*
— Куда мы идем? — Узнаешь, когда придем, — раздраженно говорит ему Луи. — Почему тебе не сказать мне это сейчас? — Потому что я не хочу. — Почему? — Ты настоящая заноза в заднице. — Следи за языком, я все еще могу убить тебя. — Я бы посмотрел на это. Это было не настолько злобно и серьезно, но все равно требует усилий Гарри, чтобы не разозлиться. Найл тихо хромает сзади них, пока они препираются между собой. Они продолжают проходить мимо людей в коридоре, которые пытаются скрыться от непоколебимого взгляда Луи, хотя он, похоже, не чувствует себя некомфортно. Во всяком случае, он выглядит совершенно безразличным. Они находятся в том крыле базы, которое кажется более темным; темные бетонные стены время от времени освещает мерцающий свет, отражающийся от натертого кафеля. Чувство ловушки сжимает грудную клетку изнутри, душит его. Сбежать, сбежать, сбежать. Дверь, через которую им надо пройти, тяжелая, сделанная из какого-то металла. Когда Луи, всем весом опираясь плечом на дверь, открывает дверь, та издает визжащий звук. Гарри не знает, чего ожидал, но точно не этого. Первое, что он видит, войдя в комнату, — это стол. Он занимает почти все пространство, а на нем лежит таких же размеров карта; она представляет собой точную копию Лондона и окружающих его городов. Маленькими возвышениями обозначены деревья, также на карте есть здания и поля. Карта дополнительно освещена тусклым светом, который идет снизу. — Добро пожаловать в центр Восстания, — говорит Найл, закидывая руку ему на плечо. В другом конце комнаты негромко беседовала небольшая группа людей, на фоне белой доски стоял Джек и еще одна женщина со светлыми волосами, которую Гарри еще ни разу здесь не видел. Конечно, их лидер Бен тоже там, и он поворачивается в их сторону, услышав, что они пришли. Гарри приходится игнорировать желчь, поднимающуюся в горле. — А, рад тебя видеть, Гарри! — восклицает он, шагая к ним. — Спасибо, что пришел. Он хочет выдавить насмешку, но его лицо остается пустым. Можно подумать, у него был выбор. — Нам нужно многое обсудить, надеюсь, ты проявишь к нам терпение. Заранее приносим извинения. Он не отвечает, зная, что глаза Луи сейчас направлены на него. — Присаживайся, — быстро добавляет Бен. — Пожалуйста. Он неохотно садится, ощущая на себе чужие взгляды. Он чувствует себя слишком обнаженным, сидя, в то время как все остальные стоят. Он безоружный и открытый, Луи стоит за его спиной справа, сложив руки, а Найл слева. — Итак, как ты знаешь, нам нужно от тебя несколько конкретных вещей. Наш первый шаг на пути к правительственному руководству — это проникновение в лагеря. Найл, конечно же, очень помог в определении вашего старого лагеря и некоторых точек, которые небезопасны или перенаселены. Он добрался сюда намного быстрее, чем ты. А это значит, что ты видел гораздо больше, пока был в одиночестве. На мгновение он задумывается: откуда Найл знал, куда идти? Как он оказался в Лондоне и почему настолько раньше, чем Гарри? И если им уже помог Найл, то тогда что им нужно от него? — Сегодня от тебя требуется только указать нам на некоторые места, где ты столкнулся с людьми, не имеющими отношения к правительству. Дилеры, о которых нам рассказал Найл, похоже, есть во многих местах. Мы также знаем о выживших: здоровых и больных. Нам известно о солдатах, то есть, бывших солдатах, таких как ты и Найл. И… — он замолкает, наклоняя голову. — Ты упоминал что-то о бандитах. Не хочешь дать нам больше информации об этом? Не особо, думает он. — Дерьмо, — шипит Найл. — Ты ввязался в драку с какой-то шайкой? — Не моя вина, — говорит он. — Они первые напали на меня. — Где именно