Тоша
Прости, папочка ;) Обещаю исправиться и очень хорошо извиниться сегодня вечером. Тебе нравится моя попка в этих джинсах?
9:15
Арсений Сергеевич Нравится. Но ещё больше мне нравится шлёпать и вылизывать её. Насчёт юбки я не шутил, малыш. Есть одна идея. 9:20 Антон поднимает на Арсения огромные глаза и сжимает под столом бёдра, борясь с возбуждением. Разве можно писать своему ученику такие вещи прямо на уроке?! Брюнет спокойно возвращается к чтению лекции, а мальчишка весь урок ёрзает и едва не скулит, всё думая о юбке и о том, что Арс имел в виду. Говорил ли он прямо, или это была очередная загадка? Оставшийся учебный день Шаст ходит как на иголках, а после своих уроков выпрашивает у Арсения ключи от его квартиры и едва ли не в припрыжку бежит туда. Он часто так делает, чтобы приготовить своему мужчине какой-нибудь приятный сюрприз, пока тот ведёт уроки в школе. Но сейчас у него в планах ещё и узнать, что Попов задумал. И если его в квартире Арса действительно ждёт юбка, он готов принять эту игру. Арсений Сергеевич Я скоро поеду домой, малыш. Надеюсь, ты уже приехал и нашёл мой сюрприз? 14:15 Антон только зашёл и тут же побежал в спальню, чтобы проверить свои догадки: на заправленной кровати действительно лежит максимально короткая гофрированная юбка в клетку, а рядом небольшой розовый пакетик. Ему уже тесно в штанах, а ворот белой рубашки начинает душить, лишая кислорода. Шастун прекрасно понимает, что должен надеть всё это и ждать Арсения в его кровати, потому что он хороший мальчик, который сегодня немного накосячил. — Боже, он что, серьёзно? — вслух возмущается Антон, вытаскивая из пакетика чёрные чулки в мелкую сетку и такого же цвета кружевные трусики. Сюрприз, конечно, неожиданный. Надевать сегодня чулки он точно не планировал, но, видимо, придётся. Попов вряд ли оценит, если его ослушаются. Настоящий учитель. Юноша встаёт перед большим зеркалом и раздевается, оставляя одежду небрежно лежать на кресле. Бежит в душ и тратит там всего 10 минут, что вполне можно назвать его личным рекордом, а затем просто стоит и смотрит то на юбку, то на бельё, не решаясь надеть что-то первым. Но мысль о том, что Арсений ждать не будет, заставляет робко протянуть руки к маленькой юбочке, которая едва прикроет хоть что-нибудь. Кажется, в этом и есть смысл. — Пиздец, — выносит вердикт Антон, разглядывая себя в зеркале. Ткань едва скрывает ягодицы, а стоит ему хоть немного наклониться, и… Шаст нервно вздыхает и поскорее натягивает трусики, чтобы хоть как-то спрятать всё самое сокровенное, а затем принимается и за чулки. В таком виде только на трассу идти, честное слово! Дальнобойщики такую находку точно оценили бы. — Малыш, я дома, — доносится из коридора, и Антон моментально забирается на кровать с ногами, усаживаясь на колени. Арсений заходить в спальню не спешит, – оттягивает момент. Он неторопливо снимает в прихожей ботинки и пальто, минут пять моет в ванной руки, и только потом вальяжно направляется в комнату. И, боже, ему определённо нравится то, что он видит. Мальчик сидит на его кровати в этой чёртовой юбке и чулках, и Арс уже представляет, как на этой попке смотрятся чёрные трусики. Антон даже не поднимает на него взгляд. — Посмотри на меня. Шаст поднимает голову и кусает губы, сдвигая бёдра. Стесняется. — Зайчонок, меня опять вызывали в учебную часть, — Арсений делает шаг к кровати. — Ругались, что мой Шастун опять в джинсах, — ещё шаг. Юноша весь сжимается. — Я пообещал, что проведу с тобой воспитательную беседу. Попов чересчур сексуально снимает ремень и складывает его пополам. Антон вздрагивает и