***
Через пять часов команда прибыла на остров. Гай и Тензо быстро пришвартовали корабль, пока Цунаде диктовала Шизуке список продуктов. — И чтобы от Какаши ни на шаг, — жёстко сказала Сенджу, пригрозив девушке пальцем. — Мне на эти ваши тренировки плевать, ты всё равно слабая, — шикнула женщина, когда девушка полностью укуталась в зимнюю одежду. — Цунаде-сама, я не маленькая девочка, — обиженно проговорила Намикадзе. — И не дура, чтобы от Какаши отходить, — продолжила куноичи, выходя из каюты Сенджу. — О чём говорили с Цунаде-сама? — спросил парень, когда Шизука спустилась с палубы к нему. — Да так, обычные нравоучения, — девушка сняла шапку, завязала хвост из отросших волос, которые без резинки лезли от малейшего дуновения холодного северного ветра лезли на глаза, и посмотрела на парня. — И так, мы в магазин, а вы, — он посмотрел на Гая и Тензо, — На разведку территории. Связаться нам с вами не получится, поэтому если до десяти вечера кто-нибудь не вернётся, бьём тревогу, — сурово сказал Хатаке. — А не большой ли промежуток? — неуверенно спросил Киное. — Я согласна, сейчас только недавно наступило восемь утра, а вы говорите, что бить тревогу о пропажу будем только в десять вечера, — девушка закусила губу. — Давайте хоть в три часа иметь в виду, что что-то может быть не так, — предложила куноичи. — Потому что от этого острова, если честно, мурашки по коже бегают, — девушка указала рукой вдаль. Перед ними был густой туман, который скрывал за собой деревню данного острова и окутывал его самой неизвестностью. Искушение. На эту миссию отправили именно их, потому что Цунаде посчитала, что если ребята разобьются по парам, то им будет легче. А сама саннин не пошла, потому что побоялась подставить свою команду своей привычкой алкоголя и азарта, которые их так сильно подвели на первом острове. В голове Цунаде до сих пор стояла фраза «Переступите же вы уже через свою гордыню…», которую ей сказала Шизука на острове Страха. Женщина всячески старалась, получалась, конечно, не очень, но она смогла убедить себя, что сможет только навредить им, если пойдёт с ними, поэтому будет охранять корабль на пару с Шизуне. — Да мне вообще это всё доверия не внушает, — Какаши снял повязку и посмотрел с помощью шарингана вдаль. — Ничерта не видно, — выругался парень. — Не нравится мне это. — Ни тебе одному, — серьёзно сказал Гай, смотря на Шизуку. — Уверена? — он кивнул на туман. — Я не настолько слабачка, — сухо ответила девушка, но руку Какаши на всякий случай жала сильнее. Какаши посмотрел на Шизуку, понимая, что девушка явно боится, но не решил давать ей совет вернуться обратно на корабль, потому что понимал, как для девушки важно быть полезной. Она не хотела больше сидеть ни на чьей шее, не хотела прятаться за спинами других. Хатаке понимал, что Намикадзе долго и упорно добивалась того, чтобы за её спиной прятались, а не она за чьей-нибудь. — Всё хорошо, — шепнул Какаши и тоже крепче сжал руку девушки — Не думаю, что так открыто идти в туман нормально, — за всё время ходьбы Киное молчал, но всё же решил подать голос, который никто не стал слушать. — Нам не говорили, что надо, а что нет, — жёстко сказал Какаши, чуть расстроившись трусостью напарника, — Мы просто обязаны туда пойти, если хотим вернуться в реальность, — сурово продолжил Хатаке. — Герой блин, — взволновано прошептала лиса. Девушка-зверь не находила себе места. Она ходила из стороны в сторону по клетке большими шагами; её руки болтались из стороны в сторону, выдавая ещё то беспокойство и страх. — Намикадзе! — нервно выкрикнула биджу. — Намикадзе! — Чего тебе? — удивлённо спросила девушка, только что очутившаяся тут. — Не иди туда, — требовательно сказала лиса. — С чего бы это? — куноичи нахмурилась. — От тебя-то ничего не требуется, только сиди тут и всё, — она исчезла, заходя в туман вместе с парнями. — Намикадзе… — провыла лиса, — Не хочу… Шизука, Какаши, Гай и Тензо вошли в туман и сразу перестали что-либо видеть. — Шизука, ты