это было? — перебивает Бен. — Не мог бы ты указать это место на карте? Он игнорирует неуместную вежливость и наклоняется к столу, изучая каждую деталь на карте. — Это далеко, — заключает он. — На карте этого нет. Вокингем. Кто-то из собравшихся в этой комнате чертит маркером на белой доске какие-то каракули. — Как давно это было? — спрашивает Бен. — Эм. Какая сегодня дата? Краем глаза он замечает, что Луи и Найл обмениваются взглядами. — Второе февраля. Сегодня второе февраля. Ему исполнилось 23. — В начале января, — говорит он немного отстраненно. — Они собирались убить меня, но. Ну, я сделал это первым. Наверное. — Сколько их было? Мысленно он возвращается в тот день. Мужчины с беззубой кривой улыбкой и большими ножами, превосходящие численностью и бегущие так быстро, как только возможно, спотыкаясь о снег. Кто-то из них падает, ударяясь подбородком об лед. Порез на плече Гарри еще не зажил до конца, неровные швы, которые он сам себе наложил, жалили через свитер. — Пять. Их было пятеро. — Ты завалил пятерых выживших? — спрашивает Найл. — Троих из них. Я убежал до того, как остальные могли добраться до меня. — Хорошо, — подводит итог Бен, — толпа из пяти не больных выживших? Так. Пятеро здоровых выживших, Вокингем. Вооружены…? — Ножами. — Ножами. Хорошо. Это уже начало. Ты встречался еще с кем-нибудь в последние несколько месяцев? Да. Повстанцы обещали ему вещи, обещали помочь ему разыскать его сестру и обещали ему безопасность. Они не обещали ему вернуть его вещи. — Одно условие. Я хочу вернуть свои вещи, — говорит он Бену. — Я расскажу вам, только если вы вернете мне мои вещи. — Боюсь, это невозможно. Все твои вещи под следствием. То, что ты работаешь с нами, еще не значит, что тебе можно доверять, Гарри. Ты также можешь работать на правительство. Он слышит недоуменное шипение Найла, но фокусирует спокойный взгляд на лице Бена. Впервые за сегодня. Бен моргает. — Тогда, я думаю, вам придется искать кого-то другого и просить помощи у него. — Черт возьми, — бормочет Луи. Бен вздыхает и переводит взгляд в пол. — Что именно ты хочешь вернуть? — Мою записную книжку. Мой рюкзак. Мою бутылку с водой. Мой спальный мешок. Мой нож. — Если ты думаешь, что я собираюсь вернуть тебе твой нож, ты сумасшедший. Теперь, когда ты здесь, тебе не нужны эти предметы для выживания. И твой дневник должен остаться у нас, потому что нам нужно больше сведений. — Сведений о чем? — вмешивается Найл. — Что еще вам требуется? Пусть человек заберет свои вещи, он никому не навредит. Он думает о том, что написал за последние шесть лет. Обо всех небольших кусочках информации о себе и фрагментах его жизни. Все это написано в дневнике, который теперь находится во владении Восстания. В этой маленькой книжечке не так много всего, но оно определенно охватывает все, что случилось с ним с момента его прибытия в лагерь; бои и кошмары, а также та часть его, узнав которую правительство убило бы его. Часть, о которой эти люди уже знают. — Я могу вернуть тебе одну вещь, любую, кроме оружия или опасных предметов, — говорит наконец Бен, потирая переносицу. — У тебя может быть один личный предмет, за исключением записной книжки. Один. Никаких других вариантов. — Ладно. — И если тебя заметят использующим какой-либо предмет в целях чего-то запрещенного, ты будешь наказан. — Ладно, — он смотрит Бену прямо в глаза, пристально и твердо. — Большего я и не ожидал. — Хорошо. А теперь вернемся к встречам с людьми и их местам. Гарри думает, что Найл поможет ему, если они откажутся вернуть ему хотя бы одну вещь. Он всегда может достать оружие, если ему нужно, пригрозить кому-то пистолетом, пока