отползает, и мужчина качает головой с лёгкой усмешкой, подходя ещё ближе. Ремень, вопреки ожиданиям младшего, просто падает на пол бесполезной змейкой. — Мне что, поводок на тебя надевать, чтобы ты не убегал? Встань. Мальчик, поджав губы, мотает головой из стороны в сторону, отползает ещё дальше и хмурится. Тогда Арсений вмиг оказывается возле кровати и хватает Шаста за шею, смотря прямо в глаза. Взгляд у старшего тяжёлый, тёмный и одуреть, какой возбуждённый. Страшно. — Если я говорю тебе встать, ты слушаешься, детка. Хорошо? — Ох… Да, папочка. Попов может стать суровым, когда это нужно. И если уж он пообещал провести воспитательную беседу, то сделает это как надо. Антон поднимается и опускает голову, не зная, чего ожидать дальше. Арс ходит вокруг него, словно хищник, рассматривает, прикидывает, что делать дальше. — С нарядом я, всё же, не прогадал: встаёт только от одного твоего вида. Арсений поворачивает Шастуна лицом к кровати и слегка толкает, заставляя нагнуться. Края клетчатой юбочки ползут вверх, и уже можно увидеть чёрные кружева, плотно прилегающие к телу, но брюнет хочет больше. Он ненадолго отходит к шкафу и достаёт оттуда длинную, тяжёлую на вид указку чёрного цвета. Ну, он ведь учитель, может себе позволить держать дома такие вещи. — Знаешь, было бы неплохо поиметь тебя в таком виде на своём рабочем столе, но, боюсь, никто не поймёт, если ты заявишься в школу в юбке и чулочках в сетку, — Арсений поудобнее перехватывает указку и начинает вести её кончиком по худенькой ножке, перемещаясь от колена к внутренней стороне бедра. — Что это? — Попов едва не урчит от удовольствия, когда слышит страх в голосе. Перед зелёными глазами мелькает используемый старшим предмет, и у Антона внутри всё сводит. Он знает, что его учитель способен на всё, что угодно, и даже рыдания с мольбами прекратить его не остановят. Тем более, когда дело касается воспитательных моментов. Деревянный кончик снова скользит по бедру, подбираясь к промежности, а затем подцепляет край юбки и приподнимает. Арсений заглядывает под неё. Шастун краснеет. Голубые глаза жадно изучают округлые ягодицы в чёрных трусиках и бёдра, обтянутые резинками чулок. Указка пугающе проходится между ягодиц, обводит яички и ныряет дальше, к вставшему члену. Попову весело, но он сохраняет строгий вид. Указка пока откладывается на кровать, и Антон может разглядеть её получше. Арс предпочитает разглядеть получше то, что скрыто короткой юбочкой. — Красивая попка, — Арсений щипает подтянутые ягодицы и прижимает юношу к своей груди, обхватывая пальцами его шею. Тяжёлая ладонь шлёпает по бледной чувствительной коже бёдер, оставляя краснеющий след. Шаст выгибается, прижимаясь ближе к мужчине. — Я весь день думал о том, как запускаю руку под эту юбку. С того самого момента, когда сказал, что заставлю её надеть. Сидел на уроке, читал лекцию и постоянно отвлекался на твои ноги, а потом и на свой стояк. Боже, мне так хотелось завалить тебя прямо в кабинете… Антон подаётся назад и тихо стонет, потому что в бедро тут же упирается чужая эрекция. Он хочет снять с себя бельё и почувствовать Арсения внутри, и в любой другой день старший оценил бы такой энтузиазм, но сегодня его должны слушаться. Попов проводит пальцами по внутренней стороне бедра прямо рядом с пахом, и Шаст нетерпеливо расставляет ноги ещё шире. Арс берёт в руки указку и снова водит кончиком по бледной коже. — Арс, ты же это… Не серьёзно? — Антон не хочет, чтобы его пороли указкой. Он ведь после этого не сможет на неё нормально смотреть! — Ты провинился, — мужчина пожимает плечами, намечая место для первого