тут? — Какаши ощущал руку девушки, но не видел её, хотя между ними даже половины метра нет. — Да, тут, — со страхом сказала куноичи. Парень с девушкой решили идти дальше, стараясь шагать нога в ногу. Она думали, что так смогут пройти весь туман и прийти в деревню. Но они не знали, что туман — это испытание. Туман выбирал сам жертву, которую хотел искусить. Желание чего-то запретного было сильнее всего в самой сильной и от этого самой печальной девушке из всех тут находившихся. Лисе. — Намикадзе, я тебя убью, — провыла лиса, когда её саму начало окутывать туманом, который проникал даже в глубины сознания Шизуки. — Уж лучше ты ещё раз переживи смерти, чем я, — эгоистично сказала биджу и побежала в самую-самую глубину сознания девушки, куда, думала она, не пройдёт туман, но он продолжал медленно-медленно проникать вовнутрь. — И не стыдно? — послышалось под боком, когда лиса забежала в тупик. — Кеншин? — не поверив глазам, спросила биджу. — Ни капли! — придя в себя, сказала она. — Да? А мне вот стыдно, — с печалью в голосе сказал лис. — Не этому я тебя учил, — обречённо шептал тот. — Да откуда я помню, чему меня, кто учил, если прошлое я вспоминаю обрывками и то, потому что постепенно обретаю настоящее тело, — шептала та со страхом, глядя на приближающуюся проблему — туман. — Ты не обретаешь тело, ты его похищаешь, убивая Шизуку, — покачал головой лис. — И что с того?! Она сама виновата, она лишь мне нужна была, чтобы я забрала её тело, — оправдывалась девушка. — Да правда что ли? А ты не помнишь, как помогала ей? — хитро улыбнувшись, спросил тот. — Лишь раз было, — выплюнула девушка. — Не раз, — заметил лис и положил свою большую лапу ей за спину. — Что ты делаешь? — неуверенно спросила девушка, догадываясь, что задумал бывший друг. — Справедливость задумал, — сказал Кеншин, — Она прошла два испытания, и ты пройди хоть одно, — лис толкнул девушку в туман. — Кеншин! — падая в туман, крикнула лиса. Девушка оказалась на лугу. Позади был густой тёмный лес, а впереди деревня. В центре луга сидела девушка и что-то внимательно читала, не замечая, как до неё пытается достучаться девушка с фиолетовыми глазами и рыжими волосами. Крикунья размахивала руками, заставляя рукава кимоно развиваться в разные стороны от её хаотичных быстрых движений — Харуко, ты чего кричишь? — девушка бросила быстрый взгляд на ту, что тревожила её покой, а потом снова продолжила чтение. Лису же никто не замечал, потому что она стала призраком и смотрела в своё прошлое. Её давно забытое ужасное прошлое. Она не знала, что за девушка сейчас стоит и кричит на сидящую рядом с ней куноичи, но догадывалась, что это была её старшая сестра. — Ладно, я спокойна, — выдохнув, произнесла крикунья и снова посмотрела на девушку. Та только хмыкнула и продолжила водить глазами по тексту. Лиса посмотрела на саму себя в прошлом. Она была очень красивой девушкой: зелёные глаза были пустыми, но сосредоточенными, красные густые волосы были до лопаток и развивались на ветру, веснушки аккуратно и мило распределились по носику будущего биджу, тонкие пальцы крепко сжимали свиток, который она читала, а ногти, окрашенные в чёрный цвет, нервно стучали по коленке. Девушка вздохнула и с печалью закрыла свиток. Она собрала все вещи в рюкзак и посмотрела вдаль, в пустоту. Зелёные глаза отражали пейзаж, настолько они были пусты и бездушны. Ни одной эмоции. — Неужели я была на столько одержима? — ужаснулась биджу и прикоснулась к себе прошлой, но её рука прошла сквозь неё. — Я ужасна… Но… Но это всё было во благо, — успокаивала себя девушка, оправдывая свои поступки, которые совершит. — «…», ты идёшь есть или нет? — снова сказала Харуко, которая не так уж и далеко отошла от будущей биджу. И лиса, и она в прошлом обернулись. Девушка из прошлого усмехнулась и сделала в глазах фальшивую радость. Актёрская игра была на высоте. — Иду! — крикнула она и поспешила за сестрой. Лисе пришлось тоже идти за самой собой из прошлого.Если кто-то ещё не понял, то лиса попала из-за тумана в прошлое, в один из своих дней, который она не помнит. В этом прошлом она — призрак, который никто не видит, но она зато всех видит. Она следует за самой собой из прошлого, проживая один из своих давно забытых дней.
