понимаю… Лиза! Сначала одна крупная слеза сбегает по нежной щеке и капает с подбородка на грудь, оставляя мокрую кляксу на белом платье, потом вторая, а мгновением после Лиза отдергивает руку и закрывает лицо ладонями, содрогаясь от беззвучных всхлипов. — Лиза, прошу вас, я вас расстроил? Взволнованный Николая Васильевич готов хватать ее за руки, готов зацеловывать ее мокрое красивое лицо. Лиза сама утыкается лбом ему в грудь и дрожит, бедная, хрупкая, испуганная. — Простите меня, — выстанывает она между всхлипами. — Это все так… запутанно… и так странно… — Я понимаю вас… — Нет, вы не понимаете! Всадник мог вас убить! В сотни раз вернее, чем это сделал бы любой душегуб с ружьем! Ваша жизнь висела на волоске, и только чудо… что-то заставило его поколебаться, и я не понимаю! Я не знаю, что теперь думать! Что это значит! Бессмысленно спорить с женщиной в таком состоянии, Николай не пытается, он только обнимает её и прижимает к груди и укачивает, как маленькую, как качал когда-то сестер, нашептывая в светлые волосы ласковое «тише» и «все закончилось». — Простите, — повторяет Лиза. — Простите меня. — Нет, это вы меня простите. Мне не стоило вам рассказывать это, не сейчас, когда вы еще… — Что за глупости, — Лиза отталкивает его, и на мгновение в голосе ее прорезается стальной звон, свойственный тем, кто привык отдавать приказы. — Вы едва не погибли, спасая меня. — Но похитили вас из-за меня… Лиза смотрит на него, припухшая и покрасневшая, и принимается смеяться — так же неожиданно, как и плакать. — Бога ради, Николай Васильевич, мы можем продолжать это бесконечно. Оставим. — Вы правы, — он улыбается, радый и тому, что Лиза утешилась. — Постарайтесь больше не попадать в смертельную опасность, — Лиза опускает взгляд. — Вряд ли в следующий раз Всадник прискачет вас спасать. — В прошлый раз меня спасли вы, — напоминает Николай, но шутка, видимо, дурная, потому что глаза Лизы снова наполняются слезами.