удара. — Но ведь это ты! — вскрикивает мальчик, но обернуться не решается. — Испачкал мои брюки… — И? Хочешь сказать, что на твоём месте сейчас должен стоять я? Шастун, как бы не пытался, не может представить, как Арсений стоит перед ним в юбке и чулках, готовый к порке указкой. Конечно, всё сейчас так, как надо, всё на своих местах, но разве он признает это? Гордость не позволит. — Ну, чего же ты притих? Испугался показать папочке характер? — Арс усмехается, игриво хлопая указкой по худым бёдрам. — Ещё чего! — Антон собирается развернуться и высказать всё, что он думает, но его хватают за волосы и не дают пошевелиться, а затем швыряют к стене. Попов прижимает его грудью к гладкой поверхности и запускает руку под юбку, больно щипая бёдра и ягодицы. Шаст жалобно пищит и пытается вырваться, за что тут же получает несколько шлепков между ног. — Папочка! — парень скулит, пытаясь давить на жалость. — Пожалуйста, не надо! Арсений поудобнее перехватывает указку и задирает свободной рукой юбочку, несильно шлёпая по бёдрам. — Заткнись, маленькая дрянь, — рычит брюнет и улыбается, когда юноша затихает. — Что, нравится? — Ох, боже, — стонет Антон, прижимаясь лбом к стене. Только не это… — Ну, конечно, тебе нравится, — Попов знает, что это слабое место, и он любит пользоваться этим. — Маленькая. Похотливая. Сучка. Шастун любит, когда Арсений с ним так обращается. Конечно, дальше постели все эти оскорбления не заходят, но стоит Антону хотя бы подумать об этом, и в штанах моментально становится тесно. Попов делает это правильно. Он делает это, чтобы возбудить, а не обидеть или унизить. Получается отлично. — Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты пытаешься строить из себя главного, — Арс замахивается указкой, чтобы в следующий момент со звонким шлепком опустить её на ягодицы в кружевном белье. — Считай. — Ну пожалуйста, не… Ах! Раз! Антон упирается ладонями в стену и стонет, когда на нём ещё выше задирают юбку и снова бьют по бёдрам. Он считает. Но указка твёрдая и холодная, и получать по заднице руками Арсения куда приятнее. Однако мужчина сейчас и не подумает идти ему навстречу. — Если меня ещё раз вызовут в учебную часть из-за тебя, я придумаю что-нибудь интереснее, чем пятнадцать ударов указкой, малыш. Ты понял меня? — Арс бьёт в последний раз и бросает указку на пол, грубо сминая покрасневшие ягодицы. Они нежные, упругие и горячие от такого обращения, и оттого их ещё приятнее трогать. Антону больно, но факт того, что ему лезут под юбку и гладят между ног, заводит настолько, что он теряет голову. Он, наверное, никогда не чувствовал себя таким грязным. Даже когда сидел у Арсения на уроке с шариками в заднице, когда дрочил в школьном туалете, снимая на видео, потому что его заставили, или же когда через поцелуй перенимал изо рта Попова собственную сперму. Сейчас всё по-другому. Сейчас он в очень короткой юбке, проститутских чулках и кружевных трусиках, и ему всё это нравится. По тяжёлому дыханию сзади Антон безошибочно определяет, что Арсению нравится не меньше, а, быть может, даже больше. Мужчина снимает рубашку и бросает её на стул, к одежде Шастуна. Мальчик чувствует жар чужого тела даже на расстоянии, и это заставляет его выгнуться ещё сильнее, пытаясь прижаться ближе, почувствовать, что Арс возбуждён ничуть не меньше, чем он сам. — Я хочу вылизать тебя. Антон сжимает бёдра и скулит, опуская голову. Арсению Сергеевичу, учителю русского языка и литературы, не стыдно говорить такие слова. Не стыдно называть юношу своей маленькой шлюхой, держа его за волосы и трахая в рот (и кончая обязательно на