Идеальное несовершенство

      Темнота.       Боль.       Удар.       У Кристины было устойчивое ощущение, что ее тянет куда-то вперед по темному туннелю. Так уже бывало, когда она приходила в себя после наркоза. Вновь ощутив свое тело, девушка поняла, что кто-то лупил ее по щекам силясь привести в чувство – лупил нещадно и беспардонно.       - Эй, эй, парень, ты как? – шептал над ней какой-то старик, обряженный в вонючее тряпье.       - Я не… - начала было она, оглядываясь по сторонам: они были на берегу небольшого канала, под горбатым мостом в старинном стиле.       - Ты свалился чуть ли не с неба, - восторженно сказал старик, - Тебя как звать-то?       - Крис, - ответила девушка, потому что на «Кристину» банально не хватило сил.       - У тебя деньги есть, Крис? – старик заискивающе посмотрел на нее, и девушка поняла, что он почти слеп: на обоих глазах у него были прогрессирующие бельма.       - На, - она пошарила в заднем кармане и отдала всю ту мелочь, что приготовила на случай, если вдруг захочется мороженого или свежего круассана.       - Это что? – спросил старик, с непониманием уставившись на бумажку в пять евро и несколько монеток разного достоинства.       - Деньги, - ошалело ответила Кристина.       - Да-а-а, парень, здорово ты головой приложился, - пробормотал старик, - Ладно, вроде ты живой, так что Бог с тобой… Бывай! – старик поковылял куда-то вдаль, хлопнув ей обратно в ладонь деньги.       Кристина пожала плечами и поднялась на ноги, пытаясь определить свое местоположение, но этот район Парижа, похожий на старинную гравюру, был определенно ей незнаком. Попытавшись восстановить события до потери сознания, девушка не смогла прийти к какому-либо логическому выводу. По улочке, которая, очевидно была какой-то «задней», прошлись две женщины, одетые в платья старинного покроя, их волосы были уложены в высокие прически. «Что это за маскарад?» - удивилась про себя Кристина. На парапете канала лежала оставленная кем-то газета, странная и желтоватая, она привлекла внимание девушки. Она зацепилась взглядом за дату: 7 июня 1876 года. «Шта?!» - заорала мысленно Кристина и ущипнула себя за руку, но дата на печатном издании решительно не хотела меняться.       Мимо пробегал вороватого вида рыжий мальчишка, и Кристина поспешила поймать его за руку:       - Пацан, постой!       - Что такое мсье? – уточнил мальчик, трясясь от страха: взрослые не обращались к детям просто так, это значило, что он где-то провинился, но где?       - Какой сейчас год?       - Ну вы даете, мсье, - испуганно пискнул мальчик, во все глаза пялясь на ее прикид, - 1876.       - Где мы?       - В Париже, мсье, - прошептал ребенок и, вывернув руку, поспешил скрыться в проулке.       - Да стой ты! – крикнула было девушка, но мальчик уже исчез из виду.       Кристина плавно «стекла» по парапету на мостовую, обхватив голову руками. Самым логичным объяснением ситуации было то, что она ударилась головой при падении, и сейчас находилась в больнице, а ее сознание подсовывало ей фантасмагорические явления.       Что ж, девушка помнила, что во сне и в галлюцинациях не бывает больно, а ранки заживают почти сразу, потому что мозг восстанавливает «исходную картинку», не зацикливаясь на временных искажениях внешнего вида. Зажмурившись, Кристина прикусила до крови мизинец и зашипела от боли: она была более чем реальной. Просидев довольно долго, пялясь на пораненный палец, она наблюдала, как ничего не меняется, разве что удлиняется тень от парапета. От воды несло чем-то гнилостным: было такое ощущение, что сюда сливали канализацию, отчего к горлу подкатывала тошнота, ибо похмельный синдром никуда не ушел.       Вздохнув, Кристина нашла совершенно глухой закуток и сделала то единственное, на что натолкнула ее логика: переоделась в тот костюм, что лежал у нее в рюкзаке, зализав волосы на манер денди. Ботинки, правда, оказались ей великоваты, но они гармонировали с костюмом гораздо лучше, нежели кеды. Нашарив взглядом валяющийся холщовый мешок, девушка запихнула в него свои вещи вместе с торбой, а потом быстро открыла шкатулку с деньгами: наскреблось почти сорок тысяч франков плюс мелочь. Ассигнации она аккуратно сложила во внутренний карман пиджака, а мелочь положила в брюки, чтобы можно было легко достать и расплатиться, например, с извозчиком. Серьги девушка сняла и тоже определила в карман, а вот пирсинг трагусов оставила: мало ли причуд у светских модников, да и снимать было долго.       