Алфавит, Артон

— Ты что, украл меня с нашей же свадьбы? — пьяно шепчет Антон в шею Арсения, пока они едут домой в такси. Машина для них должна быть подана только через несколько часов, поэтому Арс втихую вызвал другую и чуть ли не на руках вынес своего новоиспечённого мужа из ресторана, закинув его на заднее сиденье и прыгнув следом. — Все будут там до глубокой ночи, и мы можем вернуться, — так же шёпотом отвечает Попов, целуя гладкую щёку. — Если у тебя получится встать с постели. Антон улыбается и прижимается к мужчине, понимая, что его любимый человек теперь действительно его. Они в идеальных костюмах, идентично красивые, вваливаются в их квартиру и не включают там свет, отчаянно вжимаясь друг в друга в прихожей, целуясь и целуясь, не имея сил оторваться. Даже спустя два года совместной жизни им всегда мало. Мало поцелуев, ласки, любви, страсти. И даже в такой день Арсений, наблюдая за своим красивым, как целая вселенная, мужем, не смог совладать с эмоциями и действительно украл его со свадьбы. — Антош, — почти стонет Попов, нетерпеливо расстёгивая пуговицы на чёрном пиджаке младшего. — Антон Попов. Оба смеются, скидывая обувь, и подталкивают друг друга в спальню. Антон не стал менять фамилию официально, но для своего мужа пообещал быть Антоном Поповым отныне и навеки, и, вспомнив об этом, он невесомо проводит пальцами по груди Арсения слева. Тот понимает этот жест и улыбается. Шаст кое-как отстраняется и ещё пару раз коротко чмокает старшего, когда они почти добираются до спальни. — Мне нужно всего десять минут, хорошо? — Я ждал такого, как ты, всю жизнь, — Арс берёт Антона за руку и заглядывает в глаза. — Десять минут без тебя смогу потерпеть. Шастун стойко удерживает рвущиеся наружу слёзы от переполняющих эмоций и, находу раздеваясь, бежит в ванную. Там, пока Арсений не видит, он мог бы и плакать, и стучать кулаками в стену от переизбытка чувств, но у него нет на это времени. Ему всё ещё не верится, что буквально пару часов назад они стали мужьями. Они шли к этому два года, и Антон даже не думал, что произойдёт что-то подобное, но… — Антош, — Арс берёт Шаста за руку и закрывает глаза, хоть этого и не видно: парень сидит у него за спиной. Они лежат в огромной ванне парижского отеля, воздух вокруг наполнен запахом ягодной пены и цветов, и ситуацию романтичнее придумать, кажется, нельзя. — Ты ведь знаешь, что я тебя очень сильно люблю? — продолжает Попов, перебирая бесконечно длинные пальцы Антона. — Я тебя тоже люблю, Арс. Ты чего? Он будто на подсознательном уровне чувствует изменения в настроении своего парня. Понимает, что тот волнуется и начинает напрягаться сам. — Мы вместе уже больше двух лет, и я подумал, что… Тебе пора добавить к своим кольцам ещё одно. Арсений из ниоткуда достаёт серебряное кольцо печатку с чёрным камнем, вкладывая его в чужую раскрытую ладонь. Антон молчит, несколько секунд тупо разглядывая украшение. Эти секунды тянутся вечность. — Антон? Шаст медленно разворачивается, усаживаясь на колени и продолжая держать кольцо. Смотрит на Попова (как баран на новые ворота, если честно), снова на кольцо и снова на Попова. Арс не уверен, что его поняли правильно. — Это то, о чём я думаю? — осторожно спрашивает Шастун, не поднимая глаз. — А о чём ты думаешь? Антон смеётся. — Господи, Попов, ты совершенно не умеешь делать предложение! Арсений подхватывает этот заливистый, заразительный смех, и смеётся тоже. — Конечно, я согласен, Арс! — почти по-девчачьи взвизгивает парень, бросаясь к брюнету на шею и целуя его снова и снова, и от резких движений вода выплёскивается на пол. Антон, уже переодетый, выходит из ванной к своему мужу, который дожидается его в спальне. Арсений сидит на кровати, скинув пиджак и стянув бабочку, но оставив остальную одежду. В белой рубашке и чёрных зауженных брюках, такой красивый… По-особенному красивый. Он будто специально не поднимает глаз, оттягивая момент. Шаст стоит в дверях, с улыбкой смотря на мужчину. — Арсений. Полное имя приятно режет слух, и Арс всё же поднимает глаза, замирая от восторга. Это его мальчик. И он просто невероятный. На длинной шее в тусклом свете настольной лампы блестит белый глянцевый ошейник с серебристыми шипами, а худые бёдра плотно обтягивают белые кружевные шортики, просвечивающие и абсолютно ничего не скрывающие. На правой ноге чуть ниже Попов видит подвязку, такую же кружевную и такую же белую. Голодные голубые глаза цепляются за неё, не в силах оторваться. — Иди ко мне, — мурлычет Антон, чуть поворачиваясь боком, демонстрируя подтянутые ягодицы в