***
Пока девушки ухаживали за другими, лиса уже снова очутилась в своём прошлом. Как она позже поняла, это было её детство… Тот день, когда погиб Кеншин. В груди что-то защемило, и куноичи приложила руку-лапку к сердцу. Как бы она себя высокомерно не вела, она дорожила Кеншином и поэтому не хотела переживать его смерть. Намокшими глазами она проследила за маленькой девочкой лет пяти и стариком, возраст которого лиса не смогла определить даже приблизительно. Они уходили дальше к лесу, но остановились прямо у его входа. Биджу томно вздохнула и села на ветку дерева, потому что понимала, что тренировка продлится очень долго, а вздремнуть хочется. — Сэнсей, а куда делись все шиноби? — вдруг спросила девочка и посмотрела на старика. Её волосы заплетённые в два хвоста колыхались на ветру; в маленькой ручке она держала мягкую игрушку в виде лиса — дорогое удовольствие в те времена. И хоть малышка смотрела на старика со всей внимательностью и невинностью, тот лишь томно вздохнул и погладил начало своей бороды, конец которой свисал ему до щиколоток. — Они скоро вернутся, — небрежно сказал тот, — Лучше давай тренировать твои цепи, — девочка вздохнула и положила игрушку. Ей так не хотелось снова тренироваться. Вся её жизнь — сплошные тренировки, ведь она на данный момент единственная из Удзумаки, кто обладает рекордным запасом чакры для представителей данного клана. Удзумаки не могли не воспользоваться этой девочкой, которая ещё с детства стала оружием. — Может, чуть позже? — жалобно попросила девочка. — Я кушать хочу, — она погладила свой животик в надежде, что старик сжалиться над ней, но тот только хмыкнул. — Со своими запасами чакры ты должна принести пользу миру, ***, — и пока маленькая девочка слушала новое применение и цепей и то, что она должна умереть за Удзумаки, настоящая лиса смотрела на это всё с отвращением. — Принести пользу миру? — сухо повторила она, роясь в своей голове. — Масуйо? Меня звали Масуйо? — она скривила лицо. Уже с рождения её окрестили оружием. — Старайся лучше, Масуйо! — крикнул старик, дав девочке подзатыльник. — И не ной, ты же куноичи! — лиса закатила глаза, вспоминая, из-за чего ещё она не любила свой клан. — Меня просто использовали, — она смотрела на то, как будучи маленькой убивалась на тренировках. На несколько секунд её глаза задрожали от обиды, но потом лицо искривилось в ухмылке. — А ведь по итогу я ничего и не добилась, кроме как внесения в мир зла, — она усмехнулась. — Я принесла миру пользу: я внесла в него многолетний страх перед своим именем, — грусть сменилась обыденной для неё ненавистью. — И пусть я была остановлена, зато меня ещё долго помнили.***
Прошло около четырёх часов, а маленькая Масуйо всё ещё тренировалась, пытаясь выбить похвалу из сварливого, вечно не довольного её усилиями старика. Взрослая же Масуйо только смеялась сама над собой, потому что будучи маленькой не видела, как её используют и ценят как оружие. Для Удзумаки она была мощным оружием. — Всё? — устало спросила девочка и посмотрела на старика. — Хм, — он снова погладил основание своей бороды. Его безразличный взгляд устремился на деревья без листьев. Удзумаки с помощью стихии ветра оборвала все листья с них, как казалось, не задев ни одной ветви. — Вон та ветвь, — старик показал куда-то вдаль. — Ты её сломала, — малышка вздохнула, понимая, что её снова не похвалят. — Я тобою не доволен, ты не оправдываешь ожидания клана, ты лентяйка! — он с укором посмотрел на ребёнка. — Или ты хочешь показать своей ленью, что не хочешь больше быть куноичи? Да? — Масуйо быстро помотала головой. — Нет, что вы, я хочу быть куноичи, я хочу служить на благо клана! — лиса скривила лицо. — Как я могла такое говорить? — не