Ближе к вечеру, вдоволь побродив по парижским улочкам, Кристина окончательно уверилась в том, что ее карма – редкостная сука со скверным чувством юмора. Колесо Сансары размотало ее и отправило в прошлое, где женщине была отведена незавидная роль мужского аксессуара. Но ее внешний вид позволял Кристине успешно «косить» под парня, и дело оставалось лишь за малым – за документами. Раздобыть документы во Франции в девятнадцатом веке можно было огромным количеством путей, но она предпочла действовать как «добропорядочный гражданин»: девушка пошла в жандармерию. Кликнув экипаж, Кристина отправилась в отделение жандармерии, где ее встретила классика бюрократии.       Отстояв приличную очередь из страждущих и жаждущих, она направилась в кабинет к жандарму. В кабинете сидел полноватый мужчина с пышными усами и водянистыми бегающими глазками:       - Чем обязан, мсье…? – он вопросительно взглянул на Кристину.       - Меня зовут Кристиан Батист Даае, мне двадцать три года, - имя она исказила и додумала, а вот фамилия, как и возраст, была реальной, отцовской, ее природное контральто с легкой хрипотцой очень способствовало игре в мужчину, - И я здесь, чтобы обратиться за помощью, - девушка посмотрела в глаза служителю закона.       - Ограбление? Нападение? Убийство? Шантаж? – вяло уточнил жандарм.       - Нет-нет, всего лишь восстановление документов, - она послала ему кривую ухмылку.       - При каких обстоятельствах были утеряны документы?       - Дело в том, что я долгое время путешествовал по миру, а потом решил вернуться на родину. К сожалению, по возвращении я обнаружил, что родители мои уже отправились в лучший мир, не оставив мне из наследства ничего, кроме отцовской скрипки. Но и это не было бедой. По дороге в Париж меня ограбили и украли мои документы и деньги. Я хотел бы восстановить свой аттестат из консерватории или сдать экзамены здесь и получить удостоверение моей личности.       - Свидетели есть? – вяло спросил жандарм.       - Непременно есть, - закивала Кристина, прикидывая, что, выделив часть денег «свидетелям», получит хотя бы пресловутый паспорт и еще предусмотрительно подумала о том, что неплохо было бы наведаться в местную церквушку, чтобы заблаговременно обзавестись записью в церковной книге о рождении и крещении.       - Завтра поедем опрашивать свидетелей и выправим вам документы, - вздохнул жандарм, - Я поручу своему помощнику. А аттестат, если пожелаете, можете восстановить в местной консерватории. Надо будет только сделать благотворительный взнос за экзамен.       Кристина даже не удивилась, с какой легкостью решаются подобные дела в девятнадцатом веке. Это вам не двадцать первый век с глобализацией и всемирной сетью, где любую личность можно проверить, и подложные документы – вопрос не быстрый и не дешевый. Менее чем через две недели она имела на руках полный комплект документов на имя Кристиана Батиста Даае и аттестат с отличием из Парижской консерватории. Один старый профессор был так растроган ее игрой, что даже написал длинное рекомендательное письмо, которое было никак невозможно читать без лимона. То ли ее игра и правда заслуживала столь высокой похвалы, то ли пожертвование в пять тысяч франков сделало свое дело. Так или иначе, этот аттестат мог позволить устроиться в один из театров Парижа и получить более-менее стабильную работу с не самым низким жалованьем. Сразу же после получения документов, Кристина стала просматривать газеты на предмет объявлений о поиске скрипача в театр или на должность учителя музыки для благородных отпрысков.       Пробивной характер и жесткость, которую сразу не могли распознать в хрупком юноше с глубокими задумчивыми глазами, позволяли Кристине быстро получать желаемое. На удивление, она довольно быстро смирилась с тем, что приготовила для нее карма.       