***
Было ранее утро. Солнце только-только начало освещать убежище Акацуки своими лучами, а Намикадзе уже не спала. Она лежала на кровати и смотрела в потолок, положив руку на лоб тыльной стороной. Голову девушки заполонили все мысли об их главе, который, на удивление, был чем-то знаком. Его единственный глаз, который выглядывал из-под маски, был шаринганом, а значит, что он — Учиха. Парень был выше неё на голову; его волосы в причёске ёжика никак не походили на густые длинные чернее смоли волосы Мадары Учихи, того, кто мог сравниться с Богом Шиноби — Хаширамой Сенджу. Перевернувшись на другой бок, как сосиска на гриле, преступница вздохнула, прикрыла глаза и снова сравнила два образа Мадары: того, что был перед ней и того, о котором ей рассказывал и чьи портреты показывал Фугаку. Совершенно два разных человека, хотя вариант, что после проигрыша на Долине Завершения, жизнь могла потрепать Учиху, витал в голове Намикадзе, но всё равно пазл головоломки не складывался. Слишком уж смутно. Если он и вправду Мадара, то зачем ему она, Конан, Сасори, Орочимару? Он ведь может сделать всё сам, ведь равных ему шиноби на данный момент нет. В дверь постучали. Девушка, отрываясь от кровати, приподнялась на локте и сосредоточилась. Чакра, человека стоявшего за дверью, принадлежала Сасори. Куноичи вздрогнула и быстро поднялась с кровати, рванув к ручке двери. Она, конечно, не сильно боялась отступника, но его ледяной, стеклянный, кукольный взгляд будоражил сознание, заставляя невольно бояться их обладателя. Сасори лишь одним своим спокойствием и убийственным взглядом мог убить любого, что уж говорить о том, когда гений кукловодства доставал из свитка хоть одно своё творение — смерть. — Сасори-сан, — чуть приоткрыв дверь, сказала девушка, — Доброе утро, — снова этот ледяной взгляд заставил Удзумаки вздрогнуть, — Вы что-то хотели? — уже полностью открыв дверь, спросила она. Надо было перестать бояться. — Собрание, — бросил парень, чуть смерив девушку взглядом, примеряя, какой бы она была в роли его куклы. — Сейчас приду, — крикнула она вдогонку, проклиная неожиданные сборища, где будут опять говорить, что они, нукенины, слишком вольные. Само слово отступник предполагает, что ты теперь волен, пока совесть не проснётся, так зачем ущемлять их? Чтобы пока о них не узнали? Это была ещё одна непонятность, которая давала Шизуке понять, что Мадара перед ней — самозванец. Быстро сняв с вешалки плащ, она его надела, попутно сунув в сумку несколько пар кунаев и сюрикенов, которые могли бы пригодиться ей, если она снова застанет Сасори и Орочимару за дракой. Девушка любила разнимать бои саннина и кукловода, считая это отличной тренировкой, хоть после неё она долго залечивала раны, так как не хотела применять бьякуго. — И так, можно ли мне узнать, — на минуту Пейн прервал речь, посмотрев на опоздавшую девушку. Смерив его не менее хладным взглядом, она проследовала на место. Куноичи не стала слушать, за что опять кого-то отчитывают и дают напутствия. Ей было интереснее рассматривать обладателя ринегана. Почему он считается главой? Почему Мадара никогда не покажется? Почему никто не знает, что рыжеволосый тоже пешка? Почему они прямо сейчас не могут забрать все биджу? Она бы с удовольствием убила Девятихвостого, напоследок посмотрев в глаза убийцы отца и матери. — Сэкера, — девушка вздёрнула голову, — Сейчас вам с Сасори надо пойти в Песок, где вы найдёте то, что… — Он сам не может в свою мастерскую сходить? — возмутилась Намикадзе, в её планы не входила миссия с Сасори, да и к тому же марионеточника как напарника она не рассматривала. Шизука лишь одним своим присутствием может заставить Акасуну убить её. — Вот именно, зачем мне обуза? — девушка гневно посмотрела на парня, который не собирался забирать оскорбления обратно. — Обуза?! — она мгновенно подорвалась со своего места, кинула кунай и оказалась за спиной кукловода. — Ты уже год как у нас, а устои АНБУ так и остались — глупо жертвовать своей жизнью — так и не забыла этого, — на этих словах её проткнул «хвост» куклы Сасори. Куноичи немедленно активировала бьякуго, так как удар пришёлся близко к сердцу. Куноичи быстро переместилась обратно