понимала биджу. — Это ужасно, я настолько потакала своему клану? Какой же дурой я была. — В следующий раз будь лучше, Масуйо, — девочка кивнула и поклонилась, а старик ушёл прочь с поля. Удзумаки осталась сидеть у входа в лес. И когда старик полностью скрылся в деревне, девочка упала на колени и заплакала. Она прикрыла ладонями глаза и дрожала. Ей было очень плохо, но она не могла показывать этого, ведь шиноби не плачут, а она куноичи, надежда клана. Но от этого лучше не становилось, и малышка всё равно плакала, чувствуя, как груз обязанностей давит на ней со всех сторон, а она не может с ним справится. — Кеншин, — прохныкала малышка и укусила своей палец. Она приложила его к земле и в ту же минуту из облаков дыма показался громадный волк. — Масуйо, что-то случилось? — он тыкнул носик в щёчку девочки. Куноичи тут же стала гладит ему шёрстку и улыбаться. — Кеншин, мне страшно, я не справляюсь с тем, что на меня возложено, — шептала девочка, а по щекам беззвучно катились слёзы. — Помоги, — она обняла мордочку лиса, тот же укрыл её своей лапкой, позволяя малышке почувствовать чью-то любовь, кроме сестринской. — Я люблю тебя, Кеншин, — сонно пробормотала она и уснула, защищённая лисом. — Кеншин, — прошептала лиса. Посмотрев на маленькую себя, она ощутила, как тепло, которое дарил ей друг, снова обволакивает её. — Кеншин…***
Прошло примерно два часа. Масуйо так и спала, зарывшись в шерсти Кеншина, а биджу так и осталась сидеть на ветвях, томно вздыхая. Она болтала ногой из стороны в сторону и всё думала, когда же маленькая она проснётся ото сна. — Стоп, — вдруг лису осенила одна страшная догадка. — А что если это тот день, когда Кеншин умер? — она снова посмотрела на идиллию лисы и Масуйо. — Нет, только не это, — она соскочила с дерева и подбежала к мирно спящим. — Чёрт, — она попыталась разбудить друга и девочку, но её руки прошли сквозь их тела, как и она сама. — Нет-нет-нет, только не это, — она схватилась за голову и запаниковала. Ей не хотелось видеть этого. Смотреть на то, как Кеншин защитит её собой. — Прошу, только не это, — как бы она не пыталась растолкать спящих, у неё ничего не получилось. — Приветствую, — послышалось откуда-то, и девушка обернулась, готовая атаковать. — Довольно редко встречала людей, которые бы смогли дойти до сюда, — из-за деревьев вышла девушка с огненно-красными волосами. Зелёные глаза гостьи горели азартом и хитростью. Биджу отшатнулась. Это была она, Масуйо, лет двадцати примерно, может чуть больше. — Давно я не видела тут гостей, — она усмехнулась, посмотрев на гостью её свитка, будущую себя. — Ты приплыла на остров мечты, — девушка всё продолжала идти к Масуйо, которая замерла в шоке. — Это самый ужасный день в твоей жизни, и ты можешь его изменить, — Масуйо не поверила ушам. Она помнила, что созданный ею свиток был очень могущёственным, но не думала что настолько. — Изменить? — удивлённо переспросила она. — Да, — кивнула девушка. — Чакры этого свитка хватит, чтобы ты изменила своё прошлое и жила тут, в изменённом мире; тебе лишь нужно в тот роковой момент помешать ужасу случиться, — прошлая она протянула руку. — И ты останешься тут навсегда, плата за это — лепесток, ты не только его не получишь, но и я заберу их всех, — лисьи уши дрогнули. Она смотрела на ещё не превращённую себя и не понимала, где уши и хвост, почему она не выглядит лисой? — Почему ты не выглядишь так, как я?! — выкрикнула Масуйо. — Я — это ты, — девушка ухмыльнулась. — Ты запечатала остаток своей чакры в этом острове, так не смогла придумать искусителя, — продолжала ласково говорить девушка. — На момент отдачи части своей чакры ты не была такой, — рука плавно показала на ней. — Сколько тебе лет? — Мне? А