не получит то, чего хочет. Это было бы не в первый раз. — В середине декабря я встретил торговца, — спокойно говорит он, — и обменял пачку сигарет на пару ботинок. Вы забрали эти ботинки. Спасибо за это, — он картинно рассматривает ногти. — Плимут. — Окей, — Джек пишет что-то на доске. Гарри морщится от неприятного звука, с которым маркер скользит по доске. — Было ли еще что-нибудь за время с этого дня и до дня столкновения с выжившими? Он тянет торчащую в джинсах нитку. — Было кое-что. Только один выживший. Он пытался украсть мою обувь, пока я спал, и ударить меня камнем по голове. Я убил его. Атмосфера в комнате была мрачной и напряженной. — Где именно это было? — спрашивает Бен спокойно. Слишком спокойно. — Не могу вспомнить. Это было где-то в лесу. — Хорошо. Где-то позади Гарри сел на стул Найл, уставший так долго стоять на больной ноге. Луи меняет положение, перенося вес. Бен кладет руку в карман, а Джек и блондинка шепотом обмениваются несколькими тихими словами. — Ваш лагерь был в Манчестере, я прав? Они хотели перевести тебя в Шеффилд, но там не было места? — спрашивает Бен, опираясь одной рукой на стол. Почему-то Луи напрягается, Гарри чувствует это. — Да. — Что ты делал в Плимуте? Очевидно, что Лондон ближе к Манчестеру, и хотя бы раз за три года ты должен был здесь побывать. — Ходили слухи о безопасном убежище в Кардиффе. Несколько месяцев добирался туда, но это оказался город-призрак. Он был заброшен как карантинная зона еще до того, как я попал в лагерь. Хотя там охренеть как много диких животных. — Я тоже слышал об этом, — внезапно говорит Найл. Гарри чуть не подпрыгивает от неожиданности. — Я встретил нескольких выживших пару лет назад, они предлагали мне путешествовать с ними. Я провел тогда ночь в небольшом лагере, который они организовали. Они все говорили о Кардиффе, говорили, что это единственное место, до которого правительство еще не добралось. — Они дошли туда? — спрашивает Бен. — Эм. Как я и сказал, я просто провел у них ночь, украл немного еды и ушел. Гарри почти смеется. Это так похоже на то, что он сам сделал бы в такой ситуации. Они действительно многому научились друг у друга. — Отлично. Итак, мы знаем, что в Кардиффе что-то есть, что в Плимуте есть дилер, и что можно проверить Вокингем. Хочешь еще что-нибудь добавить, Найл? — В Кембридже есть лагерь, — говорит он болезненным голосом. — На нем мы должны сосредоточиться в первую очередь, я думаю. Если мы проникнем внутрь, то сможем взять больше солдат и узнать, что им известно. Мне кажется, что в Корнуолле есть еще один лагерь, но я не совсем уверен. — Корнуолл. Дерьмо. Он подобрался так близко. — В Ливерпуле может быть маленький лагерь. Не знаю насчет остальных. Ему так повезло, что он смог избежать лагерей во время передвижений. Если бы он столкнулся с какой-нибудь базой, его бы, наверняка, казнили. От непрекращающихся разговоров у Гарри болит голова. Сегодня он сказал больше, чем за последние три года. Все его контакты с торговцами были быстрыми, требующими от Гарри всего пары слов. Молчаливые обмены сигарет на еду. Все его мрачные и напряженные встречи с выжившими характеризовались осторожными предложениями. Когда он был один, лежал под звездным небом, иногда напевал себе песни, которые служили напоминанием о его человечности. О его прошлом. О его семье. Он задается вопросом: Найл прошел через то же самое? Просыпался от кошмаров и обгрызал ногти до тех пор, пока те не становились тупыми и не начинали кровоточить, или он оставался сильным и продолжал двигаться, всегда сохраняя свое чувство юмора? Гарри говорит себе, что Найл сильнее, чем он, потому