трусиках. Арсений, словно загипнотизированный, поднимается с кровати и подходит к парню, беря его за руку и вжимая в стену. Такой хрупкий, нежный, податливый… Родной. Арс целует его, проводя руками по плоскому животу и спине, и Антон чувствует, как приятно царапает кожу золотое обручальное кольцо с гравировкой. Он дрожащими пальцами тянется расстёгивать пуговицы на белой рубашке, открывая участки нежной кожи, и останавливается тогда, когда полностью открывает грудь. Шастун отодвигает ткань в сторону и улыбается, снова проводя пальцем там, где сердце бьётся всё быстрее. Арсений делает то же самое. На груди обоих недавно зажившая, словно одна на двоих, каллиграфическим почерком выбита совсем небольшая татуировка. А. П. 15.08.2019 Инициалы друг друга, ставшие теперь одинаковыми, и дата свадьбы. Да, в паспорте у Антона осталась прежняя фамилия, но как только Арсений предложил ему стать Поповым хотя бы на словах, идея с парными татуировками пришла сама. — Наконец-то ты мой, — шепчет Арс, кидаясь покрывать укусами бледные плечи, и расстёгивает свою рубашку до конца. — Только мой, слышишь? — Твой, — с тихим стоном соглашается младший, подставляясь под прикосновения. — Я твой, Арс. Арсений лихорадочно тянет Антона на себя и толкает его на кровать, продолжая целовать и кусать. Шастун стонет и тает, беря мужа за руку и переплетая их пальцы. Он чувствует его обручальное кольцо, которое холодит кожу, но греет сердце, и Попов чувствует то же самое. — Согласны ли Вы, Арсений, взять в законные мужья Антона? — Согласен. Антон улыбается, вспоминая, как голос жениха дрогнул. — Согласны ли Вы, Антон, взять в законные мужья Арсения? — Согласен. Голос самого Шаста, в свою очередь, сел от волнения, и звучал как его типичный утренний бас, когда после сна с губ срываются скорее непонятные хрипы, чем слова. Это было забавно. — Я люблю тебя, — шепчет Антон, срываясь на тихий стон. — Люблю… Арс… Арсений улыбается, крепче сжимая руку Шаста, ведёт языком по линии челюсти, пульсирующей венке на шее, прикусывает и тянет на себя ошейник, затем оставляет мокрые дорожки на ключицах и спускается ещё ниже. Небольшие бусинки сосков оказываются зажаты длинными пальцами, и Арс чуть оттягивает их, вынуждая младшего выгнуться, потянувшись за лаской. Антону это нравится, но он знает, что Арсений более чувствителен в этом месте. Шатен приподнимается, садясь и поудобнее усаживая на своих бёдрах Попова, и с хитрой улыбкой проводит пальцами по его соскам сквозь так и не снятую рубашку. Ощущения ещё острее. — Ах… Антон… Не надо, — брюнет стонет, откинув голову назад, но всё равно пытается отстраниться и оттолкнуть мужа. Антон мягко, но настойчиво берёт его за запястья и заводит их за спину, удерживая там, а сам наклоняется и облизывает сосок сквозь ткань. Арсений теряет голову. Шастун стягивает с него рубашку, снова сжимает за спиной запястья и перекидывается к другому соску, мокро облизывая его. Арс стонет уже судорожно, дёргает руками и матерится сквозь зубы. Он прекрасно знает и помнит, что может кончить только от этого, и заканчивать так эту ночь ему совсем не хотелось бы. — Антош… Пожалуйста, прекрати, — мужчина понимает, что он уже на грани, и это заставляет его с силой отстраниться от прикосновений. Антона берут за плечи и прижимают спиной к кровати, и ему не хочется сопротивляться. Арсений опускается к животу, вдыхая запах бархатной кожи, проводит пальцами по рёбрам и скользит ещё ниже. Шаст улыбается и подаётся вперёд, чтобы ощутить ещё больше, и Арс даёт ему больше. Оттягивает зубами кружево шортиков и отпускает, дразнясь, а затем ведёт языком по всей длине члена сквозь ткань. — Нет, нет, Арс, ещё, — будто в бреду шепчет Антон, заметив, что Попов отстраняется. Но Арсений лишь качает головой и устраивается у Шастуна между ног, беря его за щиколотку. Ладонь скользит вверх, слегка щекотно обводит колено, и пальцы натыкаются, наконец, на кружевную подвязку. Она на худом и бледном бедре смотрится просто превосходно, и под ней на чувствительной коже наверняка остался розовый след от резинки. Арс тянет и отпускает, хихикнув в ответ на характерный шлепок и недовольное шипение. Он повторяет это действие несколько раз подряд, вынуждая Антона нетерпеливо взмахнуть бёдрами. Арсений наклоняется и подцепляет кружевную резинку зубами, параллельно проведя языком по нежной коже. Подвязка, стягиваемая вниз, остаётся болтаться на щиколотке, где брюнет оставляет влажный поцелуй и мягкими укусами поднимается вверх по ноге. Шастун подрагивает от возбуждения. — Ты всегда такой нетерпеливый, — хмыкает