— Капашуха, — ласково сказала старшая сестра, которая через несколько часов умрёт. — Отец так и не вернулся? — спросила с грустью младшая сестра, в душе не желая его видеть живым. — Нет, — опечаленно сказала старшая девушка. — Но думаю скоро вернётся, — она положила себе и лисе по каше в тарелку. — Было бы неплохо, — радостно сказала та, проклиная отца. — Что с тобой?! — ужасающе выкрикнула девушка, когда старшая кашлянула, а ложка выпала из её рук. — Всё хорошо, «…». Я просто плохо спала, — сказала девушка и встала из-за стола. — Думаю, что пойду посплю и всё пройдёт, — девушка стала подниматься наверх, оставляя младшую смотреть с болью на неё. — Ты доедай давай, у нас нет столько денег, чтобы недоедать, а ты же гордость нашей деревни, тебе силы нужны, — с нежностью и заботой прошептала девушка. Это были её последние слова, которые слышала лиса. Предсмертные. — Да… — помогая ей забраться наверх и лечь в кровать, говорила лиса. — Гордость, — она тихо закрыла дверь в комнату сестры, не желая спугнуть подступающую дрёму. Сестра умрёт во сне, без боли. — Только толку от того, что я гордость? Мы живём на окрание, отец пьянь, а сёстры не могут защитить себя, — шептала девушка и села на пол в гостиной. Есть не хотелось вообще. — Ненавижу эту деревню, — сжимая доски на прогнившем полу, сказала куноичи. — «…», я дома, — девушка оживилась, чтобы примерить должность радостной. — Харуко ещё спит? — поставив пакет с продуктами на стол, спросила женщина. — Нет, Минори, Харуко только что легла, — женщина призадумалась. Было видно, что она встревожилась. — Так, ладно, «…», иди на миссию, тебя вызывает глава, а я послежу за Харуко, — лиса учтиво поклонилась и пошла на улицу. — Опять недоела? Сколько можно?! — закричала женщина, но не стала догонять младшую сестру. Девушка не обратила внимания на крики женщины и лишь вздохнула, с грустью посмотрела на чуть подкосившийся дом. Старый и ветхий, он говорил, что ещё чуть-чуть и развалится. Но дом стоял и укрывал от холода своих жительниц, которые в силу своих возможностей ухаживали за ним. — Стоп, — сказала про себя настоящая взрослая лиса. — Но тот старик говорил, что у него было только две дочки: я и… Харуко, получается… Он что, не помнил даже сколько у него детей? — возмущению лисы не было предела. — Вот же ж, не надо было его прощать, — она сжала кулаки, понимая, что не помнит своих сестёр, как и не помнил своих дочерей отец. — Интересно, а я ими и вправду дорожила или это очередная моя ложь? — она сложила руки у груди и серьёзно над этим задумалась. Ей было очень интересно, дорожила ли она ими? Пока лиса размышляла над тем, кем она была, и что она чувствовала, был ли ей кто-нибудь дорог так же, как Кеншин, смерть которого она помнила до сих пор, будто не прошло и дня. Девушка шла за самой собой из прошлого, пытаясь ещё попутно вспомнить, что же ждёт её на миссии, но в голову ничего не лезло, кроме Кеншин и Харуко с Минори. — Глава-сама, что-то случилось? — спросила Удзумаки, подходя к старику с белыми седыми волосами. Он сидел и медитировал, а его катана лежала прямо перед ним, — Глава-сама, — уже раздражаясь, девушка постучала ему по плечу. — Непозволительная наглость, но тебе на первый раз прощаю, — сухо ответил старик и посмотрел на гостью, — Удзумаки, скажи мне, — он показал взглядом напротив себя. Девушка поклонилась и села напротив старика в позу лотоса, — Что, ты считаешь, несёт катана? — мужчина показал пальцем на лезвие оружия, которое лежало перед ним. Девушка вскинула брови, чуть приоткрыла губы, впуская больше воздуха и выдохнула, понимая, что она не уйдёт отсюда, пока не даст ответ такой, который будет достоин, чтобы вновь доказать, что она готова повести