на своё место. Она приложила руку к ране, которая уже зажила. — Хотя бы отступление выучила, — продолжая издеваться над ней, смеялся нукенин. Намикадзе лишь закусила губу: он несомненно был прав. Девушка слишком долго жила по устоям АНБУ, что теперь сложно было переучиться. Но она знала, что справится. Сжав кулак, она вернула кунай под плащ и посмотрела на парня. — Не зазнавайся, я стану сильнее тебя, — сказала девушка и зло посмотрела на него. Она превзойдет всех и отомстит тем, кто её сделал такой, тем, кто лишил её нормальной жизни. После этих слов наступила гробовая тишина, в которой был отчётливо слышен смешок кукловода. Он тоже разрушил её жизнь, убив в ту ночь Хироши и советника через её руки. При вспоминании того дня, она вздрогнула. Если бы этого не случилось, то девушка до сих пор бы не верила в то, что лишь за одну ночь ты не только можешь стать никем, но ещё и потерять всё, разочаровавшись в друзьях. Голубые глаза снова посмотрели на Сасори, но потом опустились вниз. Шизука размышляла над тем, а скоро ли она свыкнется с тем, что теперь она свободна? Всё время убивая людей, она думала, что о ней скажут, но потом эта мысль отходила на второй план. Куноичи стала понимать, что люди её боятся, а Третий никому не расскажет, что она дочь Минато, чтобы не утопить фамилию Намикадзе в грязи, лжи и ненависти, в которые девушка окуналась с каждым днём всё больше и больше, утопая в этом всём. И если Хокаге наделялся на совесть Удзумаки, то Данзо ждал, когда же девушка застрянет в трясине этого всего, захлебнётся, словно в грязной воде, и утонет, а от неё самой останется лишь тело. — Не смей мне мешать, — сказал Акасуна, после окончания собрания, — И в мастерской тоже ничего не трогай, — девушка сжала губы. Надо было перестать бояться и отвечать, где-то даже хамить, иначе с ней не будут считаться, она так и останется маленькой девочкой, прячущийся за плащ Минато. — Мне не интересны твои куклы, — холодно ответила она и прошла мимо него. Оставаясь снаружи смертельно спокойной, в душе она кричала, что если он захочет с ней драться? Девушка понимала, что она ещё не владеет таким высоким мастерством, чтобы победить его, хотя парень прекрасно слышал, что Удзумаки смогла опозорить Райкаге. Сама Намикадзе тоже прекрасно помнила тот день. Она тогда была очень зла, и к тому же впервые за много лет после смерти Кумагами встретила свою старую первую команду, где была когда-то сэмпаем. Разные чувства настолько овладели ею, что она не смогла утихомирить лису. В общем, этой славе она обязана лисе, правда никто об этом не знал. Сасори ничего не ответил на то, что сказала девушка, лишь посмотрел ей вслед убийственным взглядом. В его голове снова появилась идея сделать из неё свою куклу, но отступника, в отличии от остальных, останавливало то, что девушка сама не может контролировать свою силу. Он много раз думал о том, что будет если ему сделать из девушки очередную марионетку: сможет ли он совладать с силой, которая таится в Удзумаки? В отличии от всех других людей, которые пытались заполучить силу клана Удзумаки, Сасори трезво смотрел на то, сможет ли совладать с ней. Ответом всегда было нет, не сможет. Он понимал, что и без этой силы он сможет добиться того, что хочет, поэтому с каждым взглядом на Сэкеру он всё меньше и меньше видел в девушке куклу. — Чёрт, надо ж было в такое ввязаться, — выругалась Шизука, когда зашла в комнату. Она зажгла свечу и поставила её на прикроватную тумбу. Слабый огонёк осветил маленькую комнатку, наполненную лишь тумбочкой, кроватью и шкафом. Как бы это не было удивительно для куноичи, её вполне устраивало отсутствие других вещей, которые раньше наполняли не только её комнату, но и комнату родителей. С громким вздохом она села на кровать, опять воспоминания о маме с папой вскружили ей голову, заставляя поникнуть. Хоть никто больше не напоминал ей о той утрате, она сама вспоминала о ней. Так хотелось с каждым пониманием, что их нет, обнять кого-то близкого и дорого. Какаши. Горькая улыбка тронула её губы, и она сжала в кулак кулон Хатаке, который висел на шее в память о их дружбе. Дружба? Пожалуй, в глубине души девушка понимала, что Какаши