мысль о том, что тот чувствовал боль и боролся за свою жизнь со страхом о том, что ему никто не поможет, заставляет Гарри чувствовать боль в области сердца. — Мы согласны начать с Кембриджа, — говорит Луи. — Мы отметили все, что знаем, поэтому начать с Кембриджа это единственное логичное решение. Гарри еще не был в Кембридже. И он этому рад. — Мы согласны, что первым лагерем, в который мы проникнем, будет Кембридж, когда придет время, — парирует Бен. — Но. Наш первый шаг — оценка выживших и бандитов. В частности, больных, потому что они заразны, а мы, как вы знаете, не можем допустить заражения. — Оценка, — медленно повторяет Гарри. — Что ты хочешь этим сказать? Он наблюдает за тем, как Бен сглатывает. От него что-то скрывают. — Бен, — говорит Найл. — Он должен знать. Если ты хочешь, чтобы он доверял нам. Нам. Это слово жжет ему сердце, потому что Найл больше не его. Найл теперь является частью Восстания. — Найл… — Если ты не скажешь ему, я сделаю это. И я думаю, что ты предпочел бы рассказать все сам. Бен делает глубокий вдох и закрывает глаза, собираясь с силами. Гарри пальцами впивается в свои бедра. — Выжившим больше нельзя доверять, учитывая напряжение, которое царит сейчас между нами и правительством, — откровенно говорит он. — Больные или здоровые, они все сами за себя и не заинтересованы в участии в Восстании, а это значит, что они представляют опасность для наших людей. В то время как мы принимали выживших сюда, посылая сообщения по радио, у нас не было способа узнать, кто правительственный шпион. Мы должны уничтожить их прежде, чем они нас разоблачат. — Уничтожить. — Вот почему нам нужны места, — объясняет заскучавший Луи. — Потому что сначала нам нужно избавиться от них, а потом от лагерей. — Избавиться от них? Ты имеешь в виду убить их? — Да, — говорит Бен. — Да, это нелегко, но мы должны идти на жертвы. — Они люди. Просто пытающиеся выжить люди. — Так же, как и мы, Гарри. И мы сильно отличаемся от них. — Единственная причина, по которой больные умирают на улицах — это выжившие, которые убивают их для вас, — резко отвечает он. — Я не убиваю людей просто так. Так что можете найти кого-нибудь другого, который поможет вам с вашими Повстанческими делами. Сказав это, он откидывается на спинку стула и скрещивает руки, терпеливо ожидая, что кто-то убедит его работать с ними, а он согласится, только если они не будут убивать выживших, а если и будут, то только в том случае, если те объединятся в армию против Восстания. Он ни за что не будет помогать им, если они будут хотя бы просто рассматривать тот вариант, который предлагает Бен. Он найдет способ сбежать. — Ты не думаешь, что убить несколько человек — это не такая уж большая цена для того, чтобы спасти целую страну солдат? — Несколько человек ничего не изменят, — его руки сжимаются в кулаки. — Вам не нужно их убивать. Вы просто хотите этого, что не делает вас лучше правительства. Бен наклоняет голову, почти забавляясь такому высказыванию, а в животе Гарри разгорается ярость. — Я не знал, что ты будешь так защищать выживших. — Я- — Особенно учитывая то, какое количество раз ты подвергался их нападению. Надеюсь, ты знаешь, что у нас есть способ гораздо проще получать от тебя информацию, и мы можем воспользоваться им вместо того, чтобы заниматься тем, чем занимаемся сейчас, Гарри. — Бен, — говорит Найл в замешательстве. — Найлу потребовалось несколько попыток, но он все-таки здесь. Ты можешь согласиться помочь нам сейчас, либо мы можем засунуть тебя в камеру, пока ты не передумаешь. С ним обращаются как с ребенком. Он ненавидит это. Он ненавидит думать о том, что Найла пытали