клан Узумаки дальше. Куноичи постучала пальцами по коленям и ещё раз посмотрела на остриё. — Оно у вас тупое, глава-сама, — заметила девушка и прошлась пальцем по острию, не боясь надавить на него пальцем. — Я знаю, — сухо ответил старик и прикоснулся к своей бороде. — А теперь покажи мне свою катану, — он протянул руку, а девушка достала из ножны оружие. — А вот оно у тебя, — мужчина даже не стал проводить пальцем по острию оружия девушки, так как просто прикоснуться к нему было достаточно для того, чтобы порезаться, — Очень острое, — хмуро закончил тот. — Зато с одного раза и наверняка, — убирая катану обратно, ответила девушка. — Да, ты права, но ты не забыла, что мы заключаем мир с Конохой? — глаза девушки блеснули, чего явно не увидели стрые глаза главы, а сама она обрела хмурый вид. — Мне сточить её? — догадалась девушка. — Да, — он кивнул. — А ещё сегодня ты идёшь со мной, чтобы заключить окончательный мир, — девушка закусила губу. Она прекрасно понимала, что после того, как они станут частью Конохи, её миссии убавятся раз в сто, как и зарплата, а сама она с сёстрами будет забыта. Куноичи была нужна лишь во время войн, а в мирное же время её предпочитают забыть и не трогать. — Зачем я вам там? — спросила она, встав. — Ты как следующая глава должна лично присутствовать на заключении, чтобы Хокаге видел, кто будет следующим лицом клана. — Понятно, — сухо ответила она. — Могу идти? — старик кивнул, и девушка исчезла, оказавшись на том же самом поле, на котором впервые очнулась настоящая лиса. — Твою ж мать! — она одним махом вытащила катану, затем рывком прошлась слева на право, вырубив пол-леса чакрой огня. — Ненавижу, — прошептала девушка от злобы. Она вонзила катану в землю и опёрлась на рукоять. Плечи задрожали, а глаза заполнила пелена слёз. Как же её раздражало то, что скоро она станет никем, то что она не сможет обеспечить своих сестёр. Куноичи ещё нескоро станет главой, а Харуко прямо сейчас нуждается в помощи, которую никто не может оказать.***
Прошло немало времени, но она решила наконец пойти домой, потому что уже клонился вечер, скоро она должна была отправиться с главой в деревню. Печально поднявшись с земли, девушка посмотрела на сломанную катану. Куноичи попыталась затупить её, как было приказано, но поглощённая злобой, обидой и горечью она заточила её до такого состояния, что та сломалась. — Ну и чёрт с ней, — выругалась девушка и посмотрела на рукоять, которая осталась без лезвия. — Все труды насмарку, — она вспомнила, как убивала врагов этим оружием, как отчищала его от крови, как отрабатывала с ним техники, как вырисовывала герб своего клана на рукояти. Девушка жила боями, смертями, убийствами и предсмертными криками жертв. Она была садистом, точнее её сделал такой мир, семья и собственная деревня. Девушке было всё равно на страдания других, если это не её семья. Она жила лишь тем, чтобы защитить сестёр, да принести хоть какую-то копейку горе-отцу, который вскоре забудет, что у него было три дочери. — И всё это придётся забыть, — расстроенно выплюнула она. — Как же мерзко, — она вошла в дом. Доски скрипнули, из них выбежали какие-то букашки, которых Удзумаки тут же передавила. — Минори, я с главой на заключение окончательного мира, — сказала девушка, когда увидела сестру, зашивавшую очередную дырку на свитере. — Это уже не свитер, а одна сплошная заплатка, — сухо подметила девушка, но в ответ получила лишь ледяной взгляд. На другое денег нет. Удзумаки вышла из дома совершенно без оружия и тут же почувствовала себя будто голой. Девушка быстро направилась к окраине деревни Водоворота, где встретила главу в белом кимоно. Девушка учтиво поклонилась, но уловила на себе оценивающий взгляд. — Что-то не так? — пытаясь не нагрубить, спросила куноичи. — Ты не могла одеться менее враждебно? — девушка оглядела свою форму шиноби. — Ваше кимоно тоже не совсем показывает дружелюбие, — подметила девушка. — Но в отличии от твоей одежды, на моём кимоно ни разу ни капли крови не было, — сурово сказал старик. — Наденешь это, — слуга главы подал куноичи кимоно нежно-розовое с голубым и цветочками. — Переоденешься, когда будем у границы, — девушка поклонилась и аккуратно сложила только что выданную вещь в рюкзак.***
