***
План дальнейших действий был очень несложным. А если точнее, его попросту не было. Хэнк понятия не имел, что нужно делать с этим чудом человечества, которое таращилось на него удивленными глазами и не могло даже самостоятельно встать на ноги. Удаление памяти здорово подкосило андроида, в плече которого все еще зияла вмятина, содержащая внутри злосчастную пулю. Из-за нее тот чувствовал себя отвратно, видимо все еще удивляясь, почему регенерация не срабатывает. — Так, слушай меня сюда, — быстро проговорил лейтенант, нервно схватив его за ворот изодранного пиджака, — я не знаю, что этот упырь с тобой сделал, да и вряд ли захочу, но сейчас нужно взять ноги в руки и бежать отсюда, мать твою, Коннор! Тот продолжал непонимающе таращиться на собеседника, но предпринимать какие-либо попытки сбежать уже было поздно. Порог двери переступил невозмутимый Лютер, внутреннее беспокойство которого выдавал только диод, попеременно горящий шафрановым, а следом и его хозяин. Златко выглядел неважно — запыхавшийся, с лихорадочным, нездоровым румянцем, свидетельствующим о проблемах со здоровьем, он готов был испепелить обоих взглядом. Но вместо этого вдруг громко и сбивчиво рассмеялся: — Какая трогательная картина, пластиковый сынок не узнает своего папашу? Какая жалость. — Он дернул рукой, подзывая Лютера и пресекая этим дерзкую попытку Хэнка встать. Тот все еще оставался на полу, держа на руках Коннора с вновь открывшейся раной; его плечо заискрилось светло-голубым мерцанием. — Лютер, разберись с ними, я пойду отрублю сигналку у машины, а то из-за этого идиота, — толстый палец указал на Хэнка, — она теперь будет беспричинно орать. Андроников удалился с улыбкой победителя на губах. Его фамильярные движения, возмутительное отношение к другим — все это до дрожи в руках выводило из себя лейтенанта. Но сейчас его главной проблемой были не упущенные манеры наследника русского дворянства, а здоровяк, медленно, словно не совсем уверенно приближающийся к ним. Коннор, кажется, больше доверял тому, кто сейчас держал его дрожащими от безысходности руками, а не совершенному незнакомцу, излучающему угрозу, и потому поднял глаза, в которых отражалось беспокойство, и негромко спросил: — Они нас убьют? Слышать такое от всегда спокойного, уверенного в своих действиях Коннора было отвратительно. Сейчас тот походил на беспомощного щенка со сломанной лапой, который одним взглядом рождал в тебе такое странное и неподдающееся описанию чувство ответственности, что оно буквально сгрызало изнутри. Так же было и с Хэнком, чуть сжимающим зубы от злости. — Лютер, верно? — не поднимая головы, тихо произнес он. — Я знаю, что достучаться до машины бесполезно, но, обещаю, кто-нибудь однажды прикончит тебя и твоего хозяина. Видимо, это буду не я, но кто-нибудь уж точно найдется. Андерсон мысленно чертыхнулся, вспоминая, что забыл пистолет, единственное свое спасение, в машине. Мысленно решил для себя, что в любом случае будет отбиваться до последнего, даже если это луковое горе на его руках откажется помогать. Закрыл глаза, видя над собой огромную тень андроида. Сжал кулаки, но еще не поднялся на ноги. Приготовился. Раз. Два. Три. Пора. — Я помогу вам уйти. — Раздался громкий голос Лютера, сдвинувшего брови к переносице и сжавшего руки в кулаки. Сердце сделало несколько профессиональных пируэтов в груди и совсем замолкло, глухо ударяясь о стенки горла, чего угодно, но точно не грудной клетки. Хэнк ошеломленно поднял голову, чуть приоткрыв рот и смотря на него с мрачным, недоверчивым выражением лица и с теми искорками в глазах, которые предвещают ураган. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта буря, состоящая из грозного взора лейтенанта и багрового диода Лютера, если бы Коннор не нарушил ее, совсем тихо и беспомощно спросив: — А пуля… можно от нее как-то избавиться? Сил у него не было вовсе. Устало свесив голову, он с вялым любопытством следил за тем, как Лютер перекидывает его через плечо, новый знакомый под именем Хэнк вполголоса матерится, осторожно выглядывая из-за каждого поворота, а система сбивчиво предупреждает о том, что дела обстоят не так хорошо, как хотелось бы — перед глазами появляются цифровые нолики и единицы. Коннор плохо понял, почему этот большой андроид резко встал на их сторону, но никто и не спрашивал — сейчас было не до расспросов. Когда Андерсон застывает у машины, дергая ее за примерзшую ручку, и нервно смотрит в огромные резные окна, за которыми маячит потерявший абсолютно всех и взбешенный Златко, Коннор все же слышит голос Лютера. — Вам не нужно будет брать меня с собой. Я должен как-то объяснить вашу пропажу, скажу, что вы оглушили меня и сбежали. — Он поднял лом, недавно использованный мужчиной, и неожиданно ударил себя по лицу, при этом даже не покачнувшись. По щеке поползла синеватая трещина; здоровяк временно отключил регенерацию и теперь как-то печально смотрел на Коннора. — Я просто увидел его, истекающего тириумом, на руках у человека… И почему-то понял, что в этот раз не имею права просто стоять и смотреть. — На его лице отразился оттенок гнева. — А теперь я избавлюсь от этого мучителя. Хэнку было не до того, чтобы кого-то останавливать и мешать действу, которое должно было развернуться через несколько минут. Сейчас у него на заднем сидении лежал прикрывший глаза RK800, который, ко всем прочим бедам, совершенно позабыл о существовании чертового Хэнка Андерсона. А поэтому он только быстро кивнул и бросил краткое «спасибо», запрыгивая на водительское сидение. Мотор приглушенно загудел и принялся за работу. Машина понеслась прочь от зловещего особняка.***
