***
С того момента, как мы попрощались с Шизуне и Тензо прошло два часа, а мы всё ещё не нашли работу, но Удзумаки меня уже выбешивала лишь одним своим спокойствием, с которым она встречала все мои упрёки и замечания. — Может хватит на меня уже так смотреть? — Сэкера посмотрела на меня ненавистным взглядом и всплеснула руками. — Мы вообще-то сейчас работаем в команде, а ваши постоянные упрёки в мою сторону только мешают нам. — Ну наконец хоть показала истинное лицо. — Не нам, а ты мне, — сложив руки на груди, гордо сказала я. Думаю, теперь можно будет и послушать откровения. — Без тебя было бы лучше во много раз. Она сжала лямку рюкзака, опустив взгляд на землю, а потом с яростью посмотрела на меня. Удзумаки быстро сняла его с плеч и открыла. Она одним рывком достала из рюкзака две карты. Я не подала шока и спокойно приняла из её рук протянутые карты. — На радость вам, — она снова закинула рюкзак за плечи, — Я, конечно, с корабля не уйду, но от своего присутствия вас освобожу, — она развернулась ко мне спиной. — Сами разгадывайте дальше тайну островов, меня ваше отношение ко мне уже достало. А заодно и разбирайтесь сами в местности, — она пошла от меня быстрым шагом, а я завернула за угол. Если она заблудится, то я скажу Какаши, что она сама ушла, хотя как объяснить появление карт? Я их раскрыла. Твою же ж налево. Всё в каких-то странных символах, непонятных рисунках, даже не знаю где тут север, а где юг. — А нет, вот пометка севера, — я перевернула карту, но яснее мне от этого не стало. Всё равно какие-то каракули правши, писавшего левой рукой. — Н-да, надо было хотя бы её заставить перевести всё, — кстати, отличная идея: заставить её, чтобы потом убить.***
Прошло ещё два часа, а я смогла заработать лишь несколько треклятых монет, которые не спасут наше положение. Я сжала в кармане маленький мешочек с ними и посмотрела на небо, на котором собирались тучи. Тс, и где мне теперь искать эту девчонку? На меня ж все волчьим взглядом смотреть будут, если я приду без неё, да и к тому же язык я не знаю, на котором тут всё написано. Еле-еле объяснила женщине на руках, что готова за неё побыть официанткой, лишь бы она денег дала. — По-моему, — я огляделась по сторонам. — Здесь легче будет отыскать говоруна на нашем языке, нежели Удзумаки, — процедила я и посмотрела вдаль. Вдалеке не было чего-либо примечательного: такие же дома, улицы и похожие друг на друга прилавки. Такое ощущение, что это какой-то лабиринт что ли. Я завернула за угол налево и пошла снова прямо, пока не упёрлась в стену. Ну хоть теперь знаю, что тут тупики есть. Я вздохнула и решила развернуться, чтобы пойти назад, а потом и на корабль, но мне преградили дорогу. — Ты, как я понимаю, с этой девчонкой? — от дьявол, даже не знаю радоваться и поблагодарить этих людей, либо же всё-таки предпринять какие-то действия. — А вы, как я вижу, говорите на том же языке, что и я? — кунай, приставленный к горлу Удзумаки только сильнее вошёл в её кожу, заставляя её немного пискнуть. А из раны пошла кровь. — В принципе, я не против, чтобы вы перерезали ей глотку, но мне нужна от неё кое-какая информа… Остановись! — мой крик остановил его от медленного проникновения ножа в горло Сэкеры. Вот чёрт, если я немедля не окажу ей помощь, то она сдохнет! Всегда, конечно, мечтала увидеть её голову отдельно от тела, но не сейчас! Сейчас она нужна живой… — Сдайся, иначе я и вправду зарежу эту девчонку, — кровь… Я увидела кровь… Мои руки, как и сама я, затряслись. Из её горла шла кровь, а я, как загипнотизированная, смотрела на этот алый ручей, аккуратно и быстро стекающий по её ключицам, груди, впитываясь в одежду. Перед глазами всё плыло, и я не заметила, как ко мне подобрались и ударили по голове. Чёрт, как же глупо, но эта кровь…****