ты не помнишь собственную жизнь, — девушка усмехнулась. — Ты смеёшься сама над собой, — сказала Масуйо. — Я? Над собой? — она ещё больше зашлась хохотом. — Я смеюсь над будущей тобой, которой мне никогда не стать, ведь я призрак былой тебя, — снова хохот. — А ты стала доброй и отказалась от своей цели, ты ничтожна, я рада, что не смогу стать тобой — зелёные глаза, в которых было полно ненависти, впились в девушку. — С чего ты это взяла? — выдержав взгляд, спросила лиса. — С того, что ты могла уже меня заткнуть, с того, что Кеншина до сих пор мёртв, а ты обещала уничтожить свиток, как только сможешь оживить его, — в ненавистью шептала Масуйо. — Мёртвых… Мёртвых не вернуть к жизни, — выдавила из себя биджу, понимая, что давно знала эту истину, но не могла принять, всё ещё надеясь на чудо чакры. — Даже чакры всех лисов и Удзумаки не смогли его оживить. — Я знаю, но ты даже сейчас не пытаешься исправить это. — Биджу вопросительно посмотрела на саму себя. — Скоро, — Масуйо показала на лес, — Придут вражеские шиноби, которые уничтожать почти всю деревню и убьют Кеншина, — голос здесь дрогнул, ведь всех Масуйо независимо от возраста: пять лет, шестнадцать, двадцать или далеко за сто — их объединяла любовь к Кеншину и желание вернуть его к жизни. — Останови их, вмешайся в прошлое, — злобно говорила она. — Сделай то, что не сделала так давно, — на уголках глаз выступили слёзы. — Что будет с другими шиноби? — не понимая зачем, спросила Масуйо. — А тебе ли не всё равно?! — выкрикнула девушка, и биджу ужаснулась: Хаширама был прав — заточение смягчило её. — Они просто умрут в реальности, зато ты наконец осуществишь то, ради чего жила: Кеншин будет жить! — девушка смотрела дрожащими глазами на саму себя, она и забыла, что выбор бывает настолько жесток. — Просто дай мне руку, обрети здесь плоть и измени всё! — рука лисы дёрнулась и она подала её прошлой себе. Всё вокруг засветилось, Масуйо охватил какой-то белый ураган и поднял на несколько сантиметров от земли. Покружив так девушку несколько секунд, он отпустил её, и Масуйо посмотрела на саму себя. Прошлая она самодовольно улыбнулась. — Измени прошлое, и всё закончится, — она кивнула прошлой себе, которая уже растворялась в предвкушении забрать лепестки. — Р-р-р, кто ты? — лис быстро учуял чужеродную чакру и встал ото сна. — Я не помню твоей чакры, кто ты?! — от быстрого пробуждения другу, просыпаться начала и Масуйо. Потерев глаза, она посмотрела на гостью. — Кто ты? Я не помню тебя в членах нашего клана, — прошептала девочка. — Я? — лиса всё ещё не могла поверить в то, что она может наконец почувствовать, как дышит её друг, пусть и стоит готовый разорвать её. — Я это… — как только она хотела предупредить Масуйо и Кеншина бежать, она осеклась: в голове всплыли все момента с Шизукой. Её улыбка, смех, радость, реакции на наглость, усердные старания, тренировки, разговоры — всё это вдруг завертелось в голове Масуйо и она поняла, что теперь у шиноби не будет выбора — они умрут. И вроде её не должно это волновать, и вроде как-то грустно, оттого, что больше её уши не услышат смех Намикадзе, глаза не увидят её счастливый взгляд. Почему-то ей не хотелось терять Узумаки, Масуйо хотела, чтобы Шизука всегда была с ней. — Что-то не так? — лис обернул малышку хвостом и с вызовом посмотрел на лису. — На твоём лице сильное замешательство, а сама ты в душе метаешь от выбора, — высокомерно, грозно и громко говорил Кеншин. — Нет, просто, — она снова замешкалась, — Чтобы вы сделали, если бы смогли изменить прошлое, оно бы стало другим, — лиса решила спросить совета у лиса, который всегда был мудр, хоть и молод. — В прошлое опасно вмешиваться, — Масуйо подала голос из-за хвоста лиса, — От того, что ты там изменишь, может пострадать история, кто-то может не родиться, может по-другому решиться тот или иной конфликт, — говорила она. — Нельзя изменить то, что уже случилось, так как ты затронешь и чужие жизни, это будет эгоистично, — она закончила говорить и посмотрела на Кеншина, тот кивнул, но решил поправить: — Масуйо отчасти права, — как только девочка услышала, что она не совсем права, её ушки навострились, а взгляд приковался к другу. — Вообще прошлое нельзя изменить, но если ты спрашиваешь, то, значит, ты можешь это сделать, — девушка кивнула. — Твои одеяния, манера разговора и то, что раньше никто тебя не видел, но тем не менее ты находишься в нашей деревне, а тревоги о чужаке нет, говорит мне о том, что ты являешь кем-то из будущего, — зелёные глаза дрогнули. — К тому же мне не даёт покоя то, что ты полулиса, — девушка только сейчас поняла, что она до сих пор в боевом облике. Она вздохнула и рассеяла образ лисицы. Теперь перед Кеншином и Масуйо стоял обычный человек. — Хм, — лис принюхался, а потом прочувствовал чакру каждой шерстинкой. — Масуйо, можешь сходить в лес и принести мне ягод? — вдруг спросил лис, а по его шерсти прошлись волны, он насторожился ещё больше, нежели когда увидел Масуйо из будущего. Девочка одарила его странным взглядом. — Кеншин, ты уверен, что всё будет хорошо? — Масуйо посмотрела на взрослую себя. — Она не выглядит дружелюбной, я её боюсь, — глаза биджу дрогнули: так ужасно, горько и обидно было осознавать, что она пугает саму себя. Кем же она стала? Как вообще такое могло случить? — Да, всё будет хорошо, я прекрасно чувствую твою чакру и чакру других шиноби, — вдруг в голове прорезалось очередное воспоминание: Кеншин отправил её, как и несколько лет назад, за ягодами, потому что почувствовал приближение вражеских шиноби с юга деревни, когда же на севере никого не было. — Хорошо, я принесу побольше, — Масуйо улыбнулась лису и захотела поцеловать его в носик. Лис одарил её улыбкой и подставил нос. С любовью и нежностью малышка подарила лису последний в его жизни поцелуй и ушла в лес. Лиса закусила губу. — Иди с ней, — прошептала девушка, смотря вслед маленькой себе. — Я не знаю и не хочу знать, что тебя сделало такой, Масуйо, — грозно сказал лис, а девушка встрепенулась. — Твоя чакра… Она полна смеси чакр Удзумаки и всех лисов, даже моей… — шокировано прошептал лис. — Что ты сделала? — Я… Беги с ней, вражеские шиноби, они… — девушка не могла подобрать слова, потому что никогда не видела, как Кеншин смотрит на неё, как на врага. Это было невыносимо и больно. — Нет, — он ударил лапами, чуть не задев Масуйо. — Все Удзумаки — не только семья моей Масуйо, но моя семья, так же как и мы, лисы, для Удзумаки. Мы всегда защищали друг друга, — грозно прошептал лис и хотела побежать к деревне. — Стихия воды: стена воды, — выкрикнула девушка и окружила лиса с четырёх сторон водой. — Если мне надо будет я пройду и сквозь воду, — лис начал бить лапами воду, стараясь пройти сковь стены. — Послушай же ты меня! — взревела Масуйо, падая на колени. — Ты умрёшь!!! Ты оставишь меня одну, я стану отступницей из-за тебя!!! — кричала девушка, рыдая. — Что? — лис перестал бить стены и посмотрел на девушку. — Масуйо станет отступницей? — лиса кивнула, а лис принял серьёзное выражение лица. — Но это прошлое, которое уже случилось, я не в праве его менять. — Но… Но ты поступаешь эгоистично по отношению ко мне! — крикнула девушка, а Кеншин стал только хмурее. — Послушай, Масуйо, если я сейчас не помогу Удзумаки… — Они все всё равно сдохнут! Из Удзумаки останется только я, Шизука и, возможно, её брат, ну ещё Карин. Всё, больше не будет тех великих Удзумаки, которых ты защитишь