лицо). Не стыдно пороть его ремнём и называть сучкой, а после ставить раком и долго и глубоко иметь. И крайне мокро вылизывать своего мальчика ему тоже не стыдно. — Есть одна идея. Внутри всё сжимается и переворачивается от этих слов. Антон предвкушает что-то очень интересное, и его возбуждённый член, по всей видимости, тоже. Твёрдая плоть, прижатая кружевом, дёргается, и головка трётся о ткань, пачкая бельё смазкой. Арсений садится на кровать и тянет парня за собой, заставляя его лечь на спину. Шаст бесстыдно разводит ноги и нетерпеливо взмахивает бёдрами, когда чужие пальцы настойчиво сжимают их. Арс наклоняется, снова задирает юбку и целует оголившийся низ живота, а затем подцепляет трусики зубами и тянет их вниз. Антон дрожит, ощущая на коже горячее дыхание и томный взгляд, от которого становится дурно. Бельё скользит по его ногам, щекочет и заставляет скулить в нетерпении. Арсений стягивает трусики и отстраняется, держа их в зубах. Шаст видит это. Шаст теряет рассудок. — Ты ненормальный, — стонет парень, оттягивая юбку вниз, чтобы прикрыться. — В юбке и чулках сейчас, однако, лежу не я, малыш, — смеётся Арс, откидывая чёрное кружево в сторону. — Ты вынудил меня, псих. Брюнет качает головой, снисходительно улыбаясь. Его мальчик снова забылся и показывает зубки, и его можно было бы наказать, но Арсений слишком отчётливо представил одну очень занятную картину, и у него едва хватает терпения, чтобы растягивать прелюдию. Мужчина прижимает Антона к себе и переворачивается, усаживая его сверху. Юноша цепляется пальцами за чужие джинсы и кусает губы, не имея понятия, что будет дальше. — Повернись ко мне спиной, детка. Хорошо, теперь он догадывается. Но это всего лишь предположение, Арсений ведь не станет…? Но Попов действительно хватает Шастуна за ноги и дёргает на себя, приближая ягодицы к своему лицу. Антон краснеет и скулит, пытаясь отодвинуться, но его больно кусают в бедро, а затем он чувствует, как юбка в очередной раз ползёт вверх. Он представляет, что видит сейчас старший, и ему становится стыдно. — Неужели ты никогда не хотел сесть мне на лицо? — смеётся Арс, притягивая напряжённые бёдра ещё ближе. — Боже мой, замолчи, — стонет Антон и заливается краской ещё сильнее. Арсений берёт его за бока и дёргает вниз, вынуждая опуститься прямо на высунутый язык. Шаст взвизгивает и почти полностью падает вперёд, тем самым открыв ещё больше места для ласк. Он почти упирается носом в чужую ширинку, скрывающую внушительный стояк, и у него даже нет сил подумать о том, что он должен что-то сделать. Сзади длинный язык ввинчивается прямо внутрь, лижет, ласкает, щекочет и просто трахает, что заставляет забыть собственное имя и всё остальное, но Арс протягивает руку и расстёгивает пуговицу с молнией, ясно давая понять, что ему тоже хочется внимания. Затем он той же рукой ведёт по бедру Антона и опускается к аккуратной ступне, проводя по ней пальцами. Шаст дрожащими руками тянет брюки и боксеры Попова вниз и, проведя языком по губам, обхватывает ими головку, вылизывая её. — Хороший мальчик, — хрипло отзывается Арсений и шлёпает парня. Антон хочет кричать, а ещё больше он хочет кончить, но не может сделать сейчас ни того, ни другого. Кричать ему не позволяет член во рту, а кончить сам Арс. Сегодня нужно быть очень, очень хорошим мальчиком, чтобы ему разрешили. Но Попов творит своим языком такие вещи, что у Шастуна темнеет в глазах, и сдерживаться становится всё труднее. Юноша берёт всё глубже, и когда его горло плотно обхватывает всю длину, он чувствует, как внутрь резко погружается палец. Он отстраняется и стонет, почти