Через два часа девушка и глава были у входа в Коноху. Они остановились прямо у ворот, на арке которых был нарисован символ листа. Куноичи с презрением посмотрела на символ, но открытого недовольства выражать не стала, чтобы не потерять в лицах других вид безобидной девушки. — Хаширама-сама, Мадара-сама, — старик поклонился, и девушка тут же сделала то же самое. — Ашина-сама, — Мадара и Хаширама тоже учтиво поклонились, но первый сделал это явно не в знак уважения, а просто потому что надо. Куноичи сразу же поняла, что Учиха миру не рад, то же самое в миг понял и Мадара, когда распознал под милыми зелёными глазками алчность, злобу и желание продолжить войну. Как только Мадара полностью понял, что за образом милой красноволосой девушки стоит жестокая и злая куноичи, то усмехнулся. Сенджу обратил внимания на эту усмешку, но не предал ей значения, а продолжил разговор с Удзумаки Ашиной. Спину куноичи обдало холодом. Она была наслышана о Мадаре Учихе, но никогда не думала увидеть его воочию. Густые колючие чёрные волосы едва-едва поддавались влиянию ветра и развивались на нём. Его чёрные глаза без всякого шарингана уже заставляли девушку прикусить губу и чувствовать себя неловко, а иногда и бояться, когда Учиха делал какие-то резкие движения, проверяя на сколько пуглива куноичи. Мадара молча смотрел на неё, уже позабыв о заключении слюза — его это не интересовало. Он смотрел на будущую биджу, которую он с Хаширамой через несколько лет запечатает. Куноичи же от таких проверок явно бесилась, ведь оружия под рукой нет, а кимоно на ней настолько неудобное, что сковывает любые её движения, поэтому девушка считала, что в нём сразу можно идти сдаваться в плен. Потому что сражаться в нём только курам на смех. — Мадара, «…»-сан, — девушка и парень обернулись, когда их окликнул Хаширама, — Мир заключён окончательно, — парень улыбнулся. — Предлагаю отпраздновать это событие в деревне, — он показал рукой вход в Коноху. Девушка в последний раз смерила Учиху оценивающим взглядом и прошла за Сенджу, который как не замечал, так и не замечает, напряжённой между главой Учих и будущей главой клана Узумаки. — Кажется, я припоминаю, что будет дальше, — прошептала лиса из настоящего. — Мадара даст мне свиток, который завалялся на территории его клана, чтобы я прочла его при нём, за это он не расскажет никому, что я убила одного из Сенджу! — эта воспоминание въелась ей сейчас в голову, и она не могла больше ни о чём думать. — Я вспомнила! Это же остров искушения, поэтому я не должна помешать самой себе из прошлого убить Сенджу… Но если я не убью Сенджу, я не прочитаю странную теорию о воскрешении при Мадаре, не буду одержима желанием воскресить Кеншина, не стану биджу, позором клана, мой отец не застрянет в свитке, Минори не останется совершенно одна, а сама я не буду запечатана в свитке! — эта идея поразила девушку. Она могла поменять историю, в один миг поменять всё. Но тут в голову пришли новые, свежие воспоминания, они связаны с Шизукой. Намикадзе хоть и убивалась из-за потерь, но не была настолько эгоистична в своих желаниях. Девушка всегда думала о других, хоть это и не всегда было видно. Каждый раз, оставаясь наедине с собой, куноичи плакала в логове, потому что боялась за близких, переживала что с ними. Даже Цунаде, которую лиса не полюбила сразу же, была дорога Намикадзе, хотя сама лиса давно бы убила Сенджу. — И что мне теперь делать? — теперь в голове всплыли слова Кеншина. — Намикадзе, — просипела лиса, — В самый последний раз выручаю, — с трудом выговорила биджу и вздохнула. Лиса смирилась с тем, что она не должна повлиять на прошлое, поэтому будет просто смотреть, как всё происходит. Девушка из прошлого уже убила