ей не просто друг, но она сама разрушила их отношения. Порой она задавалась вопросом, а что было бы, если бы она тогда не сорвалась? Она бы жила в Конохе, выполняла задания, возможно, их отношения вышли бы на новый уровень. Такие мечты «а если бы» окрыляли девушку, она расцветала и была готова взлететь и отправиться в полёт, как птенчик, но каждый раз в своих мечтах Шизука спотыкалась и падала в бездну с обрыва, потому что образ Данзо, отрывающего ей крылья, неумолимо рушил все мечты. Данзо. Как она устала от этого имени, образа, голоса, которые застряли у неё в голове. Если Намикадзе ещё хоть раз столкнётся с советником, и он разрушит её жизнь в третий раз, то при любом упоминании о нём, она будет истерить, начнётся паника. И хоть куноичи думала, что больше уже никогда не столкнётся с Шимурой, жизнь готовила ей новое испытание, которое будет продолжаться много-много лет, пока Наруто не станет героем войны, хотя даже и после этого Удзумаки будет помнить это испытание-обещание, которое дала советнику и не сможет приблизиться к брату. — Ты идёшь или как? — послышалось за дверью, и девушка вынырнула из своих воспоминаний и размышлений. — Иду, — провыла Намикадзе злобным тоном и открыла дверь, за которой стоял не менее угрюмый Сасори. — На твоё счастье, ты не опоздала, — девушка закатила глаза, вышла и закрыла дверь. Хоть Акасуна и был для неё сэмпаем, девушка решила, что пора отходить от роли мямли.***
Через несколько часов Шизука и Сасори прокрались в деревню Песка. Всех тех, кто встречался на их пути, кукловод быстро и бесшумно убивал, иногда предоставляя роль убийцы Намикадзе. Девушка, конечно, уже давно не мешкала перед убийствами, но всё же было как-то в новинку убивать без приказа Хокаге. Тем не менее людей на их пути было мало, где-то человек двадцать. — Мне не нравится, что мы вот так вот в открытую идём, — пробубнила куноичи, поправляя желет формы джоунина Песка. Последние двое человек, которые попались им на глаза как раз были шиноби данной деревни, и члены Акацки без особого труда убили их, надели одежду и прошли в деревню. — Волосы спрячь, а не скули, — не обратив на здравое замечание девушки никого внимания, сказал Сасори, — Людей с красными волосами в этой деревне по пальцам пересчитать можно, — Намикадзе закатила глаза. Ему-то хорошо, взял вставил сердце в кулку другого человека, и всё, не узнать теперь, что это Сасори, а ей как? Быстро поправив все выбивающиеся из-под головного убора пряди волосы, девушка снова посмотрела на напарника. — Так зачем же нам возвращаться туда? — спросила она, не обращая внимания на взгляды людей. — Да, отличная миссия была, совсем несложная, — Сэкера сначала подумала, что Сасори решил так над ней подшутить, но потом почувствовала взгляды слишком прикованы к ним. Неужели всё-таки Акасуна прав, и её цвет волос выдал их? — Почаще бы такие попадались, — протянула девушка, надеясь, что голос звучит естественно. По глазам напарника стало ясно, что он доволен тем, что куноичи поняла его намерения. Они стали разговаривать на тему шиноби так же, как и другие, благодаря чему любопытные глаза шиноби перестали смотреть на них. Все быстро забыли о Сасори и Шизуке, ведь всё-таки Песок большой, всех жителей не запомнишь, что было напарникам только в радость. Завернув за угол, где можно было спокойно снять эту неудобную форму, девушка вздохнула. — И как нам теперь добраться до твоей мастерской? — спросила она, закапывая одежду. — Что? — последовал вопрос, когда Сасори гневно на неё посмотрел. — Берёшь одежду с собой, закончится миссия — делай с ней что хочешь, а на данный момент, если ты её закопаешь, то ветер снимет слой песка, кто-то может это увидеть, отрыть её и поднять тревогу, — куноичи потупила взгляд. Он прав. Если раньше в стране Ветра у неё не было миссий, и она могла спокойно проникнуть в деревню с отрядом, прикинувшись кем-то, а одежду зарыть, то в Песке это опасно. — Думаешь убить Третьего, а сама без чужих подсказок была бы уже мертва, — процедил Акасуна. Шизука не стала ничего отвечать на правду, понимая, что парень прав: она как была дурочкой, видящей не дальше носа, так и осталась. Её серьёзность приходила