Бьют – беги, дают – бери, и к этому Кристина могла бы добавить еще следующее: «Не дают – возьми сама».       Девушка сняла дешевую меблированную комнату недалеко от центра, посчитав, что экономию за расположение квартиры запросто «съедят» затраты на извозчика. Пока решались вопросы с документами, Кристина обзавелась другом в жандармерии, с которым уже пару раз пропускала в уютном трактирчике по стакану вина. Это был добродушный юноша, еще не зараженный вирусом бюрократии. Эмиль Дюпре давал Кристине дельные советы и именно он помог найти ей «благонадежную» квартиру, где можно было и столоваться, а также свел с портным, который предложил на выбор несколько комплектов готового платья, что значительно облегчило жизнь девушке, не привыкшей носить одни и те же вещи в течение нескольких дней подряд. Однажды они вновь встретились в уже излюбленном заведении и, обменявшись приветствиями, завели душевную беседу:       - Крис, - Эмилю было разрешено на правах друга звать ее уменьшительным именем, - как твои дела?       - Неплохо, сегодня ходил к князю Д’Куаро, думал устроиться к нему учителем музыки.       - И как? – заинтересованно спросил молодой представитель закона.       - Князь посчитал, что мой юный возраст может скомпрометировать его дочерей.       - Вообще-то, он прав, - кивнул сам себе юноша.       - А как снискать хлеб насущный? – возвела очи к потолку Кристина, понимая, что уже прожила больше трети своих накоплений.       - Вот для того-то я тебя и пригласил, - подмигнул Эмиль.       - Не тяни уже, - заканючила девушка.       - Знаешь театр Опера Популер?       - Еще бы не знать! Хорош, хорош, да только я слышал, что места в оркестре чуть ли не по наследству передаются.       - Я… я…, - молодой Дюпре покраснел, - В общем, я ухаживаю за одной балериной из этого театра, за малышкой Жамме, и она мне вчера сказала, что им требуется скрипач. Один из их музыкантов ушел, потому что его допекла какая-то чертовщина.       - Чертовщина? – презрительно переспросила Кристина.       - Ага. По городу давно слухи ходят, что в Опере есть свой Призрак, представляешь?       - Ну, ты-то хоть в это не веришь?       - Как знать, - Эмиль вздохнул, - Уж слишком много там странностей происходило в последнее время, прости Господи, - парень неосознанно ухватился за крестик под формой.       - Бог с ними, со странностями, - переняла манеру Эмиля Кристина, - Справлюсь. Вот завтра же с утра пойду прямиком к директору. Вдруг, это мой шанс?       - Знаешь, мне кажется, это будет преступление, если тебя не возьмут! – погорячился Эмиль, которому Кристина как-то сыграла небольшой этюд, поразив простодушного парня.       - Ну, тогда ты, мой друг, будешь иметь все основания их арестовать, - улыбнулась Кристина, - Давай еще по стаканчику за мой счет? На удачу!       - На удачу! – поднял наполненный вновь стакан Эмиль.       Они поговорили еще немного, и, довольные друг другом, разошлись.       А наутро, как она и планировала, девушка пошла в Опера Популер, надев свой самый лучший костюм, который окрестила «парадно-выгребным» и новые лаковые туфли, которые ей сделал прямо по ее ноге обувных дел мастер. Немного потоптавшись перед дверями театра, Кристина выдохнула, собралась с духом и зашла внутрь, стараясь сделать походку максимально уверенной. Ее встретил богато украшенный холл, где не было ни души, за исключением двух горничных, которые старательно натирали паркет, готовясь к вечернему представлению, когда на него ступят благородные господа. Девушки покосились на франтоватого молодого человека и, что-то друг другу шепнув, заулыбались. Впрочем, Кристина уже в первую неделю поняла, что ее типаж очень популярен у юных мадемуазелей этого времени, она не раз слышала в свой адрес тихое: «Погляди на вон того блондина! Он просто прелесть!».       Из-за колонны вышел швейцар в парадной ливрее и, оглядев Кристину с головы до ног, обратился не сильно учтивым тоном:       - Что вам угодно, мсье?       - Меня зовут Кристиан Даае, и я слышал, что вам нужен скрипач. Могу я увидеть директора?       - Боюсь, что нет. Директор принимает лишь в определенные часы, - видимо, швейцар рассчитывал получить определенную мзду за содействие.       Кристина слишком часто встречала таких людей, а потому не стала терять свое время, правильно оценив акустику здания. Девушка достала из чехла (она купила соответствующий времени, чтобы не вызывать лишних подозрений) скрипку и принялась играть. Для того, чтобы произвести впечатление, девушка выбрала классику: Николо Паганини, Каприс №24 – впрочем, играла она столь виртуозно, что швейцар и горничные замерли на месте с открытыми ртами.       На центральной лестнице показались двое мужчин: один был статный начинающий седеть брюнет плотного, но не рыхлого телосложения, а второй был не столь высок и довольно худ, его седые волосы были уложены в какие-то кудельки, а под острым носом смешно торчали усы-перышки. Оба были одеты в добротные черные костюмы и оба, как по команде, уставились на Кристину, которая с задором и искрой заканчивала произведение. Когда последние звуки стихли, девушка заправски щелкнула каблуками и двинулась к джентльменам:       - Разрешите представиться, Кристиан Батист Даае, и я…       - И вы – наш новый скрипач! – воскликнул высокий мужчина, - Вы согласны, мсье Рейе? – обратился он к своему спутнику, видимо, ища поддержки.       - Вне всякого сомнения! – подтвердил седой мужчина.       - Вот так просто? – опешила Кристина, - а аттестат? А рекомендательные письма?       - Мы увидели главное – исполнение, - махнул рукой тот, кого называли мсье Рейе.       Уже через час Кристина подписала быстро составленный в двух экземплярах контракт на текущий сезон с возможностью продления, а еще через два – познакомилась с пришедшим на репетицию оркестром. Директор, мсье Лефевр, поручил девушку полному виолончелисту, Габриелю, который провел небольшую экскурсию по театру.       - Вот тут у нас гримерные для хористок, - Габриель махнул пухлой рукой в сторону невзрачной двери с какой-то табличкой, - А вот тут – личная артистическая комната синьоры Карлотты Гудичелли, нашего ведущего сопрано, черт бы ее побрал.       - Отчего такая экспрессия? – как бы невзначай поинтересовалась девушка.       - Поет, как соловей, но скандальна, как сам дьявол! По три раза на дню истерики устраивает, сами потом поймете, - сокрушался виолончелист, - Когда ее уже наш Призрак приструнит?       - Призрак?       - Ну да, дух Оперы, - закивал толстяк, - Он всемогущ, он вездесущ, он… он…       - И вы его боитесь? – скептически спросила Кристина.       - Больше смерти! Говорят, он живет в подвалах под Оперой, глубоких, как сама Преисподняя.       - Мне кажется, вы преувеличиваете, - усмехнулась она.       - Тссс! – шикнул на нее Габриель, - Вот услышит вас Призрак и пошутит в своем стиле. Тогда точно не до смеха будет. Не дай Бог, увидеть его…       - А кто-нибудь его вообще видел?       - Бюке, наш старший работник сцены, клянется, что видел Призрака и не сошел с ума…       «Пить надо меньше» - подумала про себя Кристина, а вслух сказала:       - Ладно уже о Призраке этом… А тут у вас что?       - А здесь…       И они продолжили познавательное путешествие по зданию театра.       *       Кристина работала в Опера Популер уже три месяца, исправно играя партию первой скрипки и получая неплохое жалование. Обладая интуицией и тактом, она быстро влилась в коллектив, снискав славу «очень милого и эрудированного юноши». Коллеги-музыканты, хоть и завидовали, но открытой вражды пока не затевали, видимо, примеряясь к юнцу, которого вот так запросто в антрактах вызывали поиграть соло в ложи аристократов. Юные хористки то и дело постреливали в сторону Кристины глазками и даже иногда передавали записки фривольного содержания. Чтобы избежать неудобных моментов, новый скрипач пустил слух, что был обручен, но его невеста скончалась от скоротечной чахотки, и сейчас его сердце разбито. Как оказалось, Кристина сделала это напрасно: теперь «вылечить» сердце юного дарования рвались все, кому не лень. Певцы «с именем», поющие ведущие партии, относились к музыкантам чуть лучше, чем к обслуживающему персоналу, так что там знакомств никаких и быть не могло.       