своею гибелью! — Но даже ради этих троих и тебя я готов умереть, я обещал верно охранять спокойствие клана, — девушка не верила своим ушам. — К тому же эгоистично поступаем мы все: я, потому что зная, что меня ждёт, всё равно рвусь на смерть, ты же эгоистична в своих желаниях изменить историю, к моим урокам, которым я тебя учил, — сказал лис и снова начал бить стену. — Но что мне делать? Мне одиноко без тебя, — уже успокоившись, прошептала лиса, понимая, что друга ей не остановить, а ответа на вопрос она не ожидала услышать. — Неужели у тебя так и не появились друзья? — озадаченно спросил лис. — Ну-у, — девушка прикусила губу, вспоминая Шизуку. — Она мне не друг, просто мой джинчуурики. — Значит, ты станешь биджу? — девушка кивнула. — Будешь обладать могущественной, как я понимаю, силой, но одинока? — Я проиграю последний бой и меня запечатают лет на сто, — лису явно не понравилось услышанное, но он улыбнулся. — А так ли ты уверена, что безразлична к Шизуке? — девушка округлила глаза и посмотрела на лиса. — Как ты узнал её имя? — шокировано произнесла девушка — Из всех Удзумак, чьи имена ты мне назвала, только на «Шизука» твой голос стал более ласковым, а взгляд задумчивым и нежным, — лис усмехнулся. — Всё-таки твои привычки не меняются: ты сильно привязываешься к людям. — И что с того? — буркнула девушка. — А ведь она может не родиться, либо умереть раньше времени, если ты исправишь ход истории, — прошептал Кеншин ей над ухом. — Я умру раньше, чем это произойдёт, — продолжая настаивать на своём, говорила лиса. — Да? А как думаешь, кого это осознавать, что её может не стать по твоей вине? — куноичи закрыла глаза и вздохнула. Стена из воды пропала, а самый край южной деревни уже полыхал, но пока обошлось без жертв. — Спасибо, Масуйо, — прошептал лис и лизнул девушке щёку. Дрожащими пальцами она прошлась по «поцелованному» месту и вздрогнула, когда услышала крики. Она обернулась посмотреть на деревню и увидела, как она стала ещё ярче полыхать. Вдруг, она почувствовала свою чакру — маленькая она бежит обратно в деревню, так как огонь уже невозможно не заметить, а ведь прошло от силы максимум минуты три. Она запрыгнула на ветвь, и в это время из-за деревьев выбежала маленькая она. — Кеншин?! — из рук малышки высыпались ягода. — Что это?!.. Мама, папа, Харуко, Минори! — закричала малышка и побежала со слезами на глазах в полыхающую деревню. Лиса вытянула руку, всё ещё думая остановить маленькую себя, но дрогнув, убрала её. Всё-таки Кеншин прав: историю менять опасно — к тому же она будет в своём воображаемом, в котором, возможно, и проживёт счастливую жизнь, но кто знает так ли это? Зато она знала, что реальная Шизука умрёт. А этого ей не хотелось как ни крути. — Чёрт, я не могу это слышать, — девушка зажала уши руками, чтобы не слышать криков Узумаки, которые просили о помощи. Но буквально через несколько минут всё стихло, и девушка убрала с ушей руку, как вдруг тишину прорезал звериный вой и детский плачь. Сердце Масуйо замерло, потому что она знала, что это она плачет и просит врагов не трогать её лиса. Вздохнув, девушка решила ещё раз посмотреть на когда-то живого Кеншина. Проходя мимо разгромленных улиц и окровавленных тел, Удзумаки быстро нашла то, где скопились враги. В огромное тело лиса вонзали кунаи, катани, добивали техниками, но ничего не могло убить Кеншина. Лис до последнего что-то шептал, и только Масуйо знала, что он говорит — прощальные слова, в которых просит девочку стать сильной, доброй и смелой. Как жаль, что из всего перечисленного она вычеркнет доброту и впишет злобу, ненависть и месть. — Что это? — девушка обернулась. — Удзумаки, — прошептала Масуйо. С севера бежали все шиноби клана. Ещё