пищит от нахлынувших ощущений. — П-папочка-а-а, — Антон специально делает голос ещё более сладким, потому что это каждый раз сносит Арсению крышу. Мужчина свободной рукой толкает мальчишку немного вперёд и садится, и теперь розовую дырочку, плотно обхватившую его палец, видно ещё лучше. Шаст жалобно хнычет и резко подаётся вперёд, соскальзывая с пальца. Арс порывается грубо вернуть Тошу обратно, но тот в считанные секунды разворачивается и усаживается к нему на колени, смотря по-детски невинно, но улыбаясь совершенно по-лисьи. — Папочка? — Шастун сверкает глазками, кусает губы и обвивает тонкими руками чужие плечи. — А-ах! Твои пальцы… Арс вставляет в тугую дырочку сразу два пальца и толкается ими в простату, выбивая сладкий, но болезненный стон. Тоша такой юный, нежный и страстный, и всё это заводит Арсения неправдоподобно быстро. Если Антон снова и снова будет выстанывать это папочка, любой кончит прямо в трусы, даже не прикасаясь к себе. С Поповым это происходило тоже. Его заводят слёзы мальчика, крики, всхлипы и стоны, протяжные настолько, что даже не верится. В свои неполные восемнадцать Шастун с превеликим удовольствием встаёт на колени и позволяет загонять член так глубоко в свою глотку, насколько это вообще возможно. Он действительно готов отдаться Арсению прямо в школьном туалете, если тот напишет ему пару похабных сообщений. Он готов вообще на всё, если Арсений попросит. — М-м-м, сильнее! Ах! Антон царапается и пытается насадиться на пальцы сам, но Попов отстраняет руку и усмехается, наблюдая за мучениями своего мальчика, который хочет больше. Хочет, чтобы до криков, до слёз и звёздочек перед глазами. Арсений издевается. — Ты не можешь так… издеваться… Надо мной! Пожалуйста! — Шаст хнычет и пытается укусить Арсения, но его оттягивают за волосы, не позволяя этого сделать. — Вот как? Может, тебя и растягивать было не надо? — Арсений вынимает пальцы и водит ими по краям мгновенно сжавшейся дырочки. Антон всё же успевает укусить мужчину в шею, прежде чем его скидывают с колен и укладывают на спину, грубо шлёпая по упругим бёдрам. Парень раздвигает ноги и задирает юбку повыше, оголяя возбуждённый член, с головки которого стекает смазка. Арс хищно улыбается, и Шастун теряет уверенность в том, что его продолжат растягивать. — Доигрался? — мурлычет Арсений, стягивая брюки и бельё. — Папочка? — Антон начинает отползать назад, когда над ним угрожающе нависают. — Что ты задумал? Попов молча расстёгивает молнию на юбке, не встречая сопротивления, снимает её с парня и берёт за щиколотки, дёргая лёгкое тело на себя. — Разве похоже, что я что-то задумал? — с невинной улыбкой спрашивает Арсений, а сам тянется к тумбочке, на которой лежат презервативы. Шастун молчит и наблюдает за каждым действием учителя, подтягивая чулок на левой ноге. То, что с растяжкой на сегодня покончено, стало абсолютно ясно, и он, наверное, почти готов к тому, что его сейчас возьмут грубо и страстно. Но он в любом случае поиграет в несчастную жертву. Арс, натянувший презерватив, остаётся сидеть на коленях и закидывает одну ногу Антона себе на плечо, а вторую отводит в сторону. — Ты ведь не сделаешь мне больно, папочка? — зелёные глаза излучают детскую наивность и чистоту, и сразу становится понятно: это игра. Попов каждый раз сходит с ума и теряет контроль ещё больше, и сейчас это вынуждает его буквально натянуть мальчишку на свой член. Это, впрочем, удаётся с большим трудом, потому что Антон действительно недостаточно растянут. Совсем, блять, недостаточно. Шастуна гнёт дугой, он срывается почти на девчачий крик и тянет руки к чужим