ненадолго, поэтому ей было так сложно сконцентрироваться. В душе куноичи всё ещё обиженный несмышленый ребёнок, а в глазах других убийца. До мастерской Сасори они добирались ещё полчаса. На счастье Сасори, Сэкера была полностью погружена в свои мысли и не задавала глупых вопросов, которые бы могли вывести его из себя. Всё время пути куноичи раздумывала о Мадаре, своём прошлом и будущем. Она настолько ушла в свои мысли, что уже не замечала, как песок в сандалях отяжеляет ходьбу. Сняв желет, который под палящим солнцем заставил девушку вспотеть, она посмотрела вдаль, потом на Сасори, который остановился посередине пути. Намикадзе мотнула головой вправо-влево, потом снова устремила взгляд на марионеточника. — И что… Дальше?.. — парень вздохнул, не понимая за какие грехи Пейн дал ему в напарницы Удзумаки. — С Орочимару легче, — он высунул пальцы рук из рукавов свитера. — Ты серьёзно думаешь, что Песок оставил бы воспоминания обо мне и моих куклах? Ты в Конохе, я так понимаю, каждый раз навещала лаборатории Орочимару, после того как он нукенинствовал? — парень начал складывать печати. — Нет, Третий всех их уничтожил, забрав некоторые свитки, — разведя руками, ответила девушка. — Так же поступил и Третий Казекаге, — сказал Сасори, складывая последние печати, — Он закрыл все мои лаборатории, — песок вокруг Сасори и Намикадзе стал поднимать ввысь, окружая пару. Девушка удивлённо смотрела на этот вихрь, окутывающий их, — Но одну потайную мастерскую никто не смог найти, — девушка закрыла глаза, так как в глаза попадали песчинки, а когда снова открыла их, то почувствовала под ногами твёрдый пол. Она осмотрелась вокруг, восхищаясь мраку в мастерской Сасори, попутно пытаясь понять, как Акасуна мог так хорошо спрятать её, что даже Третий не смог найти. Кивнув на приказ парня ничего не трогать, девушка подошла к столу, но котором лежали несколько горок опилок. Потом она посмотрела чуть правее и увидела шкаф, но котором было написано «руки». Куноичи обернулась назад, чтобы посмотреть, что делает сэмпай, и, когда убедилась, что парень не обращает на неё внимания, открыла дверцу шкафа. Взору куноичи предстали более десятка пар рук, характеристики которых были написаны аккуратным разборчивым почерком. Куноичи ещё раз обернулась на напарника, а потом решила посмотреть одну пару. Она тихо достала их из шкафа, как тут же отскочила к стене, почувствовав, как буквально в одном миллиметре от её горла пронёсся кунай. Злой Сасори стоял на том месте, где секунду до этого стояла Намикадзе. — Ты считаешь себя бессмертной, раз распускаешь руки здесь, оскверняя моё искусство? — девушка цокнула. Она просто ненавидела эту песню «искусство», поэтому хорошо, что она покинет организацию задолго до того, как туда придет второе искусство, которое будет всё подрывать. — Мне просто интересно то, что ты делаешь, — показывая полное безразличие, ответила Сэкера, но не решилась для пущего эффекта подбросить несколько раз пару рук, словно яблочко. Всё-таки его нельзя злить. — Если найду хоть одну царапину, то тебе не поможет ни регенерация, ни какие-либо протезы, — на это девушка лишь промолчала. Парень отошёл от шкафа, позволяя куноичи снова подойти туда. Сэкера снова решила обратить внимание на руки. В глаза девушке снова бросилась бирка. Она посмотрела, что было на первой стороне. Погружаясь в слова, ирьёнин поняла, что это список веществ, входящих в яд. Яд? Куноичи стала внимательно смотреть руки, чтобы увидеть то место, откуда выйдет лезвие, намазанное ядом. Всячески вертев руку, её пальцы, она всё-таки нашла нереально скрытную крышку, под которой было спрятано лезвие. Ещё несколько минут у Намикадзе заняло то, чтобы понять, как достать лезвие оттуда. Когда у неё это получилось, она стала с таким любопытством смотреть на то, как яд распределен по нему, будто вообще впервые видит яд на оружии. — Разве искусство создаётся не для того, чтобы им любовались другие? — вдруг спросила Шизука, перевернув бирку с ядом, погрузившись в текст, в котором были написаны написаны материалы, используемые для создания рук. — Им любуются мои жертвы перед смертью, — после этого ответа девушка в сотый раз убедилась, что видеть