Не знаю сколько времени прошло с тех пор, как меня вырубили, но горло нукенина было перемотано, а сама она сидела прямо за моей спиной. Точнее нас так связали, теперь мы чувствовали спины друг друга. Кто и как перевязал ей горло я не знаю, но бинты на её шее чувствую. — Вы пришли в себя Цунаде-сама? — тихо спросила она. — А твоё какое дело? — уныло протянула я. — Думаю, никакого, но просто интересно, хорошо ли вам, ведь после того, как вы увидели кровь, вы сразу побелели, — вот гадина злорадствует даже без иронии в голосе. — Если уж поиздеваться хочешь над этим, так хоть старайся, — как же я не хочу чувствовать её спины. Просто хочу вернуться на корабль и выпить. — Зачем? — вот дрянь, даже для издёвок сил жалко. — Зачем мне вас оскорблять или издеваться из-за вашей болезни? Меня правда волновало, как вы себя чувствуете. — Не строй из себя пай-девочку, я прекрасно тебя знаю. — Да? И… И что же вы обо мне знаете? — она дрогнула, а нос её шмыгнул. Голос стал каким-то обречённым, и, не знаю отчего, но мне показалось, что она заплакала. — Что вы обо мне знаете? Расскажите, — это правда, она плачет. — Ты вор, серийная убийца, терористка и безжалостная дрянь, — загибая пальцы на своей руке, проговорила я. — Это вы говорите о том, что слышали, а кто я на самом деле? Кто? — в смысле? Я замолчала, не понимая, чего она хочет. — Вы ведь не знаете, кто я, кем была до всего этого, кто меня сделал такой, причины моих поступков. Да, глупо просить вас хоть как-то уважительно относится ко мне, но хотя бы не смотрите на меня, как мусор общества и монстра… — Не много ли просишь? — То есть вы хотите сказать, что вы святая женщина? А вспомните сколько вы убили нукенинов и простых шиноби на войне. Да ровно столько же, сколько и я, — она усмехнулась, заставляя меня реально раздумывать о чём она, — Вы, как и я, получали задания: вы — от Хокаге и шли убивать от имени Конохи, а я получаю их от заказчика и иду убивать. И вы, и я убийцы, да вообще все шиноби убийцы, готовые по приказу сверху порвать всё и вся на части. Только вот я ушла из деревни, став отступником, но продолжила выполнять миссии — убивать, поэтому получила звание серийной убийцы, а вы… — она замолчала, давая закончить мне фразу. А я убивала по приказу Хокаге, отчего меня не могли назвать убийцей… — Но тогда в какой-то деревне, близко к Облаку, ты убила без заказа! — Скажем так, что за всех них так или иначе деревни назначали награды, поэтому я выполнила свою работу, не взяв деньги,** — она пожала плечами, заставляя меня в сотый раз задуматься о правильности шиноби. Все её доводы, как бы это ужасно не звучало, были абсолютно логичны! Я вздохнула, не веря, что принимаю её слова за истину, задумываясь над ними. Не хочу это признавать, но это правда. Если бы я ушла из Конохи и взяла на заказ какое-нибудь убийство, то меня бы тоже через несколько миссий не от деревни посчитали бы убийцей. А ведь если подумать, то девчонка несколько раз была послом и проводником, как другие шиноби деревни. Но одно дело просто убийство, а второе — её методы. — Но тем не менее ты своё звонкое имя получила не только за убийства, но и из-за способа. Твоя техника Летящего Бога Грома, — как бы мне не хотелось узнать, кто её научил, я не могла сейчас отойти от обвинений. Мне надо разобраться стерплю ли я её, либо буду пытаться на протяжении всех испытаний избавиться от неё. Если, конечно, сможем выбраться от сюда, — Она ужасная. Её уже считают запретной техникой! — А-а, мой метод этой техники, — она замолчала. — Мне он намного удобнее куная или печати, поэтому использую их комбо, — она пожала плечами, а потом продолжила: — Но тем не менее я же не использовала эту технику на мирном населении. — Выворачиваешь всё так, будто ты белый невинный заяц. — Я не говорю, что я белая и пушистая, я просто хочу показать, что я, как любой другой шиноби, человек, — да в этом ей меня сто лет придётся убеждать. — Вот именно, небелая и непушистая, а отвратительная девчонка с кучей запретных техник. — Но из всех мною изученных я прибегаю лишь к одной, своей, — как будто этого мало. — А множественное теневое клонирование? — Такими образом, вы обвиняете во всём и своего дедушку — Второго Хокаге, Тобираму Сенджу, — причёт тут он?! — Он же создатель множественного теневого клонирования, того же Эдо Тэнсей, первый вид Летящего Бога Грома, мне продолжить перечислять или сами всё знаете? — ну вот тут она права в том, что многие дедушкины техники запретны. — И да, если бы я использовала своей Летящий Бог Грома на благо Конохе, то техника не стала бы запретной. Ведь тот же способ Четвёртого Хокаге можно по идее занести в запретные, потому что она не менее ужасающая, чем моя, — и в этом эта преступница права: техника Минато ужасающая и может считаться запретной. — Но тем не менее, ты совершила много плохого, что не даёт мне просто так смириться с твоим присутствием и доверять тебе, — я почувствовала, как она вздохнула и явно простонала от бессилия. — Переступите же вы уже через свою гордыню и поймите, что мы с вами в одной лодке, — я бы упрекнула её в том, что мы всё равно разные и такой роскоши, как моё доверие, она никогда не получит, но к нам вошли похитители. — Как я вижу, наболтаться вы успели, — мужчина лет сорока с шрамом на правой руке, наверно, от куная придвинул к себе ящик с чем-то тяжёлым и сел на него, разведя ноги, а затем положив на них свои руки, которые в замке коснулись подбородка. Его маленькие проницательные карие глаза внимательно смотрели мне в лицо и на спину Удзумаки, которая явно забеспокоилась, потому что не видела вошедшего. — Развяжите их, — он щёлкнул пальцами, и двое мужчин, стоявших за ним быстро отвязали меня от Удзумаки. Преступница быстро подтянулась, в принципе как и я, а потом посмотрела на главаря, который так и продолжил внимательно на нас смотреть. Мужчина бегал взглядом от меня к ней, от неё ко мне, бурча себе что-то под нос. — И что тебе надо от нас? — резко спросила она, явно подставляя себя и меня. Пешки главаря быстро приняли грозный вид, готовые лишь при одном мановении пальца порвать нас. Вот же чёрт, я ещё и без чакры. Наверно, на двери печать. Я косо посмотрела на Удзумаки, понимая, что от неё проку ещё меньше: она изначально без чакры. — Ты Сенджу? — его палец показа на меня, — А ты Удзумаки? — мы кивнули. Я вообще не представляю, что ему это даёт, но девчонка явно насторожилась. Это было видно по её сосредоточенным глазам, которые приковались к мужчине, всё так же сидящем на ящике. — Отлично, за столько лет и такой куш! — он хлопнул в ладоши, потирая их. Явно чему-то несказанно рад. — Надо выбираться, или он нас убьёт, — шепнула она. Будто я не понимаю, что такой смех мужчина не от хороших для нас новостей. — Я, признаться, думал, что ты, — он показал на меня и сощурился, — Обычная блуждающая душа, так как на тебе не было лица, — он усмехнулся. — Но вот ты, девчушка, слишком ярко выделялась, — Удузмаки опустила глаза, понимая своё прокол. — В принципе я так тебя и нашёл, а потом вспомнил, что рядом с тобой видел и твоего сэнсея, — она резко выдохнула, поднимая глаза на него. — Цунаде-сама мне не сэнсэй, — она всплеснула руками, а голос чуть дрогнул. В приницпе наши отношения можно было назвать, как ученика и учителя, хоть и с натяжкой, но всё же можно было. — Как знаете, — он махнул руками, вставая с ящика. — Вы ведь знаете правила всех островов? — опять какие-то правила, как же уже надоели. — Я так полагаю, пока мы не согласимся с тобою играть, ты не сможешь убить нас, потому что тебе это не выгодно, — с лёгкой опаской в голосе спросила Удзумаки. — Какая ещё к чёрту игра? — она на меня посмотрела, но на вопрос не ответила. — Близко-близко, Удзумаки, — хитро говорил тот. — Но игра - фишка азарта, которую ваша команда на удивление прошла, фишка же этого острова в том, чтобы убить человека его же страхом, — я сжала губы в тонкую полосочку. Убить его собственным страхом? Как такое может быть?! Похоже даже Сэкера ничего не поняла. — Что это значит? — О, всё довольно просто, но для начала выберите, кто пойдёт на испытание, заметьте, что от вашего напарника зависит не только его, но и ваша жизнь, Цунаде, — он ухмыльнулся, а желала убить его и Удзумаки, потому что они меня оба бесят. — И что теперь? — сухо спросила я, смотря на неё. Отвечать за её жизнь я не хочу, но и доверить ей свою… — Я пойду, — громко объявила девчонка. — Кто тебе права решать дал? — я быстро схватила её за плечо, желая нарисовать не один фингал под глазом, как снова раздался голос мужчины и помешал нам. — Выбор уже сделан: она отвечает за свою и твою жи… — Говори короче, — она его обрывает так же, как и я кого-то. Смелая однако. — Хорошо, тогда ответить, какой твой страх? — и всего лишь? Да она наврать же может. Там допустим спать