В общем и целом, Кристине работа нравилась: не пыльно, не трудоемко, шумно, но весело. Громкие концерты, дамы в кринолинах, благородные господа. Все это было не так уж и плохо. Угнетало лишь отсутствие технического прогресса и невозможность раскрыть свою сущность, но она не унывала.       Кристина довольно скоро свела знакомство с балетмейстером мадам Жири, очень строгой женщиной чуть за сорок с прямой, как спица, спиной и талией столь тонкой, что она была не намного шире трости, на которую периодически опиралась женщина. Более всего в балетмейстере Кристине понравился резкий крутой нрав, тяжелый взгляд серо-стальных глаз и роскошная русая коса в руку толщиной, которую мадам нарочито небрежно перебрасывала через плечо. Через нее она познакомилась с остальными балеринами, в том числе и с Маргарет или просто Мег Жири, единственной дочерью мадам (были у нее и двое старших детей, но они умерли во младенчестве). Мег было шестнадцать лет, и это был прехорошенький златокудрый ангелочек. Возможно, мадам Жири имела матримониальные планы в отношении своей дочери и перспективного музыканта, но она, будучи женщиной умной, тактичной и дальновидной, ничем этого не выдавала.       Также девушка перезнакомилась со всеми рабочими театра, но вскоре нашла, что эти знакомства не были полезны: в большинстве своем это были малограмотные люди, все интересы которых сводились к удовлетворению базовых животных потребностей. От этого девушку иногда передергивало, но она старалась не показывать вида, держась со всеми ровно и дружелюбно.       Первое явление призрака случилось, когда Кристина работала в театре всего две недели. Шла репетиция оперы «Риголетто», когда вдруг по заднику прошла волна воздуха, и словно бы отовсюду зазвучал голос, который распрекал хор, который поет во втором действии, что они блеют, словно стадо баранов, а не поют. Голос был красивый – мощный, раскатистый баритон, настолько эмоциональный, проникающий в душу, что даже сама Кристина в первую минуту испугалась, но потом быстро нашла объяснение этому событию – «Чревовещание, притом очень умелое». Остальные же артисты театра чуть ли не пали ниц, у нескольких хористок случилась форменная истерика, и даже музыканты побледнели, а мсье Рейе заикался еще целый час.       Время от времени кто-нибудь (по закону случая, это всегда оказывался кто-то из особо впечатлительных особ) видел тень, похожую на человека. Рассказывали, что видели высокого худого мужчину во фраке и белой маске, почти полностью скрывающей лицо. В связи с этой маской ходило поверье, что тот, кто увидит Призрака без маски, сразу умрет от страха на месте. Бюке пугал молоденьких балерин и хористок рассказами, что кожа призрака похожа на желтый пергамент, что у него дыра зияет вместо носа и что его глаза похожи на пустые глазницы черепа. Девушки визжали и шугались, а молодые люди обычно просили не нарушать тонкое душевное равновесие юных особ.       Однажды, когда Кристина шла по коридору театра, она увидела пару горящих в темноте глаз, но подумала, что это – одна из театральных кошек. Девушка нашла тихое местечко в театре, крошечную часовенку, которую, судя по слоям пыли и паутины, не больно набожные артисты посещали редко. Простое деревянное распятие, несколько плохо нарисованных ликов святых и небольшой витраж с изображением ангела – обстановка была несколько убогой, но все же девушке нравилось побыть несколько минут перед представлениями в абсолютной тишине и собраться с мыслями. Иногда она играла и могла бы поклясться, что слышала, как где-то за стенами поет сестра ее верной скрипки, но потом девушка списала это на нагнетенную легендами о Призраке Оперы атмосферу. «Конечно, это всего лишь эхо» - думала Кристина, посмеиваясь своей первоначальной фантазии.       