искусство Сасори она не хочет. — А что это за цифры с буквами? — спросила она, когда под списком материала на обороте увидела их. — Список того, с какими другими частями кукл они совместимы, красным выделены самые лучшие и убийственные комбинации, — на удивление Намикадзе, Сасори оказался рядом с ней и спокойным тоном всё объяснил, показывая на то, про что говорил. Девушка снова убедилась, что в этой организации присутствуют только гении и сильнейшие, и теперь её гложил вопрос: а что она забыла там? Зачем она Мадаре? Она не блещет умом, из-за лисы её сила не стабильна — Шизука просто обуза, как бы это обидно не звучало. Положив руку на место, девушка закрыла шкаф и стала дальше смотреть на то, из чего Акасуна собирает куклы.***
— А что ты знаешь о нашем главе? — вдруг спросила девушка, когда Сасори вывел их из мастерской. — О Пейне? — марионеточник искренне удивился вопросу, что даже чуть округлил глаза, — Я никогда не задавался этим вопросом, — пожимая плечами, ответил он. — Мне нет дела, кто даёт мне список тех, кому надо показать искусство. — Не завидую им, — вглядываясь в ночное небо, усыпанное звёздами, сказала девушка.***
Через несколько часов они вернулись обратно на базу, где их уже ждал Пейн. Сасори подошёл к главе, чтобы обговорить детали предстоящей миссии, а куноичи пошла в свою комнату, до сих пор находясь под впечатлением от увиденного. Она вспомнила всех кукол нукенина, которые смогла увидеть, все части тела, списки ядов. Девушка снова убедилась, что тут только гении, а она одна тут непонятно зачем обитает. Шизука зашла в свою комнату, устало кинула скомканный плащ на приоткрытую дверцу шкафа и упала на кровать. Она подобрала руки под подушку и обняла её, прижав голову. На душе было скверно из-за ощущения собственной беспомощности даже спустя год нахождения в Акацуки. Вздохнув, она перевернулась на спину и стала смотреть на потолок, вновь раздумывая над тем, что было бы, послушай она Какаши год назад. — Интересно, а он ещё помнит меня? — она взяла кулон, который висел на её груди, и всмотрелась в него. Девушка очень сильно берегла его как память о друзьях, поэтому никогда не снимала, в страхе обронить и потерять. — А? — вдруг она вновь почувствовала боль в голове и, прижав к ней руку, очутилась в своём сознании прямо перед дверью, на которой был вырезан белый змей. Не отпуская руки от головы, она открыла дверь и переступила порог. Боль начала стихать по мере того, как она продвигалась ближе к призывающему её саннину. — Орочимару, что тебе надо? — гневно спросила девушка, — Я спать хотела, — мужчина лишь хмыкнул. — Пейн сказал тебе прийти в деревню Дождя, — на этих словах саннин начал испаряться. — Что? — выкрикнула опешившая девушка, но отступник её крик уже не услышал, — И зачем я ему? — проворчала девушка, поднимая плащ, которые уже валялся на полу. Оттряхнув его, куноичи сложила печати и очутилась в главном здании Дождя, там, где находились Конан и Мадара. На счастье девушка, временная база Акацуки была недалеко от деревни, поэтому она могла переместиться с помощью Бога Грома. — За то время, что мы не виделись, ты отлично улучшила эту технику, — неожиданная похвала раздалась из-за спины, и куноичи обернулась. — Я сделаю так, что смогу перемещаться вообще по всему миру, — хмуро ответила она, — Но ты ведь позвал меня не затем, чтобы смотреть на то, как я улучшила свои навыки, — Мадара хмыкнул. — Да, ты права, — он показал на стол, за которым сидел, — Присядь, мне надо с тобой поговорить, — девушка нахмурилась, но всё равно села за стол в позе лотоса, чтобы не подавать виду неуважения. — И о чём же? — положив руки на колени, спросила она. Первые секунды, как девушка села перед ним, для Обито были будто в тумане. Даже с каре юная куноичи слишком отчётливо напоминала ему Минато и Кушину. Его глаз метнулся с лица на волосы девушки, которые были подстрижены почти как у Рин; Обито сжал кулаки: Шизука слишком отчётливо напомнила ему прошлые образы. О Рин напоминала причёска, о Минато — лицо, о Кушине — цвет волос и характер, о Какаши — кулон, который тот ей подарил, порой девушка могла напомнить даже Гая стилем тайзюдцу. Не член преступной организации