Сенджу. Куноичи думала, что не сможет убить кого-то в этой одежде, но нет, смогла. Поэтому сейчас девушка выкачивала из трупа чакру, осушая тело. Золотые цепи её клана где-то налились красным из-за кровы убитого. — Я знал, что ты не милая девушка, — лиса обернулась и посмотрела на восседавшего перед ней Мадару. — Убила одного из наших? — мужчина показал на труп. — Ты только что порвала мир между деревнями, — глаза девушки не дрогнули. Она знала, что можно договориться с любым человеком. — Что хочешь в уплату за молчание? — тихо спросила убийца. — Прочти мне один свиток, и я забуду обо всём, — рука в перчатке была протянута Узумаки. Она смотрела на неё и не понимала в чём подвох. Для лисы из настоящего время остановилась, она смотрела на очередную свою ошибку и не смела помешать самой себе идти за Мадарой. Она осознала, что в ту ночь она сделала выбор, который повлёк серьёзные последствия. Надо было признаться, её бы убили, либо бы посадили, но она бы не стала монстром, которым считается и по сей день. Поскольку лиса никак саму себя не образумила, девушка из прошлого приняла предложение Мадары и пошла за ним. Лису окутал туман. Она с поникшей головой оказалась снова в клетке, в сознании Намикадзе. Девушка печально посмотрела на лису, а потом в свою руку-лапку, в которой был третий лепесток. Она вздохнула. — Намикадзе! — крикнула лиса, а Кеншин улыбнулся и исчез, понимая, что его маленькая призывница меняется, хоть и не признаёт этого. — Чего ещё? Я между прочим занята, — нервно ответила девушка. — Что это? — она посмотрела на лису, которая протянула ей сжатый кулак через ладонь. — Зачем? — снова спросила девушка, на что биджу вздохнула и раскрыла ладонь. — Но как? — воскликнула Намикадзе. — Откуда? — девушка не верила своим глазам и аккуратно взяла лепесток из ладони лисы. — Спасибо, — с улыбкой прошептала девушка, — Большое. — Подавись, — хмуро ответила биджу, но Шизука всё же ещё раз поблагодарила девушку и исчезла. — Да сколько же нам ещё в тумане блуждать? — проворчал Какаши и снова посмотрел по сторонам. — Расходится… — прошептал парень. Туман и вправду начал расходиться, когда лиса получила лепесток и отдала его Шизуке. Парни сразу же начали всматриваться где они, а девушка смотрела на свою ладонь, не замечая, что происходит по сторонам. — Деревня! — Тензо указал рукой вперёд. И вправду, впереди виднелась деревня. — А мы недалеко отошли от корабля, — Гай показал рукой назад. Корабль был в двух метрах. — А солнце не сдвинулось! — Какаши посмотрел на небо. Оно как было на том месте, так и осталось. . — Время замерло, когда мы попали в туман, — сказала куноичи. — Это было испытание, — прошептала девушка и поняла, что лиса получила лепесток, пройдя испытание. — И кто из нас его прошёл? Лично я просто блуждал в этом тумане, — сказал Тензо. — Я тоже просто блуждал, — серьёзно сказал Какаши и посмотрел на Намикадзе. — Прошла не я, а лиса, — девушка раскрыла перед друзьями ладонь, в которой был лепесток. — Она отдала его мне. — Что вы там стоите?! — крикнула с палубы Сенджу, для которой время тоже замерло. — Интересно, что у неё было за испытание? — подумал Гай. — Она была необычно вежливая, — Удзумаки пожала плечами. — Думаю, ей тоже было тяжело, — девушка вспомнила, что ей рассказал Какаши о ней. — Не хочешь поговорить? — спросила Намикадзе, когда снова очутилась в своём сознании. — Нет, — отрезала девушка, — Хочу побыть одна. — Но… Ты всю жизнь одна, — проронила куноичи. — Неужели не хочешь ничем поделиться? — Нужна будет твоя помощь или твоё общество, скажу, — прошептала лиса, — Так что свали. — Не держи в себе всё, — напоследок сказала девушка и оставила лису одну. — Ты чего? — спросил Какаши, когда Шизука посмотрела на него грустным взглядом. — Лиса. С ней что-то не то, — девушка обняла его. — А с ней было когда-то что-то так? — удивился Хатаке, обнимая куноичи. — Не смешно, ты же сам знаешь её прошлое. Мне кажется, ей нужна помощь, но она не хочет этого