без света боюсь. Пф. — Только заметь, как и искуситель того острова, так и я могу спокойно читать мысли и знать лжёшь ли ты мне. — Кто-кто? — какой ещё искуситель?! — Неважно, — сосредоточенно ответила та. Видать, ей самой это не нравится. — Мой страх… Мой страх, — её глаза бегали по комнате, а потом вдруг посмотрели на меня… Они такие живые… В них море страха… А когда её взгляд встретился с моих, то страху в них стало только больше… — Больше всего я боюсь потерять близких мне людей… — сокрушительно призналась она. Людей? Кроме Какаши у неё есть ещё кто-то? — Хм, — он снова сощурил свои глаза, впиваясь в Удзумаки. — Как бы это не звучало печально, но ты не врёшь, — он пнул вохдух, словно в пустоте был мяч. — Тогда, исходя из этого, я предлагаю тебе увидеть воочию свой страх, — она сделала несколько шагов назад. — Но можешь просто сдаться, но тогда вы станете блуждающими душами, — девчонка снова со страхом смотрела на меня. — Как ты это… Хочешь… — её всю трясло, за одну секунду она побелела настолько, что мога слиться со штукатуркой. — Ну убивать я никого не буду, — в его голосе отчётливо отдаётся печаль, но она этого не замечает, всё ещё находясь в каком-то загнанном состоянии, — Ты просто попадёшь под гендзюцу… — Тобирамы на вас нет, Учихи… — провыла я. Только не эти глаза. — Второй Хокаге помер и чёрт с ним, — выплюнул тот, заставляя меня багроветь от злобы. — И вообще, ты меня больше не интересуешь, так что умолкни, — как грубо. Надо будет ему кости пересчитать. — Хорошо, я согласна, — будто не замечая нашего разговора, сказала Удзумаки. — Если не наложишь на себя руки во время техники моего мангёке, — он вложил в её руку нож, — То я засчитаю тебе выигрыш и отдам лепесток, — Удзумаки лишь кивнула. — Смотри сюда, — он поднял её голову за подбородок, а красные глаза, рисунок которых подробно рассмотреть у меня не получилось, блеснули. — Наблюдай как она убьёт себя, — хмыкнул он. — Каждую смерть, которую она проживёт, будет отражаться в её действиях, голосе. Я внимательно смотрела на неё, но она пока стояла. Как вдруг нож выпал из её рук, сама она упала на колени, а из глаз тут же брызнули слёзы. Она не своим голосом проорала «Не умирай, Какаши», а потом подставила руки так, будто лечит его. Её пальцы сжимали воздух, но я уже знала, что в гендзюцу она сжимает его плоть. Через некоторое время её рука потянулась вправо, скорее всего она ищет пульс шеи, не найдя его, рука быстро спускается вниз влево, пытаясь нащупать пульс на руке, но тоже безуспешно. Она приложила голову к его груди, закрывая глаза, надеясь услышать хоть слабое биение сердце. Она зашлась новыми рыданьями. Её руки били кулаками пол, сама она что-то выла. Что — мне было не разобрать. Она быстро схватила нож и крепко сжала рукоять. Я не смогла понять, что она с ним хотела сделать, но вскоре она его убрала, оставаясь сидеть на полу. Я прекрасно знаю, что она сейчас чувствует. Ведь на моих руках умер Дан. Я посмотрела на свои руки, на которых до сих пор не могу развидеть кровь. Но потом я снова посмотрела на Удзумаки, которая на трясущихся ногах встала с пола. Не успела дрожь окончательно уйти из её тела, как она снова упала и водила руками по воздуху — очередному телу в надежде вылечить… «Гай» — выкрикнула она, пытаясь применить техники, но ничего. Я зло посмотрела на Учиху. — Прекрати, — угрожающе прошептала я. — Как бы я её ненавидела, но даже она не заслуживает такого… — Цунаде-сама!!! — Ч-что? Я обернулась и посмотрела на неё. Её руки, всё так же дрожа, водили по воздуху, будто по телу… — Цунаде-сама, не умирайте, я больше так не буду, клянусь!!! — она тщетно пыталась сделать внутренний масаж сердца (как Сакура на ЧВШ, когда из Наруто извлекли Кураму). — Прошу, я сделаю всё, что вы скажете, только не умирайте!!! А-а-а… — она упала назад, руками закрыла лицо, а сама дрожала. — Не смей, — прошептала я, когда увидела, как она краем глаза смотрит на манящий нож. — Всего три смерти, а она уже задумалась о суициде, — его усмешка. Как же я хочу её стереть с его лица. — Думаю, что для пущего эффекта, я покажу ей и смерти тех, кто умер в реальном мире. — Не смей, — я попыталась его ударить, но он отклонился в сторону и схватил меня за руку, сжимая запястье. — Душа Сенджу и Удзумаки на вес золота, поэтому нет, я сделаю всё, чтобы в гендзюцу она наложила на себя руки, — я снова обратила свой взгляд к неё. Она выкрикивала очередное имя какого-то Наруто. Мне её жаль, как бы я её ненавидела, но сейчас мне её действительно жаль…***