не выйдя из леса, соклановцы начали поливать деревню водой, разносить забредших в лес шиноби. Кеншин кашлянул крови, но из-за его размеров получилась большая кровавая лужа. — Запомни мои слова, Масуйо, — прошептал лис и начал испаряться, так как увидел перед собой Минори. — Изменись ради меня, Масуйо, — попросил лис, стоящую взрослую девушку. Его слова уже никто, кроме неё, не слышал. — Хорошо, Кеншин, — сказала девушка. Как только лис полностью исчез, Масуйо тоже начала исчезать, но очутилась девушка не в сознании Шизуки, а в каком-то пустом белом пространстве. В нём было холодно, мрачно, несмотря на белый свет, и веяло ненавистью. Лиса поняла, где она очутилась, поэтому быстро осмотрелась вокруг себя, в ожидании удара со спини, но, на её удивление, молодая Масуйо-искусительница появилась в нескольких метрах от неё. — Ты что сделала?! — крикнула, только что появившееся Масуйо-искусительница. — Почему ты не исправила ошибку Удзумаки?! — продолжала кричать лиса. — Ты могла бы быть счастлива! — девушка ужаснулась: это она в прошлом, настолько злая и одержимая. Куноичи сглотнула ком, вставший в горле, и посмотрела на саму себя сверху вниз. — А теперь что?! Все твои труды пошли насмарку! — куноичи прикрыла глаза, потому что понимала, что отчасти прошлая она права. — Хватит! — так же громка, как и она из прошлого, прокричала Масуйо. — Ты — всего лишь моя чакра, которая не имеет права мне указывать. Ошибку совершили не Удзумаки, а я. Но я не хочу больше делать этого, — девушка вспомнила слова Кеншина. — Как бы это больно не звучало, но мёртвых не вернуть к жизни… — наступила тишина длиною в секунд десять. — Жаль, что поняла я это слишком поздно, — её чакра ничего не ответила. — А тебе, я думаю, надо вернуться обратно ко мне, — с этими словами Масуйо-искуситель начала растворяться, постепенно погружаясь в настоящую себя. — Ответь, почему ты именно сейчас перестала преследовать эту цель? — спросила испаряющаяся девушка. — Ведь ты до сих пор верила, что у тебя получится воскресить Кеншина, — лиса вздохнула. — Он сказал мне найти друга, которым бы я дорожила. Нового, вместо него, чтобы он был мне так же дорог, как когда-то Кеншин, — сказала лиса. — И такой челов… Друг… У меня есть, — ещё тише сказала Масуйо из-за того, что обычно таких слов она не говорила никому. — Понятно… Значит, ты всё изменилась, — напоследок прошептала девушка и исчезла. — Да, возможно, — тихо произнесла лиса и очутилась в сознании Шизуки. Девушка посмотрел на воду, в которой плавал лепесток и подобрала его. Она заполучила ещё один лепесток, вспомнив ещё больше своё прошлое. Вздохнув, она посмотрела на него и поняла, что больше уж точно не захочет никак испытаний. — Нами… Шизука! — позвала лиса куноичи. Намикадзе тут же очутилась прямо перед ней с бинтами в руках. Весь вид отступницы показывал, что она не рада неожиданному призыву. — Даже не справшивай как, — всунув лепесток в руку Сэкеры сказала лиса. — Ого… Стоп, как?! Это же был промежуточный остров, — Масуйо помотала головой. — Но как?! — Я же сказала: не спрашивай! — сложив руки на груди, сказала лиса. — С-спасибо, — убирая лепесток в краман, сказала девушка. -… — девушка открыла рот, но потом поняла, что этого не знает. — И всё-таки как твоё имя? Я хочу знать, — лиса закатила глаза. — Я не хочу говорить этого, я отреклась от своего имени, так как оно напомнило мне о прошлом, смертях и о том, что я была оружием, поэтому лучше я буду никем, чем скажу тебе, кто я, — сухо ответила лиса и развернулась, чтобы уйти в глубь сознания для сна. — Я придумаю тебе имя, которое бы подходило тебе! — крикнула ей в догонку девушка. — И спасибо ещё раз! — лиса улыбнулась, но Удзумаки этого уже не видела.