Попов, нависая над лицом Антона. Парень в ответ резко обхватывает Арса, прижимает его к себе и переворачивается, подмяв под себя. Видимое замешательство в голубых глазах приводит в восторг. — А ещё очень непредсказуемый, — невинно улыбается Шаст и целует своего мужа. Арсений привык играть в главного. В быту, в работе, с друзьями… В постели. Всегда такой властный, серьёзный, сосредоточенный и не позволяющий касаться. Он обычно перехватывает тонкие запястья, тянущиеся к нему, укладывает младшего на лопатки и делает всё так, как считает нужным. Конечно, все эти просьбы, вроде «быстрее, Арс!», «ох, боже, сильнее!» или «да, да, не останавливайся!» он охотно выполняет и в принципе прислушивается к своему партнёру, но по сути всегда доминирует. Антону нравится. Даже сейчас он не собирается отклоняться от привычного сценария, но внести коррективы не помешает. Шаст впервые за долгое время сам снимает с себя бельё, но всё равно отдаёт его в руки Арсу. Тот сжимает тонкую ткань в пальцах и кладёт недалеко от себя, не отрывая взгляда от пластичного и чувственного юноши на своих бёдрах. Шатену в голые ягодицы упирается возбуждённый член, обтянутый брюками, и он соскальзывает вниз, чтобы помочь Арсению раздеться. И Антон был бы не Антон, если бы не… — Тош, господи… — мужчина стонет и тянет руку к светлым прядям, чтобы за волосы оттянуть страстного любовника от своего члена, но Шаст лишь стонет в ответ и заглатывает глубже. Он играет умелым языком с чувствительной уздечкой, слизывает смазку и оставляет на крепком стволе так много слюны, как может. Возиться со смазкой нет никакого желания, а вот желание приступить к самому главному есть, и оно усиливается с каждым мгновением. Арсений уже и сам несдержанно постанывает, наблюдая за светловолосой макушкой возле своего паха. — Тош, ты… — Антон, нагло не дав Попову договорить, отрывается от своего занятия и усаживается на бёдрах поудобнее, тут же отвечая: — Растянул себя, не переживай. Этот вопрос было не трудно предугадать, потому что Арсений тот ещё любитель побеспокоиться об Антоновой заднице. Чуть что, – он виноват. А после брака ответственность возросла в два раза. Он, конечно, переживает. — Ты, наверное, не так представлял себе первую брачную ночь? — Попов продолжает сыпать неуместными вопросами, сбивая с толку. — Арс, всё хорошо, правда. Ох, чёрт... Влажная головка проскальзывает между ягодиц, и Антон рукой направляет её внутрь, выгибаясь до хруста костей. Слишком хорошо. Арсений притягивает его ближе и двигает бёдрами, толкаясь ещё глубже. — Арс… Арсений, — Тоша шарит ладонью по постели, пытаясь найти руку старшего. — Я здесь, родной. Арс берёт его за руку, переплетает их пальцы и протяжно стонет, когда Шаст в привычной манере взмахивает бёдрами, даря крышесносные ощущения. И никому никогда не понять, как ему это удаётся. Антон сейчас выглядит, как лучшая ночь в жизни. Растрёпанный, с очаровательно розовыми щеками и мутным взглядом, кусающий собственные пальцы, чтобы добавить огня. Он сладко стонет, пытаясь не кричать хотя бы сегодня, но внутри него так много, так тесно и мокро, и это просто убивает. Арсений сжимает его бедро и подмахивает бёдрами, скуля так, будто роль пассива на себя взял он. — Антош, солнце… Быстрее, родной, пожалуйста… — брюнет выгибается, продолжая держать Антона за руку, и входит ещё глубже. — А-арс… Жалобно. Отчаянно. Умоляюще. — Сделай что-нибудь. Прошу… Шастун ускоряется, прибавляя шлепкам и хлюпанью внутри него громкости, и эмоции сдержать больше не получается. Он всхлипывает, забывая, кажется, даже собственное имя, и самозабвенно насаживается на пульсирующий член, игнорируя капающие слёзы. Арсений ласкает его как всегда превосходно, вот только Антону кажется, что он вот-вот потеряет сознание, если не кончит. К счастью, разрядка не заставляет себя долго ждать. — Мой мальчик, — улыбается Арс, понимая, что младший на грани. — Ну же, давай. — Я… твой! Ах, да, да-а! Твой… Арсению в эти искренние стоны действительно верится. Твой. Ну, конечно же, его. С этого дня больше ничей. Антон эмоционально и очень громко изливается, пачкая спермой и себя, и того, кто под ним, зажимая чувствительную плоть упругими стенками и буквально вынуждая старшего кончить следом. Попов вжимается в худое взмокшее тело и кончает долго, содрогаясь и постанывая в раскрытые губы напротив. — Я. Тебя. Люблю. Звучит шёпотом в унисон, приглушённо друг другу в губы. Оба улыбаются и синхронно проводят пальцами сначала по обручальным кольцам, потом по татуировкам на груди. Теперь вместе. Отныне и навсегда.