признавать, — Удзумаки была расстроена. — Знаю, но как ты ей поможешь? Она ж злая и не признаёт никого и ничего, — девушка задумалась. — Не знаю, может как-то поговорить или что-то сделать для неё? — Какаши тоже задумался. — Помощница, блин, — зло шептала лиса, наблюдая за разговором джинчуурики. — Ну не дуйся, — сказал снова появившийся Кеншин. — Почему я не слышала своего имени? — вдруг спросила она, вспоминая, что ни разу не слышала своего имени. — Ты от него отказалась, а потом потеряла память, — ответил он, — Я уже рад тому, что ты хотя бы вспомнила сестёр, — кивнул лис. — Вы так быстро нашли лепесток? — спросила Шизуне и посмотрела на ладонь куноичи. — Вы же пяти метров от корабля не сделали! — удивлению ирьёнина не было предела. — Прошли испытание не мы, а лиса, моё биджу, — понимая, что испытание могло заставить биджу вспоминать всю ту боль, Намикадзе снова опустилась в своё сознание. — Давай поговорим, — снова предложила куноичи, — Тебе станет легче, — продолжая настаивать на своём, говорила девушка. Лиса посмотрела на Намикадзе. Её предложение было очень заманчивым в данной ситуации. А протянутая через решётку рука так и манила взяться за неё. Понимая, что до Кеншина ей не дотронутся, а прикоснуться к чему-то человеческому, живому хочется, она встала с колен и подошла к Шизуке, которая улыбнулась. Рука биджу медленно поднялась и, чуть дрогнув, она неуверенно вложила свою ладонь в раскрытую ладонь Шизуки. Девушка тут же сжала поданную руку и улыбнулась. уголки губ лисы тоже на мгновенье озарила улыбка. Она почувствовала это тепло, которого так давно не ощущало. Чувства тепла, нежности и заботы от прикосновения к руке Удзумаки не были похожими на те, которые она испытывала, когда пыталась отобрать тело девушки в логове Акацки или же ночью первого сентября (всё взято из первой части). Всё было иным, словно она впервые видит Намикадзе. — Стало легче? — спросила куноичи, не отпуская руку. — Сними печать, — проронила она, показывая наверх. Девушка нахмурилась и сурово посмотрела на лису. — В этом мире чакра Удзумаки исчезает. Я — Удзумаки, поэтому и у меня нет чакры на захват твоего тела, — сухо ответила она. — Но ты же биджу, — неуверенно сказала Шизука, надеясь не обидеть её. — Но всё же Удзумаки, — не обидевшись, сказала лиса. Рука Шизуки медленно потянулась к печати; краем глаза девушка продолжала смотреть на лису, которая просто стояла. Намикадзе очень медленно отклеивала печать, понимая, что совершает ошибку, ведь обратно ей будет не запечатать её, но Удзумаки так сильно хотела увидеть в глазах лисы хоть что-то громе злобы и боли, что была готова рискнуть. Печать была сорвана. Решётка исчезла в миг. Лиса отпустила руку Намикадзе, и теперь куноичи стояла как на иголках. Девушка смотрела на лису, не зная, что ей делать дальше. Но биджу уже знала, чего она хочет. Девушка быстрыми стремительными шагами подошла к Намикадзе и набросилась на неё. Руки-лапы крепко сомкнулись за спиной Сэкеры, она обняла девушку, а голову положила ей на плечо. Намикадзе сидела и не понимала что происходит. На неё набросилась лиса, но не чтобы убить, а обнять. Она просто её обнимает и плачет, уткнувшись в плечи. Тот образ злой, гневной и высокомерной лисы в миг разрушился, и Сэкера вспомнила себя. Девушка так же строила из себя в Конохе дерзкую и независимую, в итоге этот образ был разрушен, но она снова его построила, когда встала на сторону Обито. Намикадзе лучше других понимает какого это, когда хочется взвыть от бессилия, но не с кем поделиться. Она стала поглаживать её по голове, как это делал Какаши. Она задевала ушки и что-то нежно шептала, чуть покачиваясь, чтобы успокоить лису. — Спасибо, — проронила она. — До сих пор меня ненавидишь? — поинтересовалась Намикадзе. — Да, — буркнула лиса. На это Шизука лишь улыбнулась. Она понимала, что за один день лису не исправить, но она знала, что сделает это так или иначе ради неё, себя и всего мира. Она сможет найти с ней общий язык.