сейчас сидел перед Учиха, а пазл образов, которые Удзумаки вобрала в себя. Обито очень сильно хотел убить Удзумаки, так как воспоминания раздирали душу, но факт того, что она может сделать за него всю грязную работу, не давал ему так просто убить её, пока она не достигла пика своих сил. — Я жду, — выпалила девушка, заставляя Учиху вернутся в реальное течение времени. — Ты не так давно покинула Коноху, — девушка нахмурила брови, — Год назад, — куноичи ещё большее стала похожа на грозовую тучу, — Скажи мне, что там творится у Учих? — девушка осталось такой же хмурой, но в душе изумилась. Какое дело Мадаре, покинувшему клан примерно сто лет назад, сейчас до Учиха? Если он и вправду ими интересуется, то почему он сам не проведает их? Фугаку много рассказывал об нём, так что Шизука не думала, что если Мадара заявится в Учиха, то мужчина посчитает его за врага. — Учиха? — протянула Намикадзе. — Там глава Фугаку, у него двое сыновей… — Как двое? — удивился Обито, но потом понял осечку. — Да… — девушка насторожилась. Она сразу поняла, что Мадара удивился тому, что в семье Фугаку появился ещё один ребёнок, значит, до этого он видел Итачи. — Я не знаю, как зовут второго, но помню, что у Шисуи появился брат, — неуверенно ответила куноичи. — Шисуи? — ещё больше удивился Обито, совершив последнюю ошибку. Девушка подсознательно усмехнулась, понимая, что Мадара удивился имени мальчика. — Да, Шисуи, — уже более спокойно ответила она, поняв, что Учиха знает об Итачи. — Если ты про обстановку после твоего ухода, то, — Сэкера призадумалась, для Учих настали непростые времена, после нападения хвостатого, что очень удручало преступницу. Она любила и уважала этот клан, зная, что они бы никогда не напали на семью Намикадзе, более того именно Учихи первые пошли помогать родителям девушки. — Она очень напряжённая, — выдавила куноичи, — Даже слишком, — ей было очень жаль клан, ведь они ничего не сделали, а после прихода Второго Хокаге их права только ущемляли и ущемляли. Каждый третий Учиха понимал, что полиция, которой они владеют — брехня. Коноховцы не ценят их труд и ненавидят их, потому что пошли на поводу у каки-то людей, образуя стадо. Народ Конохи уже давно стадо. — А насчёт Какаши и его шарингана? — девушка задумалась и стала смотреть в глаз Учихи. Внезапно в голове всплыли слова Фугаку «даже самый начальный шаринган у Учих отличается, но различия настолько неявственно выражены, что их не отличить без длительного присмотра». Шизука, когда хотела, очень хорошо могла запомнить что-то зрительно, и когда Хатаке вернулся с миссии с шаринганом, Намикадзе навсегда запомнила те томоэ. — Какаши? Учиха ничего против него не имеют, — загипнотизированно сказала она. Куноичи сравнивала шаринган парня с Мадариным, а потом вспомнила шаринган Шисуи, Итачи, Фугаку, Мадары, который запечатлён в картинах. Больше всего шаринган Мадары сейчас походил на Какашин, но никак не на тот, который был запечатлён. — А что насчёт вашего мангёку, Мадара-сан? — вдруг спросила девушка. — С ним всё нормально, — хмуро ответил Обито, удивившись смене темы. — А покажите? — не унималась она. — Я накапливаю силы, поэтому не могу ничего тебе показать, — отмазался Обито, давая Намикадзе точно понять, что перед ней самозванец. Теперь остался вопрос, кто он? — Я могу идти? — вставая, спросила она. Учиха кивнул. Девушка сложила печати и очутилась в своей комнате. Она села на кровать, ломая голову над тем, кто скрывается под маской. Она не могла точно уверять, что шаринган Какаши схож с тем, что у самозванца, но на те глаза Мадары, что изображены на картинах, его не походили. Удзумаки даже не рассматривала ту мысль, что Обито жив, она сразу подумала, что кто-то другой вытащил его глаз и забрал себе, потому что, когда шиноби Листа вернулись, чтобы похоронить Обито как героя, его трупа не было. Но зачем кому-то только-только пробуждённый шаринган? А что если под маской вовсе не Учиха, а кто-то другой? Ведь на примере Какаши все поняли, что даже не Учиха может совладать с глазом. И тут девушка поняла, что теперь ещё больше должна узнать, кто же этот мистический глава. И то, что её считают дурочкой, ей сыграет на руку.