повстанцы, независимо от того, находится здесь сейчас Найл по воле или нет. Он ненавидит чувствовать себя таким маленьким, чувствовать себя объектом для изучения. Он ненавидит давление в ушах из-за того, что он находится под землей. — Иди к черту, — рычит он. — Я никогда не соглашался убивать невинных людей. — Никто не просит тебя делать этого, — отвечает Бен. Рука Луи тяжело приземляется на плечо Гарри. — Мы можем обсудить это позже, — твердо говорит Луи. Рука словно прожигает ткань толстовки Гарри. — Сейчас в этом нет необходимости. У нас уже есть план, который должен начаться с Кембриджского лагеря. Это наше первое задание. — Я согласен, — вставляет Найл. — Если у нас будут какие-то стычки с людьми, у которых будут плохие намерения, то мы позаботимся об этом. Но в то же время, Кембридж — наш приоритет. Что скажешь, Хаз? Что он говорит? — Ладно, — отвечает он. Бен возмущен и раздражен. — Хорошо, прекрасно. Мы сосредоточимся на Кембридже. Но будем готовы отнимать жизни, если что-то пойдет не так. — Как и всегда, — тихо утверждает Луи. — Хорошо. Сейчас время тренировок. Покажи Гарри, чем мы занимаемся тут весь день. Идите.*
— Он мне не нравится, — говорит он Найлу, пока Луи ведет их по запутанным коридорам базы, поворачивая без предупреждения настолько резко, что Гарри каждый раз чуть не спотыкается о свои ноги. — Я знаю, — устало отвечает Найл, ковыляя. — Просто постарайся никого не злить, хорошо? Я знаю, что это тяжело, мне самому пришлось пройти через это. Но это не настолько трудно, чтобы не справиться. — Я постараюсь, — отвечает он. Это правда. Он попытается. Но еще недавно он вообще не взаимодействовал с людьми, а вот он в комнате с семью людьми, смотрящими на него, и это сложно. — Ты не будешь взаимодействовать ни с кем из наших учеников, — инструктирует Луи. — Они будут знать, кто ты, так что я буду следить и за ними. Положишь руку на оружие — и я отрежу тебе пальцы. Найл с легкой улыбкой смотрит в его сторону, и Гарри не уверен, почему. Потому что он знает, что Гарри не посмеет коснуться оружия, или потому что Луи дал ему пустую угрозу? — Какова цель всего этого? — спрашивает он, обращаясь к Найлу. — Просто ознакомление тебя со всем. — Они делают еще один поворот, и Гарри понятия не имеет, как Луи может все это помнить. — Думаю, это поможет тебе чувствовать себя здесь немного комфортнее. Не много вещей могут заставить его чувстсвовать себя комфортнее в данный момент, но он все равно кивает. Они проходят мимо какого-то человека в холле, потом мимо еще одного, который мимоходом ярко улыбается Найлу, и мимо еще одного, который беззаботно хлопает Луи по спине. Гарри смотрит только осторожными, обеспокоенными взглядами, как будто его здесь не должно быть. Он не должен здесь находиться. — Сюда, — говорит Луи и толкает дверь налево. Она задевает Гарри, что чувствуется как сильный удар в грудь. Здесь очень много людей. Он слышит звук выстрелов. Он вытирает лоб тыльной стороной ладони, пот выступает над верхней губой. Он чувствует себя ужасно. Он видит дерущихся посреди комнаты парней, они наносят друг другу удары один за другим. Это кажется таким реальным, свет слишком яркий, и то, что Найл стоит рядом с ним, а Луи в зеленой рубашке… это возвращает некоторые воспоминания, о которых он никогда не хотел бы снова думать. — Хаз, — слышит он голос Найла. — Ты в порядке? Он чувствует, как стенки горла сужаются, и его горло закрывается. Он не хочет умереть здесь. — Давай же, приятель. Рука крепко обхватывает его предплечье и ведет обратно к двери. Сосредоточиваясь на сером стальном цвете стен и более тусклом освещении, он пытается дышать.