бёдрам, оставляя на них глубокие царапины. Арсений даже не думает извиняться за излишнюю грубость, потому что Антон напросился сам. Сам провоцировал, строил глазки, говорил все эти приторно-грязные фразочки, и теперь смотрит на мужчину с такой страстной ненавистью, что возникает маниакальное желание дать ему пощёчину. Арс решает, что ещё рано. Шаст снова царапается и кричит, когда головка толкается прямо в простату. Снова, ещё раз, затем ещё и ещё. Арсений держит его за бёдра и двигается до невозможного красиво, с каждым толчком пластично выгибаясь, а в глазах его будто пляшут черти, и этим горящим, испепеляющим взглядом он смотрит прямо на своего мальчика. На его розовые опухшие губы, раскрытые слишком порнушно, на бледные ключицы и грудь, на которой ярко выделяются небольшие твёрдые соски. Живот напряжён, позволяя увидеть некрепкие кубики пресса, а нежные бёдра, с которых постепенно сползают чулки, дрожат от каждого движения. Антон красивый. Обычно красивый по-детски, с этими большими чистыми глазами и кукольными губками, но в этот момент Арсений видит что-то другое. Вернее, кого-то другого. Взгляд Шаста потемнел и стал тяжёлым, – точно таким же, как у самого Арса в такие моменты. — Арсений… А-ах! Сергеевич… Я уже почти… — парень скулит, протягивая руку к своему члену, но его бьют по запястью, отбрасывая её в сторону. — Пожалуйста! — Без рук, — рычит Арсений, шлёпнув Антона по бедру. — Я же знаю, ты можешь. Попов ускоряется и наклоняется немного вперёд, кладя ладонь на шею Шастуна. Прежде, чем пальцы сжимают его горло, он стонет так звонко и протяжно, что старший едва сдерживается, чтобы не кончить. Юноша любит, когда его душат. Когда шлёпают и кусают, тянут за волосы и называют своей шлюхой. Когда трахают так, что в глазах темнеет, а задница потом болит ещё неделю. Он любит, когда это всё делает именно Арсений. От нехватки воздуха у него перед глазами пляшут звёзды, а чувства обостряются. Арс пальцами свободной руки прихватывает сосок, щипая его, и отпускает тонкую шею. Антон кричит и дрожит, пытаясь отдышаться, но грубые толчки не дают сделать полноценный вдох. — Кончай, моя маленькая похотливая сучка, — с развязной улыбкой тянет брюнет, всё-таки отвешивая мальчишке слабую пощёчину. Шаст хнычет и сам не ожидает того, что он действительно начнёт кончать. Бурно, пачкая живот и грудь, со сладкими стонами и слезами. — П-папочка-а-а, — Антон вытирает слёзы, но всё равно продолжает плакать и содрогаться в оргазме, снова и снова выплёскивая горячую сперму из уретры. Арсений сходит с ума от ощущения сжимающейся вокруг своего члена дырочки и хватает Шастуна за бока, ускоряясь до предела. Младший начинает всхлипывать, снова вздрагивая, когда твёрдый ствол внутри него начинает пульсировать. Арс невероятен во время оргазма. Его движения становятся резкими, ещё более жёсткими, а с губ срываются стоны, не менее сладкие, чем у самого Тоши. Он взъерошен, на щеках играет лёгкий румянец, а голубые глаза плотно закрыты. — М-м-м, детка, ты просто умница, — улыбается Арсений, постепенно прекращая двигаться. — Мой мальчик. Антон улыбается в ответ и раскидывается на кровати, расслабившись, когда член выскальзывает из его покрасневшей дырочки. Мужчина стягивает презерватив и молча ложится рядом, прижимая к себе худое взмокшее тело. Попов думает, что его ученик всё понял. Шаст с гаденькой ухмылкой думает, что ради такого секса будет приходить в школу в джинсах почаще или даже каждый день. Может быть, он даже когда-нибудь добьётся того, что его поимеют прямо на учительском столе. Не даром ведь он мечтает об этом уже полгода?