Однако в Опера Популер регулярно происходили различные таинственные вещи: падали декорации, обрывался занавес, гасли газовые рожки. Призрак нет-нет да обозначал свое присутствие. Со временем Кристина узнала, что мсье Лефевр регулярно получал от неизвестного письма с указаниями по управлению театром, а также – эскизы декораций и костюмов для различных постановок и комментарии по исполнению к партитурам. За это он выплачивал Призраку жалованье и оставлял пустой пятую ложу.       Как-то раз Кристина сидела на небольшом пуфике (был перерыв между репетициями) и не без удовольствия уплетала приобретенное в лавке яблоко, как вдруг в нее чуть ли не влетела малышка Мег Жири.       - О, мсье Даае! О, как я напугана… - девушка чуть ли не упала в объятия Кристины, имея желанием картинно разрыдаться у нее на груди.       Кристина быстро сориентировалась: усадила икающую от истерики девушку рядом с собой и, обняв ее за плечи, ласково спросила своим грудным успокаивающим голосом:       - Мадемуазель Жири, что случилось? Кто вас напугал?       - Мсье Даае, Кристиан… Это… это был он! Призрак! – огромные глаза девушки стали еще больше.       - Какой такой призрак? Прозрачный и парящий над землей?       - Нет-нет, - Мег затрясла головой, - Худой, высокий, намного выше вас, Кристиан, в черном фраке, а лицо… О, Боже… мне никогда не забыть это лицо!       - Что у него с лицом?       - Маска… белая посмертная маска… И глаза: желтые, как у кошки и горят в темноте, как раскаленные угли из самого ада. Представляете, милый Кристиан?       - Маргарет, дорогая, тот, кто вас напугал, не является призраком. Это всего лишь человек. Ну, высокий и худой, но я тоже относительно высокий и худой, но это же не страшно, верно?       - Вы красивый, - прелестно зарумянившись, прошептала девушка.       - Спасибо, и я могу, ничуть не покривив душой, вернуть комплимент. Но, мадемуазель Жири, чем же вас напугал тот человек? Он вам угрожал? У него было оружие? Быть может, он оскорбил вас?       - Н-нет… - пробормотала балерина, - Он просто шел и шел по коридору, прямо на меня, и плащ его развевался, как черные крылья, а потом прошел сквозь стену и исчез. Словно бесплотный дух. Представляете, Кристиан? Взял и прошел сквозь каменную стену!       - Значит, он совсем-совсем не страшный, - улыбнулась Кристина, - Вы ведь целы и невредимы.       - Все равно я испугалась, - насупилась девушка.       - И все же, я решительно не понимаю…       - Но это же был Призрак Оперы! Вы не боитесь, потому что никогда его не видели, - тут Мег осеклась, потому что оскорбить симпатичного молодого человека, обвинив его в трусости или в неверии, ей совсем не хотелось.       - Ну и что? Насколько я знаю, он раздает рекомендации по постановкам да иногда пугает артистов, а на саму легенду об этой мистификации идут зрители, что делает наш театр невероятно популярным, правда? Так что благодаря этому пройдохе, так называемому Призраку, мы получаем хорошее жалование. А ежели он вдруг перейдет границы разумного и вас обидит, вы можете всегда попросить у меня защиты и покровительства, - Кристина вынула из кармана второе яблоко и протянула Мег, - Возьмите, кушайте витамины и успокаивайтесь, а то перерыв скоро закончится, а у вас глаза еще красные.       Балерина благодарно улыбнулась и удалилась в общую гримерную, чтобы привести себя в порядок и похвастаться вниманием, что ей уделил неприступный скрипач, зная, что это вызовет жгучую зависть у товарок. А Кристина уже и забыла про хорошенькую девушку. Она все думала и думала про этого пресловутого Призрака, который так плотно засел в умах театралов. «Не, ну тут такое здание, что целый лабиринт Минотавра можно в стенах спрятать, и нахеровертить здесь ходов и люков – дело ни разу не хитрое. Опять же, подвал черт знает на сколько метров под землю уходит: там можно целые апартаменты, наверное, отгрохать. А главное, главное-то: вроде образованные люди, должны понимать, что всему есть научное объяснение, но нет, верят в мистику, и хоть ты тресни. А между тем, я сама видела несколько потайных дверей, только как их открыть – загадка еще та, наверное, там есть какие-то спрятанные в стены рычаги или пружины…» - рассуждала про себя Кристина, забавно пофыркивая.