Погода несколько устоялась. Бесконечный снежный буран закончился, временно сменившись кристально чистым небом, на котором не было ни единого облачка. Такое состояние природы совсем не вязалось с тем, что творилось внутри у лейтенанта. Казалось, что основная буря уже утихла, но впереди ждал не менее тяжелый период, который обещал быть еще веселее прежнего; ведь теперь исход зависел целиком от него. Затащить Коннора в квартиру оказалось далеко не самой большой проблемой — упрямец теперь наотрез отказывался что-либо отвечать и только неустанно жмурился, стараясь убрать из головы маячащие перед глазами образы. Все путалось в каких-то темно-зеленых кривых, которые очертили все, что тот видел перед собой. Внутренний анализ неустанно повторял: «Сис? ема по#реждена. Регенерация не*озможна». Чувство, напоминающее собой человеческую усталость, медленно расползалось по сокращающимся трубкам, качающим тириум, и отражалось в прищуренных глазах. — Так, ладно, позже разберемся с твоей памятью, а сначала нужно вытащить пулю, — нервно выдохнул Хэнк, приметив вопросительный взгляд андроида, — а уж раз ты не хочешь говорить, это уже сугубо твое личное дело. В голове что-то щелкнуло. Коннор удивленно уставился на потолок, на котором замаячили ярко-красные буквы: ошибка №76? 04. В мозгу начали смутно прорисовываться одинокие образы, появляться тихие отголоски. Он мог поклясться, что почувствовал запах дешевого джин-тоника и пьяный голос этого человека, говоривший эти самые слова. Ему словно удалось посмотреть на какие-то события со стороны — вот только главным героем этих самых событий была его собственная персона, что одновременно притягивало и ужасало. Не успел андроид сообразить, что сейчас произошло, как рядом с ним на корточки присел Хэнк, положив рядом с собой полотенце и раздраженно заделывая в забавный хвостик отросшие волосы, неровной волной доходящие ему чуть ли не до изгиба губ. Андерсон разорвал остатки перепачканного пиджака напарника и дрожащими пальцами расстегнул отсыревшую в подвале рубашку. Сердце от напряжения готово было выпрыгнуть к черту за пазуху. Внешний вид раны не обнадеживал, но и не повергал в безрассудный ужас. Вокруг нее образовались темно-фиолетовые пятна, но лейтенант сделал предположение, что так тело андроидов в принципе реагирует на инородное тело. Теперь оставалось вытащить эту чертову пулю. Он сделал пробное движение кухонными щипцами, наблюдая за реакцией Коннора, который вместо того, чтобы подавать признаки боли или показывать, что ему некомфортно, чуть приоткрыв рот таращился на человека перед собой. В щенячьих глазах стояло какое-то преданно-непонимающее выражение, а в глазных яблоках Андерсон мог увидеть самого себя: бледного, перепачканного в тириуме и с дрожащими, покрытыми мурашками руками. Когда в последний раз он настолько боялся все испортить? Уже и не припомнить. Мужчина нахмурился и постарался вернуть должное внимание предстоящему делу. Он с силой закусил нижнюю губу и, крепче перехватив правой рукой щипцы, водрузил их в разрезанную пулей плоть. Было очень проблематично понять, где находится пуля, а где ее нет, потому что перед глазами все плыло, а тактильные ощущения, как назло, подводили. Но ее все же удалось нащупать. Хэнк сильнее сжал зубы и почувствовал вкус крови на собственном языке, а после одним резким рывком вытащил пулю, набитую дробью. Она с громким отзвуком отлетела на пол, плюхнувшись около вытянутых ног андроида, который совсем прижался к стене, безжизненно распластав руки перед собой. — Ну все, порядок? — с трудом выдавил из себя Андерсон, полотенцем зажимая рану, которая гораздо медленнее, чем должно было бы быть, но все же начала затягиваться. — Спасибо… Хэнк. — раздался отстраненный голос Коннора. Хэнк еще раз вздрогнул. Никакого привычного «лейтенант», никаких увещеваний и улыбок. Только потерянное выражение лица, опущенные вниз уголки губ с засохшим тириумом и бесконечно наивный взгляд. На сердце осталось по-прежнему тяжело. Он сел на пол рядом с Коннором и, положив руки на мягкую шерсть подбежавшего из соседней комнаты Сумо, достал узловатыми пальцами последнюю сигарету, отсыревшую в кармане джинсов. Но зажечь так и не смог, только бесшумно усмехнулся, устало посмотрев на Коннора, облокотившегося на его плечо и медленно переходящего в спящий режим, который должен восстановить растраченную энергию. Хэнк отпустил окровавленное полотенце и, почти не справляясь со сном, отягчающим усталые веки, пробормотал: — Завтра со всем разберемся… Сынок.