Прошёл где-то час, может чуть больше, а Сэкера не переставала плакать. Она плакала и кричала, убиваясь от боли и страданий. Её руки были полностью красными, а вместо криков из горла выходил хрип. Она после каждой новой смерти смотрела на нож, но отчего-то не брала его в руки, даже не приближалась к нему, она просто смотрела на него, а потом снова вставала, как бы примиряясь с трагедией и идя дальше. В ней столько мужества или что? Почему она идёт дальше? Я посмотрела на этого Учиху, который уже давно начал нервничать. — Да нет в ней такой силы воли, никак, — он снова пнул воздух, а Сэкера перестала хрипеть и просто упала, развалившись на полу. Я быстро подбежала к ней и повернула её голову к себе. Её глаза со страхом смотрели на меня, они дрожали, как и всё её тело, будто она голая без чакры осталась одна в Стране Снега. Я погладила её по голове, приглаживая короткие алые волосы, стараясь её успокоить, но она продолжала дрожать и что-то невнятно шептать. — Не плачь, — одним лёгким движением я убрала с её красных глаз новые подступающие слёзы, но всё было бесполезно: она продолжала плакать, трясясь, как осиновый лист. — Как она могла устоять? Она же слабая, — процедил этот гад и взял нож, которым до этого Сэкера должна была убить себя. — А??? — он внимательно посмотрел на рукоять. — Вот же ж Удзумаки, — он кинул в нашу сторону нож. — Она прошла испытание не силой воли, а смекалкой, — он ткнул пальцем на рукоять. Я быстро взяла нож, не отпуская из рук тело Сэкеры, и посмотрела на оружие. «Суицид не выход. Они живы» — было накарябано кривым почерком. Тогда, когда Какаши якобы умер, она взяла нож не чтобы воткнуть в себя, а чтобы написать самой себе послание… — Она либо разгадала секрет моей техники, либо сделала это на абум, но победа есть победа. Нате ваш дрянной лепесток, только убирайтесь с острова, но не думайте, что впредь будет так же легко, как и сейчас, — с угрозой прошептал он и исчез. — И это было легко? — беря Сэкеру на руки, спросила я у пустоты. — Что же нас вообще ждёт дальше… — «Переступите же вы уже через свою гордыню и поймите, что мы с вами в одной лодке» — в голове всплыли её слова… — Кто же ж ты такая? Во время этого гендзуюцу ты прокричала имена Обито, Рин, Джирайи. Откуда ты их знаешь? Почему тебе дороги я и Шизуне? Я не верю, в то, что ты Шизука, и не смогу поверить, вы слишком разные… Как бы Шизуке не было плохо, больно или одиноко, она бы всё равно не сдалась и не стала бы преступницей. Наверно, ты просто бывшая рабыня Орочимару, которая с помощью удачного гена Удзумаки смогла выбраться — ни больше… Но тогда как объяснить то, что тебе дороги столько людей, с которыми ты не должна быть знакома, если бы была с рождения раб Орочимару… Нет, нет, нет! Ты не Шизука! — уже плакать начала и я. — Я отказываюсь верить в то, что Шизука выжила, в то что суд сделал её таким! Это не может быть правдой! Она всегда была, как солнышко, всегда справлялась со всеми трудностями, не опуская головы! — Нервы сдали, — прошептала Сэкера на моих руках, а я быстро посмотрела на неё, остановившись по середине улицы. — Ш… Шизука? — пожалуйста, ответь нет, я всё для тебя сделаю, только скажи, что ты не Намикадзе, умоляю. — Простите, сэнсэй, но да… — она снова потеряла сознание, оставляя меня наедине с мыслями. Что? Как? Почему? Я смотрела на неё и не понимала, как такое может быть? Уже на ватных ногах я зашла на корабль, потом в каюту. Игнорируя все вопросы, я просто села на кровать, открыла очередную бутылку и прежде чем выпить, посмотрела на стоявшего передо мной Какаши. — Она Намикадзе Шизука? — я кивнула на Сэкеру, которая лежала рядом со мной на кровати в отключке. — Я вам уже говорил и прошу не говорить никому, — сказал Какаши и ушёл. — Ясно-понятно, — я сделала большой обжигающий глоток из горла бутылки. — У меня к тебе куча вопросов, Намикадзе.